Африканская охота для дам - Мария Жукова-Гладкова

– Стреляй, Саша, – велела я сыну. – Чем быстрее начнем, тем быстрее выберемся отсюда. Только патроны зря не трать.

Сашка стрелял не очередью, а одиночными. Вскоре первый камень, расположенный на уровне талии, можно уже было вытолкать вперед – по крайней мере, мы надеялись, что перед нами стена, отделяющая пещеру от… чего-то еще.

Но мы ошиблись. За первым рядом кладки шел еще один. К счастью, последний. Пришлось затратить гораздо больше усилий и патронов, чем мы думали изначально, прежде чем мы пробили в обеих стенах дыры, достаточно широкие, чтобы в них мог протиснуться человек.

Когда очнулся телеведущий, его тут же подключили к работе. Зачем нам самим ломать ногти, если есть козел отпущения? Телеведущий матерился, но работал, подгоняемый Серегиными и Витькиными пинками. Верка тоже пару раз ему поддала. В процессе мы вспоминали его передачи и думали – что бы с ним сделали его герои, окажись они сейчас на нашем месте? Телеведущий больше с комментариями не выступал. К физическому труду, как мы заметили, он был не приучен. Привык сидеть перед телекамерой на своей московской заднице, рассуждая с умным видом о мнимых пороках общества, считая его реальные пороки добродетелями.

Наконец мы поняли: можно лезть в дыру. Для начала, конечно, попытались осветить помещение за двойной стеной фонариком. Это была какая-то комната. Рассмотреть ее в дыру не представлялось возможным. Вроде бы она была пуста.

– Ну, кто первым полезет? – спросил Серега и посмотрел на меня.

– Хочешь сказать, что приучен пропускать женщин вперед? – усмехнулась я.

– Ланочка, ты у нас – командир отряда, – пропела Верка. – А командир всегда должен идти впереди!

– Как куда лезть – так я командир, а как со мной спорить, так ты не желаешь прислушиваться к тому, что я говорю.

– Я теперь поняла: ты всегда права. – Верка была не похожа на саму себя, правда, в пещерах со сталактитами и сталагмитами нам сидеть никогда еще не доводилось. Тут, кстати, еще и каждое слово повторяло эхо, от которого становилось жутковато.

– Мама, я могу, – предложил Сашка.

– Нет уж, – заявила я и полезла, держа фонарик перед собой.

Протиснувшись наполовину, я осветила фонариком помещение и чуть не рухнула в него вниз головой. Хорошо хоть, меня сзади Серега держал за ноги. Наши спрашивали возбужденными голосами: «Ну, что там? Что там?» – а я не могла вымолвить ни слова.

Мы влезли (то есть пока не влезли, но собирались) в какую-то древнюю гробницу.

Дыра оказалась пробита сбоку, поэтому в нее мы и не могли рассмотреть возвышение в центре, на котором в открытом гробу лежал скелет. Но лезть сюда все равно придется – другого выхода-то нет. Я как раз посмотрела на дверь в противоположной стене. Хорошо бы, чтобы она вела к людям! Или, по крайней мере, на свежий воздух.

– Толкайте меня, – сказала я своим, правда, тихо: все-таки не хотелось зря беспокоить покой умершего.

Меня протолкнули, я коснулась руками пола, а там уже довольно легко закинула свое тело в погребальную камеру. В процессе немного ободрала локти, руки и колени, но сейчас я на эти мелочи не обращала внимания.

– Ну, что там? Что там? – повторяли наши.

Я сказала. За двойной стеной воцарилось молчание.

– Лезьте все побыстрее, – не выдержала я. – Чем быстрее выберемся отсюда, тем лучше!

Глава 22

6 января, четверг

Вторым полез Сашка, которому я помогала из погребальной камеры – тянула его. Сынок сразу же отправился к скелету, а я стала содействовать Верке. Подружке было гораздо сложнее протискиваться в дыру, и она возмущалась, что ее не сделали побольше.

– Худеть надо, тетя Вера, – заметил Сашка.

– Наш мужик тощих баб не любит, – многозначительно заявила подружка.

– А как же модели? – удивился сынок.

– Это так, для престижа. Модно. Мужики, Саша, любят таких женщин, как я! Ох, пострадает мой бюст в этой дыре! А все ты, Ланочка! Делала дыру под себя! Ты-то пролезла, а я, как всегда, страдаю.

Я посоветовала Верке предъявить все претензии телеведущему: он у нас больше всех работал по дыре.

– Предъявлю, не волнуйся. Если он сюда протиснется, – съехидничала Верка. Мысли о предстоящих гадостях (для других), как и обычно, придали ей сил, и подружка вскоре оказалась в погребальной камере вместе со мной и сыном, еще немного посокрушалась по поводу увечий, нанесенных ее драгоценному телу, и стала прикидывать – с кого бы содрать компенсацию? Опять склонилась к кандидатуре телеведущего.

– Со скелета можно, – подал голос Сашка. – По-моему, тут бриллиант…

– Что?! – воскликнула Верка, мгновенно забыв о своих болячках и страданиях, и присоединилась к Сашке, а мне в одиночку пришлось помогать мужикам пролезать в дыру.

Правда, мощные Серега с Витьком все-таки решили ее еще немного увеличить, чтобы пролезать без проблем. Пролезли. Остался телеведущий – единственный в нашей компании обладатель большого пуза. Серега с Витьком были просто накачаны (явно проводили время в спортзале), а вот телеведущий раздобрел, в основном проводя время на священной заднице – на работе сидит, в машине сидит, дома тоже явно сидит, если вообще не лежит. И как его только на охоту-то понесло?

Увеличенной дыры для телеведущего все равно не хватило, и он застрял, громко переживая о своих потомках. Я с удивлением выяснила, что он намерен стать отцом-героем и произвести на свет немало телеведущих будущего столетия. Бедные мои внуки! Что их ждет, если они ненароком пойдут в своего двоюродного дедушку Костю и будут от нечего делать смотреть телевизор? Остается только надеяться, что они пойдут в меня и телевизор им смотреть будет некогда.

– Мама, при чем тут его потомки? – отвернулся от скелета Сашка.

– Он себе место придавил, которым потомков делают, – пояснил Витек, также заинтересовавшийся скелетом, но не бриллиантом, а старинным оружием.

Я же вежливо предложила телеведущему хотя бы уважать покой мертвого человека. Мужик высказался непечатно в адрес моей матери. Ну, раз он так невежлив, пусть сам и выбирается, решила я и тоже пошла рассматривать скелет. Это мне было гораздо интереснее, чем вызволять телеведущего из ловушки. Может остаться тут навечно вместе со своей жирной задницей и пузом.

Скелет, как я уже сказала, лежал в открытом гробу, вернее, это был не совсем гроб, а выдолбленный кусок какого-то толстого дерева. Изначально тело было завернуто в саван – так, что открытой оставалась только голова. Правда, теперь весь саван сгнил и, как и вся одежда, рассыпáлся даже от нашего дыхания, открывая желтые кости. На голове у скелета был заржавевший металлический шлем, рядом с телом, вдоль него, лежал старый меч, который и заинтересовал Витька, как выяснилось, собирающего старинное оружие. Я почему-то подумала, что Афганцу меч тоже мог бы понравиться. Он, правда, собирает раритеты на православную тематику, но в его апартаментах еще много свободного места. Можно начать и оружие по стенам развешивать. А если ему подарок сделать? С моего меча как раз пойдет коллекция. Взглянет на меч – меня вспомнит… и все, что от меня можно ожидать. Думаю, вывезти меч отсюда проблемы не составит – купим в какой-нибудь сувенирной лавке нужную справку, раз в этой стране все покупается и продается.

Витька взял меч в руки и пустился в дискуссию о старинном оружии с Серегой. Для меня все это было китайской грамотой. Я как-то лучше в современном разбираюсь. Сашка же с Веркой рассматривали ограненный камень на шее у скелета. Оба почему-то были уверены, что это бриллиант.

– Кто же вешает бриллианты на металлические цепочки? – спросила я.

– Ты что, в ювелирном магазине? – повернулась ко мне Верка. – Оглянись вокруг, Лана! Я вообще не уверена, что это украшение. Может, знак какой-то, символ власти. Помнишь, у моего наскального изображения тоже такой висел? А мы еще думали, что там за украшение? Ланка, как ты думаешь, что это за мужик?

– А я-то откуда знаю? Изучать надо историю Замбары.

Я повернулась к Сереге и спросила, как тут принято хоронить мертвецов. Серега ответил, что в каждом племени, насколько ему известно, существуют свои традиции. Правда, сейчас, из-за страшного распространения СПИДа, больных везде сжигают. Но вообще-то сжигание для этой земли нетипично. В окрестностях Хабебе несколько кладбищ, там хоронят, как и у нас. В племени же его африканской жены покойников заворачивают в особый саван (Серега так и не разгадал состав материала), а потом родственники, сменяя друг друга, много дней сидят над телом. Сколько – Серега сказать не мог.

– Так жара ведь, – заметила я. – Что станет с телом, если его держать на жаре?

– Вот то самое и становится. А потом эти саваны опускают в какой-то каменный колодец, где лежат все умершие члены племени – за все время существования племени. Души, как они считают, отправляются к некому Мбомбианде или как там его – ну, тому, кто тут все создал. А чтобы они отправились по назначению, а не убежали слоняться по окрестностям и пугать живых, их и караулят родственники. Потом у них еще есть дни памяти. Или как они тут называются? Нечто типа нашей родительской субботы, только с африканским уклоном. Все члены племени приходят к этому колодцу, и вождь с шаманом проводят особые ритуалы. Вроде этот Мбомбианда к ним является, хотя он и невидимый. Я никогда не присутствовал и даже не был у того колодца. Он где-то далеко. И, по-моему, меня не хотели к нему вести, да я и сам не настаивал. Что мне там делать?