Вперед, конюшня! - Борис Штерн

"Я к дженералю",- небрежно бросил я и, не глядя на миссис Браунинг, уверенно направился к двери Заоблачного кабинета. Дернул. Заперто. Я мельком взглянул на секретаршу и забыл, зачем я сюда явился. Миссис Браунинг куда-то подевалась, а в предбаннике у дженераля Гу-Сина сидело существо страшной, как смерть, отталкивающей красоты из-за выбритого до зеркального блеска черепа. Лысые женщины все же напоминают о "memento mori". "Помни о смерти (лат.)" Парик лежал перед ней на столе, она проветривала голову; а моя голова стала пуста, как скворечник в декабре, все мысли разлетелись. Я топтался у закрытых дверей высокого кабинета и смотрел, как эта memento mori вяжет из тончайшей стальной проволоки какой-то свитер, наподобие кольчуги. Memento mori подняла глаза, отложила вязанье, надела парик - смертельные ассоциации без лысой женской головы приглушились, теперь можно было вспомнить и о "memento vivere" "Помпи о жизни (лат.)" Наконец я выдавил из себя: "А где миссис Браунинг?" "Вот что...- ответила Memento mori.- Уходи отсюда от греха подальше. Скоро вернется дженераль, а у тебя галстук не в тон рубашке".

Я повернулся "кру-угом!", спустился с облаков в свой сантехнический подвал и решил взять новую секретаршу измором. Надо сказать, что по молодости и зелености я перегибал палку и лез в самое пекло.

Но я храбро взялся за дело. Звали ее Афина. Каждый день недели она надевала новый парик - черный, каштановый, рыжий, седой, зеленый, голубой, красный и фиолетовый. Она печатала на пишущей машинке секретные приказы (дженераль не разрешал набирать их на компьютере), а в перерывах вязала знаменитые шестимерные самовязы из пуховой ноль-миллимикронной стали с колдовским заговором, которые не только пуленепробиваемы, но и лазеронепрожигаемы. Она отвергала шоколадное ассорти, махровые розы и даже брют.

На этих минах уже подорвались лучшие ловеласы Охраны Среды.

Прошла неделя. Сменились парики. Отношения с Афиной успешно развивались - она уже тихо ненавидела меня всеми фибрами души (что такое "фибры", я до сих пор не понимаю - наверно, они для души то же самое, что жабры для рыбы). Но, как известно, "от любви до ненависти один шаг" значит, от ненависти до любви путь такой же. Каждый день я упрямо шел на контакт и однажды получил то, чего так упорно добивался - по морде.

Удар был такой силы (оказалось, что нежная ручка Афины способна перешибать кирпичи), что Планетарий содрогнулся, облака разошлись, а высокая дверь дженеральского кабинета приотворилась сама собой. Мое лицо распухло и превратилось в набитую морду, из носа текла кровь. В глазах Афины даже промелькнуло сострадание. Эту маленькую промежуточную победу на переходе между ненавистью и любовью следовало отметить и закрепить. Я подождал, пока сойдет под глазом лиловый фонарь, отрастил и закрутил усы, как у бубнового валета (и стал бы на него похож, если бы не чуть-чуть лошадиная физиономия), купил дорогую бутылку шампанского "Мадам Помпадур" и опять отправился на последний этаж.

Афина печатала какой-то очередной приказ по Планетарию. Увидев "Мадам Помпадур", она вздрогнула и сделала сразу три ошибки в слове "трансцендентальный" ("трансцидинтальный"). Я поставил бутылку на стол и удалился, не говоря ни слова. На следующий день я пришел в приёмную с белой болотной лилией, и Афина сделала три ошибки в слове "еще" ("исче").

Судя по всему, приближалась развязка. Афина уже брала шоколадки прямо из рук, но пока отказывалась куда-нибудь пойти, где-нибудь посидеть и перейти на менее официальные отношения в связи с загруженностью на работе. (Все-таки, женщины всех цивилизаций и во все времена крутят динамо и делают из половых отношений проблему, и тот, кто думает, что в ямбическом триметре с этими делами обстояло как-то иначе,ошибается.) Тут требуется терпение, терпение и еще раз терпение.

От бригадного дженераля ничего не укрылось. Ему надоели ошибки в служебных документах.

"Кто этот малый?" - спросил он у Афины.

"Стажер-ассенизатор,- ответила Афина и опустила реснички.- Он мог бы быть нам полезен".

Вскоре я получил официальное предписание не шляться по коридорам без дела. В ответ я демонстративно стал шляться по коридорам с картонной папкой со словом "Дело". Дженералю Гу-Сину доложили о моей демонстрации, он оценил юмор: игра слов, понятно. И вызвал меня к себе. Я взлетел под облака, Афина подмигнула мне, открыла дверь, и я наконец-то вошел в этот вожделенный и недосягаемый Заоблачный кабинет.

На полированном столе дженераля стояла включенная электроплитка, над столом на стене висел портрет худющего лысоватого человека с козлиной бородкой.

Поговаривали, что портрет над столом - это ЗНАК, что перед каждой крупной операцией дженераль Гу-Син меняет на стене портрет, изучает лицо будущего врага или соперника. Лысоватый человек смотрел на меня в упор. Я еще не знал, кто это (это был портрет Дзержинского), но от его пронзительного взгляда у меня зачесалось под правой лопаткой.

Я не сразу заметил бригадного дженераля Гу-Сина - он стоял у окна спиной ко мне, держал в носовом платке эмалированную кружку и аккуратно поливал из нее невзрачный цветочек в горшке. Из кружки валил пар.

Цветочек, насколько я разбирался в ботанике, нескромно назывался бессмертник. Прозвище дженераля в Охране Среды было Гусь, он был из Тех легионеров, сорвиголов, если не сказать "головорезов", из тех диких гусей, которые спасли Рим.

"Вы кто по званию - сержант?" - спросил дженераль. Он даже не обернулся.

"Младший".

"Доложите о проделанной работе за истекший период, младший",- все так же спиной потребовал дженераль.

Я раскрыл папку. В ней лежал один-единственный лист с копией приказа об эвакуации Гончих Псов, а в левом верхнем углу шла косая стихотворная резолюция с моей подписью:

На свете нет преступней акции,

Чем приказ об эвакуации

До засорения канализации.

Бригадный джеиераль отхлебнул из поливной кружки глоток - оказывается, это был чай - зачем он мучает этот бессловесный цветочек, садист? зачем поливает его горячим чаем? упивается полной властью? - повернулся, даже не взглянул на меня, взял левой рукой листок, прочитал стишки на секретном приказе, подумал и наконец поднял глаза. Взгляд был колюч, как шприц доктора Вольфа. У меня зачесалась правая ягодица.

"Не пойму...- сказал дженераль.- Вы что, валяете дурака?" "Так... так точно".

"Объясните: зачем?" "Вы... вы знаете это лучше ме... меня,- заикаясь и повторяясь, начал объяснять я. От двух колючих перекрестных взглядов Дзержинского и дженераля ГуСина - у меня уже тряслись поджилки.- При... Приказ об эвакуации Гончих Псов был подготовлен за несколько дней до засорения канализации. ДО засорения. ДО ТОГО, как... как она засорилась. Значит, о катастрофе вы знали заранее. Вы могли предотвратить катастрофу, но не сделали этого. Вы ее сами и подстроили - не знаю... не знаю, зачем. По... получается, что главный ассенизатор Васьвась арестован вами незаконно, а мое расследование понадобилось вам для отвода глаз. Отсюда следует, что вы держите меня за... за болвана. Вот я и пытаюсь соответствовать".