Клан Мёртвого Кота (Dead Cats Clan) - Dark Window

Ириска подняла взор. Кварталом дальше дорогу перегораживало белое каменное здание в два этажа. За ним и пряталось солнце, свет которого пробивался через провалы сквозных окон. Небо вокруг дома пылало, и чёрные избушки казались незаметными и несущественными. Было небо, был дом, за которым буйствовало солнце, и была дорога, которая прямиком вела к этому дому.

Несмотря на вселенский пожар, полыхающий всюду, дом делал вид, что его это никоим образом не касается. Более того, дом сам источал едва заметное бледное сияние. Спокойное, умиротворённое и какое-то неживое. Ириске сразу расхотелось двигаться дальше.

— Надо бы хуже, да некуда, — виновато вздохнул перепевник. — Знаешь, куда мы пришли?

Ириска не знала.

— К пристанищу Тоскующего По Эпохам.

Фраза эта ничего Ириске не сказала. Ясно было одно: к Пятому Переулку их не пустили.

— Ладно, — дернулись Ирискины губы в злобной гримасе. — Ты, я вижу, проводник ещё тот. Давай, выводи обратно.

— А что я делаю последние сорок минут, — развёл руками Зинга. — Очень плохие знамения, если даже я сам не могу пробраться к своим владениям. А теперь ещё вот это, — он ткнул пальцем в направлении белого здания.

— Так мы идём или будем всю ночь здесь торчать? — недовольно спросила Ириска.

Она представила, как сидит с Зингой возле покосившегося забора, а невдалеке, на фоне ослепительно чёрного неба, переливаются мертвенным светом стены странного здания.

— Пошли, — сокрушённо кивнул Зинга. — Чую, что нас не выпустят отсюда, да только выжидать ещё хуже.

— И что, помирать теперь? — съязвила Ириска.

Зинга не ответил. Появление здания доконало его.

Как только они повернули назад, удивительно быстро стемнело. Солнце словно решило подзадержаться, чтобы увидеть, прорвётся ли парочка к заветной цели. Не прорвалась, и светило мгновенно утратило к ней интерес. Чёрное небо с блеклыми звёздами тут же прогнало алую полосу заката. Дома вокруг казались мёртвыми и заброшенными. Ни единого огонька, ни единого звука, вроде стука молотка или обрывка телевизионной передачи. Вымершие кварталы сменяли друг друга, а желанные пятиэтажки продолжали таиться в недостижимых далях.

Зинга и Ириска сворачивали во всё новые закоулки. Похоже, весь мир теперь состоял из заборов, вдоль которых тянулись узенькие тропочки. Несколько раз проход упирался в тот самый белёсый дом. Ириска на свой лад прозвала странное здание Упокоищем. Как только Упокоище оказывалось неподалёку, Зинга без слов разворачивался и торопился назад, чтобы попытать счастья на следующем повороте.

Внезапно Ириске показалось, что места вокруг становятся знакомыми. Нет, пятиэтажки и высотки вперемешку с трамвайными рельсами не появились. Но Ириску не покидало прилипчивое чувство, что она здесь когда-то уже шла. Ну конечно же! Только днём! Тем самым днём, когда она с Раулем прорывалась сквозь синеву, переплетённую с песней.

— Это же твой переулок! — воскликнула Ириска.

Зинга ошарашено огляделся, исследуя покрытые тьмой окрестности.

— Не-а, — мотнул он головой. — Не моё это.

— Да как не твоё! — возмутилась Ириска, подозревая, что Зинга попросту не хочет признавать её правоту. — Посмотри сам. Вон сарай с поленницей. А вот дома, которые превращались в колонки. Это же значит, что до Пятого Переулка рукой подать!

— Это не мой переулок, — Зингина рука стала холодной, словно мрамор. — Представь, что ты забралась в квартиру, куда притащили мебель, как у тебя, и расставили её, как у тебя, и занавески повесили, как у тебя, и обои возле дивана ободрали, как у тебя. И всё вроде бы так, да нет трёхглазого пёрышка павлина. И гномик куда-то потерялся. Единственный в своём роде гномик, потому что тебе его вырезал Вася, с которым ты сидела за одной партой во втором классе. Человек, бывавший у тебя раз или два, безоговорочно поверит, что попал к тебе домой. Но ты поймёшь сразу, что тебя решили надуть.

— Отговорки, — надулась Ириска.

Ей до ужаса хотелось, чтобы Зинга оказался неправ, чтобы ещё несколько шагов, и она — на Пятом Переулке, за которым её ждёт пустой холм.

— Тогда смотри, — Зинга показал на дом, за которым виднелся верхний этаж Упокоища. — Ты хочешь сказать, что ОНО тоже на Пятом Переулке.

Вот этого Ириска как раз говорить не хотела. Проклятое здание разбило Ирискину надежду.

— И всё равно это твой переулок, — упрямо топнула она ногой. — Всё на местах. Только музыки не слышно.

— И хорошо, что не слышно, — тихо отозвался Зинга, — потому что здесь звучат ДРУГИЕ песни.

Они медленно шли вдоль того, что Ириска считала Четвёртым Переулком, а Зинга — грубой подделкой. Постепенно сквозь обволакивающее безмолвие начали просачиваться звуки. Сначала отчаянно заскрипело неприкрытое окно, потом засвербел запоздалый сверчок, затем просвистела высокая нота и истаяла в чёрном небе. Но больше всего Ириске не понравились шаги. Не поступь Зинги, пробующего каждую досочку настила, будто они шли по коварной трясине. И не топоток стремящейся не отставать Ириски. Посторонние шаги раздавались то слева, то справа. То лёгкие, словно ветер запутался в поникшей траве. То тяжёлые, как удар кувалды. Кто-то незримый сопровождал их, почти не таясь. Время от времени он вздыхал, и на душе сразу становилось тоскливо и одиноко, даром что Зинга пёрся рядом и сопел ничуть не тише. Но в таинственных шагах и вздохах было что-то пугающее, что-то выбивающее из равновесия, что-то зовущее сойти с настила и спрятаться в кустах, сжавшись в комочек.

Так шагал Ванабас в Ирискиных суматошных дрёмах.

— Мы встретим Ванабаса? — прошептала она.

Перепевник замотал головой, показывая, что не расслышал.

— Здесь живёт Ванабас? — напрямик спросила девочка.

— Ванабас? — растерянно повторил Зинга, но потом его лицо просветлело. — А, вот ты о чём. Я же сказал, что это другие места. Давай, потом поговорим. Если выберемся.

Ничего не поняла Ириска. Оставалось бояться и вслушиваться в крадущиеся звуки.

А потом пришла песня.

Зинга оказался прав: песня была совершенно ДРУГОЙ.

Это щкола Соломона Фляра,

Щкола бальных таньцев, вам говорьят.

Дви щаги налево, дви щаги направо,

Щаг впирьёд и дви назад.

Музыка едва слышалась. Простейшие гитарные аккорды просачивались отовсюду. Но не они главенствовали. Потому что звучал ещё голос. Старческий, кажущийся усталым и добрым. Но в его доброту по неизвестным причинам не верилось.

Кавальеры приглашайют дамов,

Там, где брошьки, там перёт.

Дви щаги налево, дви щаги направо,

Щаг назад и дви впирьёд.