Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин

и бабушка не нашла бы мне шапку в форме совы, а дедушка не сказал бы – это «Олег ей подарил», я бы, наверно, про Олега и не вспомнила. Но тут, вспомнив, быстро забыла и, наверное, навсегда.

Да, папа заботится о моих выходных и о моей музыкальной школе. В этот приезд к нему у него была подруга, и он спал в другой комнате, а мы с бабой Мариной спали в той, в которой все сидят за столом.

– А как она выглядит? – озабоченно посмотрела на меня моя бабушка, когда я вернулась.

– Не знаю. А Стелла мне кулон подарила, – сразу струсив, перевела я разговор на другое.

– Ну, всё-таки, как она выглядит? Большая или маленькая, худая или толстая? – донимала меня бабушка.

– Не знаю, – ответила я, покраснев.

– Ну, хорошо, – сказала бабушка и пошла к дедушке докладывать про папину работу.

– Ну что? Уволили или как?

– Уволили.

– Окончательно?

– Да.

– А кого-то еще оставили?

– Для него это теперь не имеет значения.

– А что он собрался делать?

– Сейчас недельку отоспится, а потом куда-нибудь пойдет, хоть продавцом электротехники попробует.

– Каково-то теперь Люсино довольствие от папы будет? – покачал головой дедушка.

– Не знаю. Хорошо хоть мать держится на работе, хотя начальник нагрубил ей – дальше некуда. Сказал ей, что она «крыса канцелярская». Сам просил собирать подписи начальства, мы вам заплатим, а когда собрала – нагрубил. А так-то они все там добродушные, одной семьей живут, – успокоила бабушка, увидев дедушкино чересчур взволнованное лицо, – это они вроде пошутили.

– Какие же это шутки?

– Не обращай внимания. Зато её подруга Окси с Сержем и металлоискателем поехали клад искать в Ступинский район. А какие в Ступине клады? Там только дикие орхидеи растут. Вот ведь говорила я Маше – приглядись к нему, всё-таки будущий кандидат наук, а она – «Нет, он грязный, его еще отмывать надо».

– А по мне, – сказал дедушка, – Серж сильно подвинулся в сторону семьи. Потом металлоискатель Окси из рук его выбьет – хорошая пара будет. Но мимо нас пролетело. А Олег не звонил?

– Да звонил, – недовольно проворчала бабушка, – подвижек нет. В серьезном таком месте работает, а с ней разговаривает, как ребенок. Всё в парк прогуляться зовет. Иногда, кажется, что и не поумнеет никогда.

– М-да, это тебе так кажется. Он просто высиживает свою карьеру. Это пять-семь лет. А когда ставку дадут, он быстро всё решит за свои деньги. Он же юрист. Люди, которые слабы здоровьем, но уперты на карьеру, и жениться – то не хотят, а уж чужого ребенка взять – это для них светопреставление. А что Вовина новая подруга? Где-то работает? И вообще – откуда она?

– Вроде как Шатура и вроде как не работает.

– Да! Идеальный отец, но не живет с женой, не имеет работу, а имеет неработающую подругу. Вот с тем и возьмите.

Глава 4

Подарок из Парижа

Когда я приехала в Дегуны, бабушка Варвара Николаевна (она мне прабабушка, но это неважно, я зову её бабушкой) быстро и как бы незаметно положив на верх шкафа какой-то сверток, сказала, милостиво улыбаясь:

– А я тебе подарок из Парижа привезла.

И я сразу поняла, что тот сверток был подарком для старшей сводной моей сестры Стеллы, и его подарят ей, видимо, несколько позже, а сейчас, видимо, мы будем разговаривать с Варварой Николаевной о моем подарке. Подарки я, скажу честно, очень люблю. Когда взрослый дарит его мне, мне кажется, что он особенный человек. Потому что он объявляет тем самым, что, раз он мне дарит подарок, я – человек особенный. Мне было очень приятно, что мою особенность отметили, поэтому я очень сильно напряглась и решила про себя, что не пророню ни одного слова. И как в воду глядела. Варвара Николаевна села на диван, пригласила меня сесть рядом и произнесла спич.

Дело происходило в общей комнате, или гостиной, ну, это так, к слову. Вообще-то квартира в Дегунах выглядит так: сразу после прихожей – бывшая детская папы. Потом, когда он вырос, это была гостевая комната прадедушкиных варшавских знакомых. Он же не согласился как профессор, взять метлу и идти мести улицы. Он сказал: «Это не обновление, а обнагление. Вы еще поплачете и поплатитесь, что разрушаете науку». И воспользовавшись, как он говорил, пассивным запасом польского языка из детства на границе между двумя государствами, нашим и их (туда отца посылали служить в его детстве), оформил загранпаспорт и уехал в Польшу предлагать свои услуги в качестве преподавателя техвуза. Там его вполне приняли. Конечно, папа хотел то же провернуть, но в Австралии, но мама не согласилась. А потом время ушло, компьютерных специалистов стало много, и папа так и остался в Дегунах. Правда, до этого времени папа с мамой успели развестись.

Большая комната, или гостиная, где мы сейчас сели на диван, – между папиной детской и небольшими двумя спальнями – прадедушки и прабабушки. Про спальни я говорить не буду, я и не захожу туда, а про большую комнату скажу лишь то, что мама просила в нее вынести шкаф из детской, а на его место поставить пеленальный столик, чтоб меня пеленать, но прадедушка с прабабушкой не согласились, сказали, что шкаф старый и будет портить им гостиную. Теперь я всё сказала про квартиру. Вернемся к подарку.

Сначала бабушка не знала, как начать и очень волновалась. Для взрослого человека – волноваться – это как-то чудно. Но я молчала. Наконец, она начала:

– Да, милая Люся, я не всегда жила с твоим прадедушкой. В детстве у меня была сестра. И мы с ней жили вместе. А потом нас жизнь разбросала в разные стороны, и я вышла, повзрослев, за дедушку замуж, родила твою бабушку, бабушка родила твоего папу. И я, честно и благородно (у твоего папы было не ахти какое здоровье!) посвятила всю оставшуюся жизнь его детству. После своей работы секретарем у дедушки.

Утром я готовила внуку, твоему папе, завтрак и отправляла в школу. Когда он возвращался из школы, я кормила его обедом, и мы ехали в Ботанический сад гулять с ним, как с внуком профессора. Я соответствовала своему назначению бабушки профессорской семьи ровно полгода. Каждый день мы по три часа гуляли там, сидели на лавочках, играли в мяч. По возвращении делали уроки. И так полгода. А следующие полгода я отдыхала, а внук мой переезжал к другой бабушке, на Черное море. И уже она там с ним занималась и учебой, и