Москва в улицах и лицах - Лев Колодный

С января 1924 года возникла традиция выставлять в Колонном зале для прощания гробы с телами умерших вождей революции, Генеральных секретарей партии и членов Политбюро, маршалов Советского Союза, всех, кого хоронили у стен Кремля. Эта традиция оборвалась после похорон Юрия Андропова.

В Колонном зале проходили невиданные в истории судебные инсценировки показательные процессы над "врагами народа", трагедии, поставленные по режиссуре и по сценарию Сталина. Они разыгрывались публично при полном зале специально подобранных зрителей: передовиков труда, командиров и бойцов РККА, советских и иностранных журналистов. Заседания суда транслировали по радио, снимали на кинопленку... В итоге бывшим соратникам Ленина, его ближайшим друзьям, членам ленинского ЦК и правительства, соратникам Сталина, ставших ему неугодными, выносились под овации зала смертные приговоры. Последний раз видели здесь выпускника Первой московской гимназии Николая Бухарина, "любимца партии", главного идеолога. Отсюда увели на расстрел Григория Зиновьева, с которым Ильич жил в шалаше в Разливе, вождя ленинского Коминтерна. Здесь признал свою "вину" Лев Каменев, душеприказчик Ильича, хранитель его архива и "завещания", которое, на свою беду, не исполнил, не выполнил завет вождя - переместить товарища Сталина с поста генсека на другую должность.

В начале ХХ века здание надстроили, изменили фасад. Остался неизменным Колонный зал. Со стороны Большой Дмитровки есть вход в малый зал, называвшийся в прошлом Крестовым, в советские времена - Октябрьским.

"Идя вверх по Большой Дмитровке к булевару... вы видите по обеим сторонам прекрасные здания", - сообщал упоминавшийся путеводитель 1831 года. Тогда она мало чем отличалась от Тверской, разве что была потише, более партикулярной, частной, по ней не мчались тройки, срываясь с места в карьер в Санкт-Петербург...

В прошлом, как рассказывал Владимир Гиляровский, улицу неофициально называли Клубной и Дворянской. Об одном дворянском клубе, в Благородном собрании, нам известно. Вблизи него в усадьбе генерала Н. Н. Муравьева (на месте современных домовладений 9-11) до переезда на Тверскую помещался Английский клуб.

Во второй половине ХIХ века напротив Благородного собрания (Большая Дмитровка, 2) собирался Артистический кружок, завсегдатаями его были Николай Рубинштейн, Петр Чайковский, Пров Садовский, Алексей Писемский, другие писатели, артисты, музыканты.

На другом конце улицы, в домовладении 32, во дворе, в ампирном особняке (в советcкие годы - механический завод тупых лезвий "Красная звезда") происходило "Собрание врачей". Доктор Чехов хорошо знал этот клуб, оставил о нем нелестное свидетельство в "Даме с собачкой". Герой рассказа доктор Гуров так характеризовал "собрание" коллег: "Какие дикие нравы, какие лица!.. Что за бестолковые ночи, какие неинтересные незаметные дни! Неистовая игра в карты, обжорство, пьянство, постоянные разговоры все об одном и т. д."

Еще один клуб занимал дворец, принадлежавший генерал-фельдмаршалу Петру Семеновичу Салтыкову, победившему Фридриха Великого под Куненсдорфом. (С одним его домом мы встречались на Тверской, в нем была контора дилижансов.) Губернатором Москвы Салтыков стал после триумфа в Семилетней войне, где был главнокомандующим русской армии.

На восьмом году его правления Москву поразила чума. И когда в день в городе умирало по тысяче человек, губернатор бросил Москву на произвол судьбы. Противостоять "воле Божьей" он полагал бессмысленно. В городе без царского наместника начался "бессмысленный и беспощадный" Чумной бунт, подавленный другим нам известным генералом. Салтыков укрылся в подмосковном имении Марфино. Там и умер спустя год, отставленный от должности.

В салтыковском дворце на Большой Дмитровке, 17, как в Благородном собрании был (и есть) Колонный зал. В перестроенном дворце с садом размещался с 1839 по 1909 год Купеческий клуб, где московские именитые купцы могли расслабиться, вкусно и обильно поесть, попить, сыграть по-крупному в карты. На "площадке клубного сада" разыгрывается третье действие "Последней жертвы" Александра Островского. Драматруг часто упоминает клуб в репликах героев. В пьесе "Свои люди - сочтемся" приказчик Подхалюзин обещал жене: "Зимой в Купеческое собрание будем ездить-с. Вот и знай наших-с!" Кучумов, герой пьесы "Бешеные деньги", рассказывал, что в Купеческом клубе выиграл 11 тысяч. Опустевший после купцов клуб арендовал антрепренер сада "Аквариум", некто Томас, открывший в пристройке к бывшему салтыковскому дворцу кабаре "Максим", позаимствовав название у парижского "Максима".

После революции здание отдали Дмитровскому театру, в нем выступала оперетта. В зале театра обосновались музыкальные студии Станиславского и Немировича-Данченко. И тот, и другой увлекались оперой, пытаясь ее модернизировать так, как это удалось им в драме. Две студии корифеев объединили в Музыкальный театр, ставший второй оперой Москвы. Колонный зал XVIII века служит фойе, семнадцать окон слева от входа - окна бывшего салтыковского дворца.

Еще один дворец XVIII века напоминает о себе за оградой, играющей роль тюремной решетки, поскольку за ней в глубине двора на Большой Дмитровке, 15а, находится Генеральная прокуратура. Она опозорена арестом уличенного во взятках бывшего Генерального прокурора Ильюшенко, чего в истории Российского государства никогда не случалось.

В этом дворце вся Москва 24 года знала - живет храбрый генерал, отличившийся во многих сражениях, наместник императора князь Дмитрий Владимирович Голицын. Он был младшим сыном графини Натальи Чернышевой, которую Пушкин вывел в образе графини в "Пиковой даме", знавшей секрет "трех карт". Много лет прожил во Франции и ее сын, Дмитрий, получивший военное образование в академии Страсбурга. С именем губернатора связан расцвет Москвы, наступивший после его вступления в должность. И на долю этого губернатора выпала эпидемия - холеры. Но он не дал ей разбушеваться, не сбежал в имение, полагаясь на Бога. Голицын не только восстановил город, но и украсил его. Александровский сад, Малый и Большой театры, Художественный класс, Москворецкий мост, Триумфальные ворота, Глазная, 1-я Градская больницы, закладка храма Христа - все это осуществлялось при его руководстве.

В своем доме (первым из губернаторов) он устраивал "четверги", собирая вокруг себя ученых и литераторов, в его лице заполучивших надежного защитника. Своей властью генерал-губернатор освободил из тюрем многих "недоимщиков" и "неплательщиков", чтобы расчистить место для подлинных преступников. Купцы подарили губернатору его бюст, исполненный по их заказу Витали. Голицын покровительствовал доктору Гаазу, назначил его главным врачом московских тюрем. Этот граф обладал подлинным демократизмом, он умер, оплакиваемый в церквах народом.

До революции этот дом знали писатели и артисты Москвы, потому что здесь с 1905 года собирался постоянно литературно-художественный кружок, основанный в конце ХIХ века. То был блистательный клуб с рестораном, библиотекой, концертным залом, картинной галереей портретов, созданной лучшими художниками.

И этот кружок после революции зачах, прекратил свое существование, как "Максим" и прочие клубы, рестораны.

Лев Толстой снимал номер на Большой Дмитровке, 10, где сохранилась и в наш век гостиница, сменившая несколько названий - "Тулон", "Ноблес", "Россия", "Октябрьская"... Иван Бунин оставил нелестное описание другой гостиницы - "Версаль", на Большой Дмитровке, 13, в ней происходит действие рассказа "Казимир Станиславович". В этот дом, оптический магазин внизу, захаживал Чехов, заказывавший пенсне.

Улицу и ее переулки обжили артисты. Два театра - на Большой Дмитровке, три - на соседней Театральной площади, остальные вблизи... В доходном доме, 4, во владении, где жил "Демон", Александр Раевский, были квартиры премьеров Художественного - Ивана Москвина, Леонида Леонидова. Переехав с Поварской, с 1906 года, почти 60 лет, здесь прожила Александра Яблочкина, ходившая отсюда пешком в Малый.

Выше дома, 4, на углу с Камергерским, на Большой Дмитровке, 7, снимали квартиры премьер Художественного Николай Хмелев и Леонид Собинов, свыше 30 лет певший в Большом, не эмигрировавший по примеру собрата по сцене Федора Ивановича Шаляпина.

Большая Дмитровка чаще других улиц видела и слышала Ленина. Он трижды выступал в театре, где теперь оперетта. И около 50(!) раз (как сообщает справочник Института истории партии МГК и МК КПСС "Ленин в Москве и Подмосковье") "звучало ленинское слово" в Доме союзов. Об этом до недавних дней напоминала мемориальная доска. Какие-то ретивые люди демонтировали ее. Как можно предавать забвению имя человека, свершившего грандиозную революцию, победившего в гражданской войне, построившего за несколько лет государство на основе утопических представлений о всеобщем счастье коммунизме? С Лениным бороться нужно, не свергая памятники, строя жизнь без коррупции и криминала, без развала экономики и культуры.