Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Диана Чемберлен

– Ты можешь найти то же самое на сайте, – сказала она.

Вытянув руки, я не давала ей подобраться к ящику. Она была права, я могла найти эту информацию на сайте, но я хотела оставить у себя эти листки. Я вдруг почувствовала, что не выдержу, если у меня отнимут и это.

– Позволь мне оставить их у себя, Дженни, – взмолилась я. Слезы лились у меня по щекам. – Пусть они будут у меня.

С минуту она смотрела на меня.

– Сними копии, – сказала она, уткнувшись мне в волосы. – И отдай мне их завтра.

Я не знаю, кто из нас плакал сильнее.

После того как Дженни ушла, я целый час просидела у себя в комнате с этими двумя листами на коленях. Я долго смотрела на слова, пока не стало слишком темно, чтобы можно было что-то разглядеть. У меня не было сил подняться и зажечь свет. Когда мать вернулась, она заглянула ко мне и сказала, что принесла на ужин сэндвичи. Я включила свет, потому что я хотела увидеть, не выглядит ли она по-другому. Но она не изменилась. За последнюю пару часов изменилась только я.

Когда она снова спустилась вниз, я заглянула в Интернет. Я нашла сайт Бюро розыска пропавших детей и открыла страничку об Анне Найтли. Дыхание у меня замерло. Фотография! О боже, она выглядела удивительно. Открытое, прекрасное лицо. Это можно было увидеть даже на фотографии. Она выглядела нежной и полной любви. Глаза у нее были зеленые. Вот откуда эти проблески в моих глазах. Хотя она не была похожа на меня. Моя мать – во всяком случае, та, которая меня вырастила – была больше похожа на меня, чем Анна Найтли. Я старалась увидеть себя в ее лице, держа перед собой зеркало, чтобы переводить взгляд с собственного отражения на фотографию. Мой настоящий отец, думала. Должно быть, я больше похожа на него. Я содрогнулась при мысли о другом отце, а не о том, с которым я выросла. О том, которого я буду любить вечно, несмотря ни на что.

Я снова и снова читала одну фразу. «Ее новорожденная дочь Лили исчезла». Как ей сказали, что ее ребенок исчез? Я представила себе эту красивую, ласковую женщину входящей в детское отделение, чтобы забрать свою дочь домой, представила, как все сестры ищут ребенка и впадают в панику, видя, что ее нет. Меня нет. Я все еще никак не могла освоиться с мыслью, что Лили – это я. Я могла себе представить, что почувствовала Анна Найтли, когда ей сказали. Как она горевала о своей дочери. Обо мне. У меня могла бы быть совсем другая жизнь.

Пропавших детей всегда находили мертвыми. Так сообщалось об этом в известиях, и Анна Найтли понимала это. Она знала только, что я исчезла. Моя дальнейшая история была ей неизвестна.

– Я жива, – сказала я фотографии на экране. – Я здесь.

Где она живет? Могу ли я найти ее номер телефона? Могу ли я ей позвонить прямо сейчас? Я хотела сказать ей, что я жива. Она может завтра умереть, и мы никогда не узнаем друг друга.

На сайте был телефон Бюро розыска пропавших детей, и я его записала. Там был и адрес – в Александрии, в Виргинии, на расстоянии всего одного штата. Моя мать – моя биологическая мать – была на расстоянии всего одного штата от меня.

Я не могла уснуть. Я рисовала карту. Александрия в северной части Виргинии? Возле Вашингтона? Вашингтон был лишь в пяти часах езды отсюда. Мне нужно увидеть Анну. Я должна узнать, кто я такая на самом деле. Я могла рано утром позвонить ей в Бюро, но было бы лучше увидеться с ней лицом к лицу. Мне необходимо встретиться с ней сейчас, как можно скорее. Жизнь так коротка. Завтра Анна может попасть в аварию по дороге на работу. Такое случалось.

Я схватила телефон и поспешно набрала номер Клива. Когда он взял трубку – он взял трубку! – я разрыдалась.

– Не отключайся! – попросила я. – Мне нужно с тобой поговорить. Это не о нас. Не беспокойся. Я должна поговорить с тобой, или я сойду с ума.

– Грейс, сейчас почти полночь. – Он явно бодрствовал, и вокруг раздавались другие голоса. Смеялась какая-то девушка. – А завтра нельзя поговорить? – спросил он.

– Я только что узнала, что меня украли у другой женщины, когда я была маленькая.

Он помолчал.

– Что ты несешь?

Я все объяснила. Как Дженни подслушала разговор своей матери с Йеном. Про письмо Ноэль Анне Найтли. Про украденного ребенка. Про Бюро розыска пропавших детей.

– Я не верю, – сказал он. – Не сочинила ли ты все это?

– Нет, – ответила я. – Поговори завтра с Дженни, если мне не веришь. Они собираются рассказать моей матери во вторник. Она и так думает, что я… – Голос у меня оборвался. – На самом деле я никогда не была такой дочерью, какую она хотела. Другой ребенок, который умер, наверно, был бы больше похож на нее.

– Подожди секунду, – сказал Клив. Я услышала, как он задвигался, открылась дверь. – Мне пришлось выйти в холл, – сказал он. – У моего соседа тут гости. Послушай, я не знаю, что происходит, но твоя мама тебя любит. У всех бывают стычки с матерями, Грейс. Я сам временами готов отречься от своей. Но она – моя мать, и она любит меня, и твоя тебя тоже любит.

– Здесь есть разница. Сюзанна на самом деле твоя мать. А моя – нет. Я хочу увидеться со своей настоящей матерью и все ей рассказать. Я поеду туда.

– Куда?

– В Виргинию. Я хочу с ней увидеться.

– Когда? И как ты хочешь туда добраться?

– Поеду на машине. Завтра.

– Не будь таким ребенком, Грейс, – засмеялся он.

Его слова укололи меня.

– Ты не знаешь, что это за чувство, – сказала я.

– Послушай, завтра ты расскажешь матери то, что тебе рассказала Дженни, и…

– Я навлеку на Дженни неприятности. Никто не подозревает, что ей что-либо известно.

– Дженни это переживет. Ты расскажешь своей матери. Если то, что ты говоришь, правда – а я в этом сомневаюсь, – тебе и твоей маме нужен юрист. Йен – юрист, ведь так? Есть целый ряд юридических фактов, которые необходимо прояснить.

– Юристы только все затягивают, – сказала я. Мой отец был выдающийся юрист, но он всегда медлил, когда речь шла о его клиентах. И Йен такой же, я уверена. Папа хотел, чтобы люди не торопились. Будь он жив, не знаю, что бы он сделал в этой ситуации. – О Клив, – выдохнула я. – Мой отец на самом деле мне не отец.

42

Анна

Вашингтон, округ Колумбия

– Ну как тебе мой вид, папа? – спросила Хейли Брайана, когда он открыл занавески вокруг ее больничной кровати. Мы устроили ее в палате всего несколько часов назад, и было уже поздно, но она еще только начинала успокаиваться после вызванного стероидами возбуждения. Она взглянула на свое отражение в зеркале и провела рукой по темной щетине у себя на голове, появившейся на последней неделе.

– Круто. – Брайан стоял у ее кровати, поглаживая короткие мягкие волоски. Я знала, какое чувство это вызвало у него. Щекотное ощущение под моей собственной рукой создавало ложное впечатление безопасности. Мне приходилось напоминать себе, что эта поросль была всего лишь затишьем перед бурей.

Завтра она получит очередную дозу поддерживающей химиотерапии, и этот режим будет продолжаться, пока не найдут донора. Как только донор будет найден, химиотерапия и облучение разрушат не только ее волосы, готовя тело к трансплантации. Я отказывалась от мысли о том, что болезнь погубит ее до того, как найдется донор. Сегодня я просто хотела, чтобы она порадовалась своему отражению и получила удовольствие от последних нескольких часов с Брайаном. Завтра он улетал в Сан-Франциско на собеседование насчет работы. Я жалела о том, что он уезжает. Большую часть жизни я заботилась о Хейли одна и не нуждалась в его помощи, хотя сейчас эта помощь была замечательной. Просто я привыкла к нему, и Хейли тоже. Нам хотелось, чтобы он был рядом.

– А вот и наша девочка! – Том, любимый медбрат Хейли, вошел в палату. – Я принес твою ночную таблетку.

Хейли взяла у него из рук бумажный стаканчик.

– Я знал, что ты приедешь сегодня, – сказал Том, – поэтому приготовил тебе вот это. – Он протянул Хейли вырезку из статьи о поисках донора, появившейся в «Вашингтон пост» в пятницу. Хейли великолепно повела себя с корреспондентом. Она рассказала все, что запомнила о своей первой вспышке лейкоза. «Я думала тогда, что всем малышам всегда дают лекарства, – сказала она. – Я не знала, что бывает по-другому». Она говорила о Лили так, как я сама никогда бы не смогла. «Моя мама потеряла мою сестру, – сказала она. – Я не хочу, чтобы она и меня потеряла». Я внутренне съежилась, когда она это сказала, в надежде, что никто не подумает, будто ее этому научили. Я знала, что она говорит совершенно искренне, и была тронута. Как, очевидно, и многие другие. Помещение автомобильного салона заполнилось на следующий день людьми, желающими сдать анализ.

Как только Том вышел, Хейли опустила подголовник кровати, так что теперь она лежала почти горизонтально.

– Хорошо, – сказала она Брайану. – Ты возвращаешься в среду?

– В среду, в четыре часа. – Он потушил свет на ее ночном столике. Я стояла в ногах кровати и видела, как движутся под тенниской его мускулы. На этой неделе я обнаружила, что не только знаменитости вызывают у меня дрожь в коленях. Если бы кто-нибудь сказал мне, что человек, которого я много лет презирала, будет вызывать у меня такое же ощущение, я бы сочла их сумасшедшими.