Останкино. Зона проклятых - Артемий Ульянов

— Знаем, да! Это наша церковь, мы сюда каждый день молитвы свои несем. И имеем право решать, какой ей быть. Думаете, нашли бабульку? Да я до Синода дойду. А потребуется — и до самого Патриарха всея Руси. Не позволю наплевать на волю прихожан. А то ишь, расселись в теплых местах! Вы у меня почуете, что может сделать старая женщина, если за ней дружный сплоченный коллектив.

«Дружный сплоченный коллектив? Во дает бабушка! Вот это термины!» — удивленно подумал Алексий, наблюдая за кипящей жизнью общины. И действительно, старая скандалистка изрядно джазовала, смешивая высокопарные обороты проповеди и штампы заседаний партактивов двадцатилетней давности.

— Настоятель нам не Господом дан, а епархией. А он нам не нужен, мы его не приемлем! Вы на нас внимание не обращаете? Так это ничего! Мы вам перевод в другой храм быстро организуем! Вылетите отсюда, как пробка из бутылки. Коллективное письмо у нас уже подписано, вот мы его в секретариат Синода да на срочное рассмотрение, чтоб вам неповадно было на прихожан своих плевать! На других плевать будете, если они вам позволят. А мы этого так не оставим. Не будет отец Андрей нашим настоятелем. Костьми лягу, а не будет! Помяните мое слово!

Выкрикнув последнюю фразу, словно высокую саксофонную ноту, пожилая импровизаторша внезапно смолкла, выбившись из сил. Да и дьякон не стал отвечать ей, видя свое бессилие перед праведным напором. Лишь члены общины тихонько шелестели коллективным шепотом, словно воспитанная публика, восторгающаяся мастерством исполнителя в перерывах между актами. Воспользовавшись нежданным антрактом, отец Алексий, возвышающийся над дружным православным коллективом, внятно и громко обратился к собравшимся:

— Братья и сестры! Сделайте милость, объясните монаху оптинскому, чем же вам так отец Андрей не угодил?

Толпа, разом развернувшаяся к незнакомому священнику, притихла, глядя на него снизу вверх. И тогда в затянувшейся тишине раздался звонкий напористый голос крохотной бабульки:

— Агрессивный он! Да и смирения в нем маловато!

С трудом сдержавшись, монах опрометью выскочил с территории церковной общины, бегом ринувшись за ворота храма. Лишь переступив их, он взорвался приступом истерического хохота, мелко вибрируя и утирая слезы.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ТРИДЦАТОЕ

Две недели назад в Останкине началась необъяснимая мистическая трагедия, жертвой которой стали почти двести человек. С тех пор впервые появилась надежда. В течение последних пяти дней, с 20 по 25 апреля, в районе не случилось ни одного исчезновения.

Но несмотря на колоссальное моральное облегчение, исчезновения жителей района родили тревожные и закономерные вопросы. Что это — победа или временное затишье, после которого кошмар продолжится? Что стало причиной нормализации ситуации? Найдены ли четкие обоснованные гипотезы о природе этого феномена? Есть ли хоть какие-то объяснения историям с магазинами-фантомами? Ведь власти косвенно признали их правдивость, призвав общественность не приближаться к неизвестным объектам и распространяя карту местности с указанием всех торговых точек. Может быть, исчезновения прекратились лишь потому, что почти половина жителей района покинули опасную территорию? Какова судьба тех, кто исчез за эти две недели? И главное: что будет дальше, если необъяснимые события прекратятся окончательно? Смогут ли власти гарантировать безопасность людям, которые снова начнут заселять Останкино?

Самое страшное состоит в том, что адресата у этих вопросов нет. Посудите сами. Кто только не пытался справиться с этой трагедией! Помимо силовых структур, продемонстрировавших халатную медлительность перед лицом неизвестной ранее угрозы, все мировые конфессии молились об избавлении от зловещего чуда. Сотни экстрасенсов и мистиков по всему миру на разные лады твердили, что причина происходящего сугубо мистическая. Они прямо говорили, что стандартные действия здесь бессильны. И что только избранные люди Земли, наделенные особым даром, смогут спасти положение. Многие из них утверждали, что день и ночь ведут неведомую эзотерическую работу, чтобы укротить «зверя», бушующего у телебашни.

Государственные структуры никак не реагировали на эти заявления. С трудом приняв очевидное, они претворяли в жизнь свой план действий, превращая район в полигон всех существующих в стране экстренных служб. И вот — ощутимый результат. В такой ситуации разумно ожидать, что найдется немало желающих присвоить себе лавры этой победы. Но где победные заявления об успехе? Где те, кто готов взять на себя ответственность за эти пять спокойных дней? Их нет.

Взвешенное молчание правительства объяснить несложно. Но где же реакция всех тех экстрасенсов и примазавшихся к ним шарлатанов, которые убеждали весь мир, что спасти Останкино могут только они? Что им мешает объявить себя победителями?

К сожалению, это всеобщее молчание объяснимо. Чтобы признаться жителям страны, да и планеты, в том, что имеешь отношение к прекращению пропаж, необходимо будет это объяснить. В подробностях рассказать, какими образом зловещий процесс был остановлен. Этого сделать не может никто. Ни власти, ни мистики совершенно не представляют, почему в эти пять дней в Останкине никто не пропал. Силовики могли бы настаивать, что это результат политики безопасности, введенной в районе. Результат пропаганды среди населения и усиленной охраны. Но они не делают даже этого, несмотря на бесчисленные запросы от мировой прессы, которая требует комментариев про изменившуюся обстановку в районе. Их можно понять. Они не готовы взять на себя ответственность, ведь у них нет уверенности в завтрашнем дне. Да и в сегодняшнем тоже. Реальных гипотез до сих пор не имеется. Прекращение исчезновений стало лишь продолжением загадки.

Все мы живем лишь простой человеческой надеждой. Обыватели, ученые, мистики и те, кто призван оберегать и защищать всех нас. Мы верим, молимся, просим, заклинаем. Но мы все так же слепы. Слепы и уязвимы.

Будет ли объяснение, которое станет настоящей победой? Найдем ли мы его, доказав, что человечество способно противостоять необъяснимому? Если нет, то всей нашей цивилизации придется признать свое бессилие. Бессилие высшей пробы, которое не дает нам возможности даже увидеть врага. Признать никчемность собственных достижений от микроскопа до ядерной бомбы и космонавтики.

Я верю, что кошмар закончился. У меня просто нет другого выбора. И даже если вера эта будет настолько сильна, что позволит нам признать нашу победу… Куда мы, победившие, денем страх перед возможностью новой трагедии?