Новобранец. Служба контрмагии - Александр Тув

– А почему только мне?! У тебя что – старая башка осталась, с гравировкой?!

Шэф ухмыльнулся:

– Маладэц-Прошка! Тебя на голое постановление не возьмешь – но… видишь ли, мой подозрительный друг – в этом-то все и дело!

…человеку, который читал «Золотого теленка», можно многое простить… но гравировка на черепе…

– В чем? – не снял своих темных подозрений Денис.

– А в том, что делают гравировку на черепе, а хранится она черт знает где, но не на мясе и не на кости! И после переброса восстанавливается! Если он удачный…

«Так… так… так… откуда он это знает?! Значит, у него это не первый переброс! Ни фига себе… сколько ж ему лет?! Кощей Бессмертный!.. Хотя… может, и первый. Допустим: у него раньше была сделана лингатамия, а сейчас он проверил, что способности к языкам остались… А как проверил?.. Да очень просто – общался с цитадельцами без карточки… Вроде сходится… Блин, мало мне хвороб было – так теперь череп будут ковырять… – грустно размышлял Денис, и тут, под настроение, в голове всплыло: «Эх, жизнь моя жестянка – да ну ее в болото!..» – но мелодия почему-то была веселенькая.

Старый Порт есть Старый Порт – броуновское движение огромной, разношерстной толпы; крики со всех сторон, сливающиеся в непрерывный гул; вонь от тысяч потных тел, смешанная с запахами дешевой еды не первой свежести; разнообразные предложения: от девочек до золотых слитков, с хватанием немытыми руками за рукава – Денис не подозревал, что в блистательной Эстепоре – столице мира! – может быть такое место. Хорошо, что Шэф перед входом приказал зажать «красную карточку» в кулак, а кулак спрятать в карман и там держать, не вынимая. Уже три раза чьи-то скользкие холодные пальцы проникали в карман, где хранилась его единственная ценная вещь, но, наткнувшись на кулак, тут же исчезали. Идентифицировать владельцев холодных пальцев в густой толпе было невозможно, да, впрочем, и не нужно.

Хотя указания верховного главнокомандующего были понятны и просты для исполнения, а именно: не отставая ни на шаг, двигаться за ним, дыша в затылок – чтобы не потеряться и сохранять «красную карточку», зажатую в кулаке в кармане, но когда они выбрались на неожиданно пустой участок, между двумя ангарами, Денис счел, что ему есть чем гордиться: в условиях, приближенных к боевым, все указания руководства были выполнены безупречно – и он не потерялся, и «красную карточку» сохранил!

Пройдя вдоль ангара метров пятьдесят, Шэф забарабанил в неприметную дверь, которую можно было заметить, только если знать о ее наличии. В течение нескольких минут ничего не происходило, и Денис совсем уже было уверился, что столь экзотическая операция, как гравировка на его черепе, не состоится. Отношение его к этому было двоякое: примерно как у всякого нормального человека, уже попрощавшегося с жизнью и пришедшего на прием к стоматологу, а там выяснившего, что он перепутал часы приема и сегодня врача уже не будет. С одной стороны – некое облегчение: экзекуция откладывается на завтра; с другой – разочарование: завтра опять придется собирать волю в кулак и прощаться с жизнью, а дело это ох какое нелегкое! И поэтому, когда дверь неожиданно открылась и в проеме появилась небритая харя, крепко посаженная на довольно внушительное туловище, он испытал нечто вроде тоскливого облегчения.

– Чё надо? – хмуро поинтересовалась харя, вылезая из двери и надвигаясь на Шэфа. – Барабанщик хренов, – добавила она, сплевывая Шэфу чуть ли не на ногу. – По рогам давно не получал?! Ща оформим!

«Интересно… а раньше мат не переводила… наверно, синонима не подобрать, чтобы не нарушалась экспрессивность…» – отстраненно подумал Денис, за Шэфа нисколько не переживая: во-первых – он знал, что Шэф собой представляет; во-вторых – поблизости должны крутиться «тени», а в-третьих – харя была всего лишь на голову выше руководителя и лишь в полтора раза шире, для Шэфа – не противник.

– Не узнаешь? – добродушно улыбнулся Шэф.

– Не-ет! – прорычала харя, нависая над ним.

Шэф улыбнулся еще шире – Денис даже не предполагал, что такое возможно, и тут же, не убирая улыбки, нанес короткий, резкий удар «харе» в челюсть. Удар был нанесен сбоку-снизу, к удивлению Дениса, не кулаком, а пяткой ладони.

– Никогда не бей в челюсть кулаком – повредишь руку, – тоном заботливой мамаши, обучающей малолетнее дитятко вытирать попу, пояснил Шэф.

После этого он развернулся к «харе», осевшей большим грязным мешком у стены ангара.

– Ну что, Хамзан, и сейчас не узнал? – поинтересовался Шэф, делая шаг навстречу.

– Лис… ты, что ли?! – совершенно другим, чем вначале, каким-то испуганным тоном вопросила «харя».

– Ну, вот видишь – узнаёшь, когда захочешь! – улыбнулся Шэф, нанося «харе» удар ногой в живот.

Скрючившийся от удара Хамзан, вполне логично, между прочим, завопил:

– За что?!

– А чтоб не плевался, а особенно – незнакомым людям под ноги: вредная привычка – до добра не доведет. Это хорошо, тебе повезло – я не злой и отходчивый, а плюнул бы ему, – Шэф кивнул на Дениса, – здесь бы и остался. – Шэф сокрушенно покачал головой, как бы скорбя о несовершенстве мира, в котором такие типы, как Хамзан, могут практически безнаказанно плевать уважаемым людям под ноги. «Харя» испуганно покосилась снизу на Дениса и обратилась к Шэфу:

– Ты, наверно, к Эрвану?

– Нет, блин, к тебе! – осклабился Шэф, – Соскучился очень, решил проведать, как там Хамзан поживает, не имеет ли нужды в чем, болезный…

«Харя» правильно поняла, что больше ее бить не собираются, и робко поднялась на ноги.

– Дык… я это… пойду доложу?..

– Доложи, сердце мое, доложи. Да предупреди там кого надо, чтобы без глупостей – со мной «тени». – «Харя» резко побледнела, стала отчетливо видна каждая щетинка на давно не бритом лице.

– Лис… за что? Мы же ни в чем…

– Да успокойся ты, дурень! Мы к Эрвану, по делу. За работу заплатим. А про «теней» говорю, потому что там у вас дураков немерено – чтобы чего не вышло. Понятно?

– Понятно.

– Иди, предупреди.

Подождав пару минут, после того как Хамзан скрылся в двери, Шэф бросил:

– Пошли!

Длинный коридор оказался совершенно пустым. Все двери, кроме одной, закрыты. Вот в эту, открытую, компаньоны и зашли. Человек, сидящий за большим письменным столом, никак, в понимании Дениса, на шамана не походил – европеец как европеец: средних лет, в костюме, неприметное лицо – увидел и забыл. Комната тоже впечатление шаманской юрты не производила: ни бубна, ни масок, вообще ничего такого… по стенам не висело. Офис как офис.