Похождения соломенной вдовы - Галина Куликова

Уйти придется без нее. То есть лишиться по крайней мере одной из своих курток.

Конверт со взяткой от Скитальцева мне очень пригодился. Я не представляла, как буду потом разбираться с Егором и этими деньгами, но почему-то мне казалось, что когда речь идет о жизни и смерти, о таких вещах думать не стоит. Главное — выжить и узнать истину. А все материальное — потом.

Я купила дорогую белую куртку в крошечном магазинчике со столь богато декорированными витринами, что через них ничего нельзя было разглядеть. Если кто и следил за мной, то покупку снаружи уж точно не рассмотрел. К куртке была прикуплена еще бледно-зеленая вязаная шапка стоимостью с породистую кошку, шарф и перчатки — целый комплект, с помощью которого я собиралась задурить голову возможным преследователям.

Дома я надела толстые белые колготки, на них — джинсы, а на джинсы — толстую черную юбку по колено. Всю эту красоту спрятала под старым коротким полупальто.

Отвратительный вязаный берет, который когда-то подарила мне одна из двоюродных теток, довершил мою экипировку. Короче, видуха у меня была еще та.

Туманов номер два, естественно, не смог удержаться от комментариев.

— Если я когда и подозревал тебя в измене, то сейчас приношу свои извинения, я был не прав, — сказал он, хмуро разглядывая меня. — В этом манто ты похожа на усталую летучую мышь. Нет, скорее даже на сдохшую.

— Наплевать, — коротко ответила я. Не удержалась и переспросила:

— А почему на сдохшую?

— У этого полупальто трупный цвет.

— Пожалуйста, не каркай.

— И кстати, я впервые вижу на тебе солдатские ботинки.

— Это последний писк моды.

— И в каком же году она издала этот писк?

— Надо же мне их когда-нибудь сносить.

— Почему именно сегодня? — не отставал лже-Туманов. — Подозреваю, что рельеф той местности, которую ты собираешься посетить, весьма далек от равнинного.

Вот и прекрасно! Пусть думает, что я полезу в очередное болото или поеду за город скакать по холмам.

— Чао! — сказала я и послала ему воздушный поцелуй.

Он так сморщился, как будто я в него плюнула. Ничего! Скоро я с ним разберусь окончательно и бесповоротно. Полетит белым соколом из моей квартиры. Ему даже не нужно будет собирать вещи, потому что здесь нет ничего, что бы ему принадлежало.

Туалет был платным, хотя услуги явно не стоили тех денег, которые просили за вход. Однако спорить было не с кем. В холле сидела старуха, перед которой стояло блюдце для сбора подати. Вряд ли она способна должным образом воспринять критику. Впрочем, мне сейчас вообще было не до нее. Я вошла в кабинку с фирменным пакетом, в который были упакованы купленные вещи.

Стянув с себя джинсы, я осталась в белых колготках и черной юбке. Белая же куртка и комплект — шапка-шарф-перчатки — естественно, изменили мой внешний облик до невероятности.

Надвинув шапку на самые глаза, я бросила в рот жевательную резинку и с независимым видом вышла на улицу. Посмотрев в одну из ближайших витрин, успела удостовериться, что выгляжу очень даже неплохо. Полупальто, джинсы, берет и солдатские ботинки пришлось оставить в туалете навсегда. Не знаю, обрадуется ли старуха находке. Надеюсь, она не решит, что в пакете бомба, и не испортит настроение окружающим.

Без четверти три, изрядно проголодавшись и невероятно нервничая, я уже входила в кафе «Делифранс». Голод и возбуждение устроили внутри меня настоящую потасовку. Я решила запастись едой, а уж смогу ли ее проглотить — решу по ходу дела. Набрав себе целую тарелку булочек, сочившихся маслом, и заказав две чашки кофе, я отправилась к тому самому столику, который ближе всех располагался к карте Колумбии. К счастью, в кафе было не слишком много народу, и столик Оказался свободен. Правда, на нем стояла чья-то пустая чашка. Я опустила свой поднос рядом, исподтишка оглядывая окрестности. Никого знакомого. И никого такого, на ком можно задержать взгляд. Мне казалось, что человек, пославший записку, должен нервничать или подавать мне какие-то знаки.

Конечно, события могли развиваться и по-другому.

Через некоторое время здесь появится сестра Скитальцева, подойдет прямо ко мне, сядет за столик и внятно объяснит, от кого записка и зачем мне назначили встречу.

Однако пока меня никто не беспокоил. В уголке сидели два старшеклассника, обращавшие на меня не больше внимания, чем на стулья по соседству. Да еще вслед за мной в зал вошла средних лет женщина с горой выпечки, минеральной водой и стаканчиком на подносе. Я придирчиво оглядела ее, ожидая, что, может быть, она мне сейчас подмигнет. Но женщина с таким аппетитом принялась за еду, что я сразу поняла — это не она пришла на рандеву.

Кроме нее, никто на соседние столики не претендовал. Я расслабилась и в ту же секунду увидела, что внутри салфетки, что лежала под оставленной чашкой, что-то спрятано. Что-то яркое и красочное. Осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, я сдвинула чашку в сторону и вытащила картонку, похожую на поздравительную открытку. Это оказалось приглашение на показ моделей одежды ручной работы. Приглашение на мое имя! Имя было впечатано в верхнюю графу большими черными буквами. Я долго таращилась на него, потом наконец перешла к тексту, набранному более убористым типографским шрифтом.

Через пару минут выяснилось, что я держу в руках отнюдь не гостевое приглашение. Я, Валерия Сердинская, в следующее воскресенье приглашалась к участию в конкурсе как мастерица! Я должна была не только представить свою авторскую работу, но и лично продемонстрировать ее на подиуме. Фамилии членов жюри ни о чем мне не сказали. Вот это фишка!

Это приглашение означало, что сегодня я опять ничего не узнаю. Меня взяла такая досада — не описать.

Складывалось впечатление, что у тайны появились ноги и она снова убежала от меня. Разгадка переносилась на целую неделю вперед. Я-то думала, что сегодня решающий день. И вот опять отсрочка. А я столько сил и денег потратила на маскировку, на то, чтобы прийти сюда без «хвоста»! Почему бы сразу было не прислать мне это приглашение в кулинарной книге? Зачем сегодняшнее совершенно бесцельное переодевание?

Бесцветная женщина, попивавшая минералку, закурила и провела языком по нижней губе — туда и обратно.

У меня внутри все похолодело. Перед моим мысленным взором тут же пронесся преследователь в метро, стекольщик, оставивший окно без ремонта, друг Паши Скоткина, обнимавший его за шею… Я все вспомнила буквально в одну секунду. Поэтому вскочила, резко отодвинув стул.

Старшеклассники повернули головы и поглядели на меня. А женщина даже ухом не повела.

Я торопливо спрятала пригласительный билет в сумочку. Мне казалось, что сейчас эта женщина достанет откуда-нибудь из-под одежды пистолет, повернется и…

Втянув голову в плечи, я бросилась вон из кафе. Повернула на Тверскую и понеслась, сверкая белыми колготками. Несколько раз в панике оглядывалась — за мной никто не гнался. Через некоторое время я перешла на шаг и заметила, что руки у меня трясутся от переживаний. Эдак я сделаюсь неврастеничкой. И к тому моменту, как разгадаю тайну, мне действительно самое место будет в сумасшедшем доме. Сбудется чья-то неизбывная мечта.

Интересно, как мог некто, пославший приглашение, быть уверен, что я найду его под салфеткой? А что, если девушки, отвечающие за порядок, к моему приходу убрали бы стол? Как это можно было проконтролировать?

Правда, в кафе есть и другие залы. Возможно, неизвестный выглядывал откуда-нибудь из-за угла, чтобы убедиться, что у меня все в порядке и его послание дошло до адресата.

Возвратившись домой, я первым делом позвонила в квартиру Паши Скоткина. Мне хотелось узнать, кто тот его друг, который стоял на лестничной площадке в обнимку с ним незадолго до убийства почтальона. Тот самый парень, который говорил «бэ-эсподобно» и облизывал нижнюю губу языком. Опасная мимика! Почему я раньше не вспомнила этот жест? Ведь он, казалось бы, такой запоминающийся!

Звонить соседу пришлось долго. Однако я была почти уверена, что он дома. Так и оказалось. Правда, Паша был в состоянии, близком к растительному. Дверь он открыл, но смотрел на меня с порога такими младенчески чистыми глазами, что я засомневалась, помнит ли он вообще о том случае. Однако Паша помнил.

— Парень, — почти по слогам повторила ему я три раза подряд. — Вы стояли обнявшись. Вот на этом самом месте.

— Мня, — сказал Паша, высовывая язык, словно ящерица. — Мня-мня. — И утвердительно мотнул головой.

Я поняла, что добром от него больше ничего не добьешься. Придется применять пытки. Я критически оглядела рабочий материал. Паша улыбнулся и пустил слюни. Итак, допрос обещал быть непростым. Потащив Пашу в ванную, я включила холодную воду и предложила ему умыться. Паша отказался. Можно было, конечно, уйти и дождаться более благоприятного случая для расспросов. Но я понимала, что такой случай может не представиться еще очень долгое время. Если только остаться здесь ночевать и внимательно следить за сменой процессов, происходящих в Пашином организме.