Мы – русские! С нами Бог! - Владимир Соловьев

Наша трагедия в том, что на протяжении десятков и сотен лет нам предлагали неисторические концепции правды. Нас пытались политически убедить в том, что история России – иная, и мы слепо в это верили, не понимая, какое счастье – осознавать многотысячелетнюю историю и цивилизационные глубины, которые перед тобой открываются. Ведь почему-то именно наш народ остался на этой земле. Именно наш народ унаследовал великие традиции. В этом есть и избранность, и предначертание: на таком разломе может остаться только великий народ.

Интересно, как мы, находя какой-нибудь Аркаим недалеко от Челябинска, с радостью кричим: «Это мы, русские!» Нет, это не мы, русские, это те, кто был до нас, те, которые ушли, по большому счету не оставив после себя великой истории. А мы пришли им на смену. И Хазарский каганат – это тоже не мы, и многие другие племена, которые жили на этой земле, – не мы. Но мы остались, и с плеч этих гигантов мы заглядываем вдаль. Именно поэтому я верю, что нам уготовано великое будущее. Будущее победителей. Великого народа, выжившего, несмотря на глупость и подлость своих правителей, мощь внешних врагов и природные катаклизмы.

Но, конечно, феномен русской земли – это отдельная серьезная тема, требующая изучения. Ведь не случайно русская земля перемалывала всех и выдавала совершенно особый продукт. Что мы знаем о Киевской Руси? Абсолютно кастовое общество, которым правят скандинавы, ненавидящие своих подданных, продающие их в рабство, чему неизменно поражались иностранные современники. Затем постепенно, несмотря на традицию жениться на представительницах того же рода, что и они, а отнюдь не на славянках, они ассимилировались. Постепенно заработала великая мельница, и в конечном итоге из всей этой муки в XVII веке появляется великий русский народ.

Наша земля переиначила ислам и научила мусульман терпимости. Ведь самая жестокая традиция в России становится мягче и естественней. Под конец даже социализм был с человеческим лицом. И это умение русской земли – убрать остроту – конечно, совершенно удивительно. Есть что-то примиряющее в энергетике этих мест. И даже самые неразрешимые, на первый взгляд, проблемы мудро, хотя и небыстро, приходят к единому знаменателю, создавая уникальный исторический продукт.

Именно поэтому я верю в Россию, в величие русского народа и его будущее – но именно в самобытное будущее. Мы уже говорили о том, к чему приводит любая попытка европеизации. Александр I уходит из жизни. Павел I навеки остается в истории взбалмошным дурачком в буклях, увлеченным моделью прусской армии. История подобных правителей не принимает. Не правда ли, любопытный факт? Николай II, так и не сумевший победить ни в одной войне, лишается трона и только своей мученической смертью заслуживает искупление – но и то как индивидуальное спасение; его роль в русской истории от этого отнюдь не становится ни на йоту краше. Нельзя было так управлять великой страной. Таких наездников она сбрасывает.

И еще я думаю, что величие России не только в русской земле, но и в русском языке. Сейчас совершенно очевидно, что в мире появился новый язык – язык денег. Долларовая зона, еврозона, появится зона юаня, который будет некоторое время воевать с зоной иены – потом станет ясно, кто кого забьет. И, конечно, рублевая зона. А в Древнем мире была конкуренция между языками. И язык, за которым стояла великая культура, подчинял себе соседей. Мало того, даже когда более воинственные соседи завоевывали страну с более высокой культурой, они не могли закрепиться там со своим языком и брали язык завоеванных территорий – как происходило с великим китайским языком и великой китайской культурой и как происходило с латынью, когда вся Ойкумена говорила на латыни – кроме Греции, поскольку ее культура не уступала культуре Рима.

Что спасло русский язык? Почему он не растворился, хотя его многократно пытались подчинить себе и немецкий, и французский? Может быть потому, что в русском языке есть великая тайна? Ведь если проанализировать его, откроется удивительная картина. Возможно, я вызову сейчас бурную реакцию своих читателей, сказав, что Кирилл и Мефодий привнесли в русский алфавит несколько букв из иврита. Помимо этого, тот язык, на котором мы сейчас говорим, несет в своей грамматической структуре элементы греческого и латыни – естественно, прошедшие многочисленные жернова и фильтры очистки. Если угодно, то в нашем языке заключено продолжение традиций великих народов, великих наций. Но это еще и язык, который базируется на великой культуре, обогащающей душу и являющейся проявлением великой души. Это такой процесс взаимного обогащения. Поэтому я думаю, что удивительная роль ждет еще и русский язык, который будет покорять все новые и новые территории.

Послесловие

Самый сложный вопрос для любой теории – это наличие фактов, которые ей мешают. Классическая теория, разработанная замечательным ученым Львом Гумилевым, которую цитируют все кому не лень, никак не может найти достойное место для евреев и армян: слишком давно живут. Еще китайцев, казалось бы, можно более-менее куда-то пристроить, если придумать для них специальное определение – мол, это «молодая старая» нация. Боюсь, что под похожее определение подпадаем и мы. Но есть принципиальное отличие нас от китайцев. Это, конечно, христианство: ощущение избранности, ощущение пути и поиск Бога как совместное коллективное усилие. При этом, если увлечься параллелями, становится понятной и особенность современного момента. Сейчас мы присутствуем при том, как складываются новые русские – не в пошлом значении «бизнесмены», а в значении нового русского этноса, который, бесспорно, базируется на великой давней традиции, но при этом молод. И чтобы четко определить для себя, в чем заключается отличие нового периода от старого, крайне уместно рассмотреть параллель с историей евреев.

Каждый год весной евреи отмечают праздник Пейсах. Что они празднуют? На самом деле, этот день важен для любого верующего человека, неважно, какой он религии. Это день, когда евреи встали и ушли из Египта, решив, что душа важнее материальных ценностей. Они пренебрегли всем тем, что было нажито, привычным образом жизни, накопленным достоянием, уважением соседей. Ведь человек привыкает даже к рабской доле. Даже в рабстве мы можем приспособиться и чувствовать себя более-менее уютно. Так уж люди устроены. Но евреи сказали: «Нет. Душа важнее».

Глеб Павловский считает, что Советский Союз – это наше великое прошлое, наша античность, и, следовательно, то, что происходит сейчас, – это некий Ренессанс, воспоминания о советском прошлом. Я думаю, что это глубокое заблуждение и непонимание. А правда в том, что 20 лет назад мы начали сложный путь выхода из Египта.

Советский Союз для нас, конечно, Египет, причем Египет в первую очередь духовный, где мы сами осознанно согласились с рабской долей в обмен на гарантированный достаток.

Вы спросите, почему Советский Союз является духовным Египтом? Потому что коммунисты, предложив нам равенство в нищете при сохранении определенной стабильности, потребовали взамен отказаться от своего Бога и от своей истории, уйти от христианства, уйти от традиций православия, заменив его эрзац-религией, которой и был коммунизм. Нам предлагалась уверенность в завтрашнем дне, гарантированная пайка, вовремя полученное продвижение по службе. Для этого было достаточно всего лишь регулярно на разного рода собраниях повторять, что ты – один из них, и в меру подличать, дома оставаясь замечательным, чистым и прекрасным.

Попытки выбить нас из египетского рабства Господь предпринимал несколько раз. И, конечно, один из самых ярких примеров, о которых мы говорили, это Великая Отечественная война. Но и тогда мы не осознали Божьей воли! И в конечном итоге Исход свершился вновь – опять-таки, благодаря воле одного человека и, возможно, даже вопреки его пониманию. Вряд ли Борис Николаевич Ельцин осознавал, куда он ведет страну; не думаю даже, что он имел сколь-нибудь осмысленное и четкое представление, некий стройный план, – он просто чувствовал, что так больше жить нельзя. В отличие от реформаторства Горбачева, который, тем не менее, старался удержать происходящее в определенных рамках приличия, пытаясь сотворить Египет с человеческим лицом и делать это человеческое лицо все более и более приемлемым, Ельцин однозначно понимал, что необходимо полностью порвать с прошлым. И сам он, как ни странно, если не из царской семьи (памятуя пример Моисея), но, как известно, из высшей партийной номенклатуры. И тем явственней и тем интересней его связь с последним пристанищем последних Романовых, с местом их трагической казни.

Это еще одна из любопытнейших параллелей русской истории: в городе, где трагически прервалась линия русского монархизма, появился лидер, который, если угодно, привел к возрождению русской церкви. Не случайно именно во времена правления Ельцина, возможно, даже абсолютно против его воли и осознанных намерений Русская православная церковь развивалась небывалыми темпами. Никогда за всю историю России не было построено большего количества церквей и монастырей, чем при Ельцине. И пусть ситуация, когда в православный храм заходят разукрашенные цепями и татуировками молодчики, еще не отошедшие от битвы за деньги, с дымящимися пистолетами и обагренными кровью руками, выглядит более чем странно. Но, тем не менее, они жертвуют деньги на церковь. Конечно, вряд ли у рафинированной интеллигенции это вызовет понимание и душевный трепет, однако, с другой стороны, гораздо лучше преступник, кающийся перед образами, чем полностью убежденный в своей правоте и в отсутствии Бога партийный работник.