Донские казаки в борьбе с большевиками - И Поляков

В конце марта месяца 1918 года в разных частях Донской области начались разрозненные, но местам удачные, восстания донцов против красных. В первый момент большевики, как будто бы растерялись, но затем они быстро сорганизовались и приняли ряд спешных мер, дабы в корне подавить вспышки казачьего негодования. В столицу Дона - Новочеркасск, все еще расцениваемую большевиками гнездом "контрреволюционеров", прибыл из Ростова карательный отряд Я. Антонова. Ему было приказано возобновить красный террор и беспощадно задушить всякое проявление недовольства и протеста против советского режима. Новочеркассцы пугливо прятались в норы, с тревогой и трепетом, ожидая новых издевательств и новых ужасов. 27 марта большевики объявили в городе новую регистрацию офицеров. Вновь начались повальные обыски, глумление над беззащитным населением, аресты и расстрелы. Ростовские большевики, прибывшие карать казаков за их "вольнодумство" на это раз не ограничились только городом, а перенесли свою деятельность и на ближайшие к Новочеркасску станицы. Вечером 27 марта 5 конных вооруженных матросов, въехали в станицу Кривянскую, расположенную в 3-х верстах от города. Они начали там стрелять, затрагивать станичников, а затем набросились на казаков, ехавших из Новочеркасска и стали отнимать у них оружие. На выручку станичников прибежало несколько стариков казаков, работавших в поле. С их помощью матросов обезоружили. Казаки пленников отпустили, а о случившемся донесли в станичное правление. Между тем, в станице уже циркулировали разные слухи. Говорили, будто бы в Новочеркасске выгрузились матросы, которые грабят население, безобразничают, оскверняют святыни, а у Голубовцев 58) силой отбирают оружие и будто бы сам Голубов уже бежал из города. Такие слухи сильно взволновали станичников. Они негодовали, видя, что дерзость незванных красных гостей, переходит всякие границы. Создалось крайне напряженное настроение, грозившее каждую минуту перейти в открытое восстание. Рано утром 28 марта в станице ударили в набат. Собравшемуся станичному сбору было доложено, что из станицы Заплавской 59) прискакал гонец с приговором Заплавцев о мобилизации всех казаков, способных носить оружие и о призыве к походу на Новочеркасск. В приговоре говорилось, что пришлые банды красных угрожают спокойствию станиц, посягают на собственность трудового казачества и крестьянства, забирают хлеб и скот. Это известие, как нельзя лучше пришлось по душе Кривянцам. В свою очередь, тотчас же постановили не медленно мобилизовать всех своих казаков и безотлагательно приступить к организации сотен и дружин, а о своем решении уведомить ближайшие станицы Манычскую, Старочеркасскую, Бессергеневскую, Мелиховскую, Раздорскую и Богаевскую, прося и их присоединиться. Уже к вечеру этого дня Кривянцы усилились. К ним подошли отряды Заплавцев и Бессергеневцев, а 29-го прибыла дружина пеших и конных казаков станицы Богаевской. С прибытием подкреплений воинственность станичников сильно повысилась. Собравшиеся в станице дружинники избрали себе начальником случайно очутившегося в станице Войск. старшину Фетисова60). Последний поневоле согласился на это назначение. В тот же день, Войск. старшина Фетисов принял меры наблюдения и охраны станицы со стороны Новочеркасска. О событиях в Кривянке большевики были хорошо осведомлены. Не придавая им вначале серьезного значения. Ростовский "совдеп" приказал, однако, произвести боевую разведку. С этой целью 30-го марта большевики направили в станицу Кривянскую броневой автомобиль, вооруженный пулеметами. Но броневик, не выполнив задачу, застрял в грязи на полупути между городом и станицей. Тогда несколько казаков-смельчаков, в конном строю, с криком "ура" храбро атаковали автомобиль. Часть прислуги зарубили, часть взяли в плен. Через час, к общей радости казаков, броневик на быках был торжественно ввезен в станицу Кривянскую. Неудача сильно озлобила красных и они решили беспощадно расправиться с непокорными Кривянцами и силой оружия подавить бунт. С утра 31-го марта большевики, подтянув свои импровизированные красные отряды, повели наступление на станицу. В голове наступающих красногвардейских цепей шло два грузовика, с установленными на них орудиями и пулеметами. Первый орудийный выстрел по станице всполошил казаков. Все бросились к оружию: даже старцы, дети, женщины и те вышли отстаивать свою родную станицу. Мало-помалу, бой начал разгораться. Под сильным огнем противника, казаки постепенно накапливались на заранее избранной позиции, вблизи станицы. Технические преимущества были на стороне большевиков. У них были пушки, пулеметы, винтовки и большое количество патронов. Станичники шли в бой, вооруженные шашками, вилами, топорами, граблями и пиками, а те у кого были винтовки, почти не имели патронов. Однако, у казаков неравенство в вооружении, восполнялось сильным их духовный! подъемом и станичники чрезвычайно смело встретили наступление противника. А в Новочеркасске, в этот день, с самого утра, внимание обывателя было привлечено полным отсутствием на улицах города шаек красногвардейцев и матросов. Одновременно весть о восстании Кривянцев молниеносно разнеслась по городу, вызвав оживленные толки и всевозможные предположения. Какие размеры примет восстание и какой будет его результат, предугадать было еще трудно. Строились лишь предположения да догадки и с тайной надеждой жители нетерпеливо ожидали развязки событий. В Новочеркасске уже третий день продолжалась регистрация офицеров. Понуря головы, робко и с тревогой брели офицеры к зданию Областного Правления. Но вот около двух часов дня, регистрация неожиданно была прервана. Появился "товарищ" Рябов, помощник комиссара по борьбе с контрреволюцией и обратился к присутствующим с такой речью: "Товарищи офицерья. Легистрация временно прекращается. Что-то неладное творится в Лихой, нам надо разнюхать. Могет быть, что и нас завтра не будет. Если не появится приказа об отмене легистрации, то приходите завтра. А пока все могут быть свободны" 61). Легко представить какая радость охватила офицеров, когда они услышали это. Между тем, город в этот момент принял уже довольно необычный вид. По улицам во все стороны, с ревом и шумом носились автомобили с испуганными комиссарами. Гремели тяжелые грузовики, наполненные красногвардейцами. Карьером, в сторону Тузловского моста, промчались казаки Голубова. Временами грохотали орудия, слышалась пулеметная трескотня и ружейная перестрелка. К кому примкнули голубовцы, я еще не знал, ибо рано утром "мои казаки" 62) куда-то скрылись со двора и больше не вернулись 63). К вечеру, любопытные горожане стали скопляться на спусках улиц, ведущих к реке Тузлов.64) Оттуда, как на ладони, была видна картина боя станичников с красными. Большевики занимали господствующее положение. Они с высот били из пушек и мели пулеметами, но стреляли более чем беспорядочно, не нанося никакого вреда казакам, которые густыми конными и пешими цепями медленно наступали к городу. Не лучше работал и большевистский броневик. Хотя орудий и пулеметов у казаков не было, но боевое счастье было на стороне станичников. Постепенно, нажимая на левый фланг красных, им удалось вскоре его охватить, а появившиеся здесь конные части Раздорцев, обратили большевиков в беспорядочное бегство. На выручку своих бросился броневик красных. Он успел несколько прикрыть это поспешное бегство и задержать дальнейшее продвижение казаков. Весьма характерно, что в этом боевом эпизоде большевики потеряли 74 человека убитыми, преимущественно холодным оружием. У казаков оказалось только два раненых. Часам к 9 вечера в городе воцарилась жуткая тишина. Точно вымерло все живое. Не слышно было даже обычного собачьего лая. На улицах не было ни души. Только около полуночи со стороны Хотунка 65) затрещал пулемет и раздалась ружейная стрельба, вскоре прекратившаяся. Немного позднее с грохотом и шумом по улицам к вокзалу промчалась красная артиллерия и долго после этого, то там, то здесь воздух оглашался пыхтением и храпом грузовых автомобилей приспособленных для установки на них пулеметов. С вокзала беспрестанно неслись тревожные гудки паровозов. Все, как будто, говорило за то, что товарищи готовились к бегству. А в это время, восставшие станичники, окрыленные своим первым успехом, лихорадочно готовились к бою. Они решили немедленно продолжить наступление и ночью с налета взять Новочеркасск. С этой целью, свои наличные силы они разделили на три части. Правую (северную) группу составили Заплавцы и Раздорцы, поддержанные Кривянцами, имея целью овладеть Хотунком и захватить железную дорогу, на Александровск-Грушевский; левая (южная), смешанная группа, двинулась через р. Аксай к хутору Мишкину с задачей взорвать железную дорогу и обеспечить наступающие войска со стороны Ростова. В центре находились Кривянцы, Богаевцы и Милеховцы, которым вменялось в обязанность сначала захватить станцию Новочеркасск, а затем город. Предполагалось, что овладение железными дорогами, ведущими из Новочеркасска на Ростов и Александровск-Грушевский отрежет пути отступления большевиков и в то же время не позволит им увести награбленное казачье имущество. В полночь, через р. Тузлов, у станицы Кривянской казаки навели наплавной мост, по которому двинулась средняя колонна. Во главе ее, в виде авангарда, под командой хорунжего Азарянского шло 20 охотников, которые соблюдая тишину, незаметно подкрались к станции и внезапно в нее вскочили. Большевики заметались. Отходившему эшелону с красногвардейцами казаки закричали - "стой!" и бросили под паровоз ручную гранату. Поезд остановился. Между красными началось смятение. После короткого штыкового боя станция была занята. Большевики потеряли убитыми 37 человек и около 400 пленными. У казаков потери выразились несколькими ранеными. Из военной добычи победителям досталось два пулемета, несколько сот винтовок и много вагонов, груженых разным имуществом. Овладев станцией, казаки бросились в город занимать телефон, телеграф, тюрьмы и другие городские учреждения. Большевики бежали, почти не оказывая сопротивления. Последние их части во главе с Подтелковым и Антоновым рано утром спешно ушли в направлении Ростова. Всю эту ночь я, не сомкнул глаз, напряженно наблюдая, что происходит на улице, мучаясь своим бездействием и обольщая себя радостными надеждами. В моем "товарищеском" одеянии я не мог ночью показаться казакам, ибо в суматохе легко мог быть ими принят за большевика, почему я и вынужден был дожидаться рассвета. Около 4 часов утра на улицах раздались крики: казаки, казаки. Жители с сияющими счастьем лицами, кинулись навстречу освободителям. Многие от радости плакали, обнимали казаков, целовали их... Радостно загудели и церковные колокола и своими перезвонами повышали счастливое оживление и общее ликование. Только к 6 часам утра, я с трудом разыскал штаб Войск, старшины Фетисова, занявшего здание Областного Правления. Войдя в помещение, я увидел весьма приветливого, скромного, уже немолодого, небольшого роста В. Ст. Фетисова. От усталости и бессонных ночей он едва держался на ногах. Узнав, что я офицер генерального штаба и пришел предложить свои услуги, он без всяких церемоний, искренно поблагодарил меня, сказав: "Очень вас прошу помогите, ведь у нас ничего нет, - ни штаба, ни войск, ни средств..." Из разговора с ним, я кое-как выяснил обстановку. По словам Фетисова, дружинники не были организованы, ни достаточно вооружены. Не было почти и офицеров. Их заменяли вахмистра, урядники или влиятельные старики. Взятие города создало крайне неопределенное положение. От северного и южного казачьих отрядов, прикрывавших Новочеркасск, не было никаких сведений. Выполнили ли они свою задачу, что ими сделано и где они находятся, ему не было известно и с ними не было связи. Не лучше обстоял вопрос и с дружинниками, занявшими город: казаки перемешались и потеряли дружинную связь. Одни из них заняли городские учреждения, другие пачками бродили по улицам и ловили скрывшихся большевиков. Часть же, вероятно разошлась отдыхать. считая, что взяв город они выполнили свое дело. Положение сильно осложнялось неимением средств, неналаженностью вопросов продовольствия, снабжения дружинников боевыми припасами и полным отсутствием санитарной помощи. В "штабе", кроме В. Ст. Фетисова, уже находился генерального штаба подполк. Рытиков. Он явился несколько раньше меня и автоматически стал, как бы начальником штаба. Эти два лица фактически и составляли весь "штаб". Предстояла сложная и многосторонняя работа. Я считал необходимым прежде всего, призвать офицеров, влить их в дружины и переорганизовать эти последние, придав им характер сотенный или полковой. Установить с отрядами связь и дать им определенные задачи. Решить вопрос о пополнении дружин, их вооружении и снабжении боевыми припасами. Одновременно наладить продовольствие и санитарную часть. Столь же неотложным казалось мне скорейшее создание милиции, восстановление нарушенной жизни города и, наконец, создание, хотя бы временной, но твердой авторитетной власти, способной увлечь и повести казаков за собой, начать очищение Донской земли от красногвардейских шаек и воссоздать нормальные условия жизни, нарушенной большевистским владычеством. Не считая себя компетентным в области создания краевой власти, я сказал В. Ст. Фетисову, что всецело посвящу себя лишь работе по вопросам военным и организационным. Вспоминаю, как в момент моего прихода в Областное правление, ничто не указывало на присутствие здесь "штаба". Нисколько не преувеличивая скажу, что не было даже клочка бумаги, карандашей, перьев, чернил, не говоря уже, о картах, телефонных и телеграфных аппаратах. Начал я с того, что выйдя на улицу, именем В. Ст. Фетисова остановил группу казаков и привел их в помещение. Составил из них караул, выставил у входа часовых с задачей охранять помещение и указывать место штаба. Остальных казаков обратил в посыльных. Приказал немедленно взломать шкафы, где в изобилии нашлись письменные принадлежности и даже карты окрестностей Новочеркасска, что для нас было ценной находкой. В это время, в штаб стали стекаться офицеры. Среди них нашлось несколько человек, знакомых со штабной работой. Вскоре удалось установить связь с дружинниками, осведомить население о событиях, а также опубликовать и несколько спешных распоряжений. К 11 часам дня было выпущено следующее воззвание 66)