Прерванный полет «Эдельвейса». Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г. - Дмитрий Зубов

Механик был прав. Когда разобрались с состоянием машин и котлов и дали передний ход, корабль резко покатился влево. Без руля удержать корабль на прямом курсе можно только машинами, регулируя их обороты. Басистый поручил мне и старпому Домнину установить, сколько оборотов нужно давать каждой машине, чтобы корабль шел прямо. В конце концов мы разобрались: левая машина должна работать на полных оборотах на передний ход, а правая – на самых малых задним. К счастью, машины смогли дать то, что требовалось. Если бы обшивку загнуло при взрыве чуть больше или был бы поврежден левый винт, крейсер не смог бы идти прямым курсом»[107].

В результате «Молотову» удалось утром дойти до Новороссийска. На подходе к базе крейсер еще раз атаковали четыре торпедоносца. Две сброшенные ими торпеды прошли в 100 метрах за кормой. При этом, когда один из «Хейнкелей» стал заходить в атаку, лоб в лоб на него ринулась летающая лодка МБР-2. При этом экипаж стрелял в торпедоносец из сигнальной ракетницы! В итоге пилот торпедоносца вынужден был отвернуть[108].

Впрочем, оставаться в Новороссийске, памятуя налет месячной давности, было опасно, поэтому уже вечером 2 августа «Молотов» своим ходом в сопровождении эсминцев ушел дальше на юго-восток. Через сутки, в 21.40 3 августа, крейсер бросил якоря на внешнем рейде Поти[109].

Как выяснилось, повреждение крейсера «Молотов» оказалось, во-первых, последней операцией 6-й эскадрильи KG26 на Черном море с использованием торпед, во-вторых, последним успехом Авиационного командования «Зюд» оберста Вилда.

Глава 3

«ВПЕРЕД – НА БАКУ»

«Русская Южная армия уничтожена»

В действительности угроза форсирования немцами Керченского пролива в это время стала не самой актуальной. В последние дни июля немецкие войска формировали канал Маныч, который согласно европейской географии являлся границей между Европой и Азией.

29 июля 4-й воздушный флот сообщал в Главное командование вермахта: «Русские военно-воздушные силы перед правым флангом группы армий «Зюд» демонстрирую свою слабость. «Штуки» осуществляют свои атаки без истребительного сопровождения и не подвергаются нападению со стороны русских истребителей».

Зенитные полки люфтваффе, наряду с самолетами, осуществляли мощную поддержку наступления. В полосе 17-й армии они не только эффективно боролись со штурмовиками Ил-2, но и постоянно уничтожали наземные цели, включая танки, полевые укрепления, доты и дзоты. Именно благодаря тесному взаимодействию сухопутных войск и авиации, включая подчиненные ей зенитки, наступающие войска в этот период легко подавляли все очаги сопротивления. Например, когда 3-я танковая дивизия 3 августа достигла Ворошиловского, ее солдаты обнаружили там выжженную пустыню: «Там повсюду были следы немецких воздушных атак. На дорогах валялись разбитые транспортные средства и тяжелое оружие. Колонны грузовиков по-прежнему горели на открытых участках дороги. Немецкий IV авиакорпус сделал там хорошую работу»[110].

В последние дни июля и первые дни августа бомбардировщики Пфлюгбейля были ориентированы главным образом на борьбу против судоходства на Нижней Волге, а также автомобильные и железные дороги на всем Северном Кавказе. Кроме того, Ju-88 и Ju-87 совместно с торпедоносцами и пикирующими бомбардировщиками III./LG1 наносили удары по кораблям Азовской военной флотилии, обстреливавшим войска 17-й армии.

2 августа Рихтхофен писал в своем дневнике: «Сильные вражеские силы остаются позади реки Кубань и вокруг Краснодара… К сожалению, я должен разделить мои силы. VIII авиакорпус должен помочь 6-й армии возле Сталинграда и атаковать железные дороги в этой области и судоходство на Волге. Между тем IV авиакорпус должен атаковать противника в Кубани и железные дороги на всем Северном Кавказе. Это должно быть главной целью сейчас, позже Сталинград».

В начале августа Главное командование вермахта было настроено весьма оптимистически. Согласно его оценке от 4 августа, «советское командование очевидно создает оборону к югу от реки Кубань для защиты Майкопского района и военно-морских баз Черноморского флота. Тем не менее силы противника разрознены… Подвижные соединения всюду движутся вперед на Баку».

Следующие дни подтверждали это смелое заявление. 9 августа передовые части 17-й армии достигли своей первой основной цели – Краснодара. Четыре пехотные дивизии при поддержке IV авиакорпуса быстро взяли город. На другом фланге 40-й танковый корпус заняли Пятигорек, расположенный в 425 километрах юго-восточнее Ростова. А вечером 9 августа 13-я танковая дивизия штурмом взяла Майкоп, взяв там в плен тысячи красноармейцев и 50 неповрежденных самолетов.

Фюрер и его окружение испытали необычайную радость от захвата первого крупного нефтедобывающего района Кавказа. Эту эйфорию разделяли и союзники Германии, в частности, Муссолини считал, что теперь проблема стран оси с нефтью уже частично решена. И это при том, что отступающие советские войска взорвали сотни скважин, трубопроводов, а также подожгли нефтехранилища и нефтеперерабатывающие заводы. Последующие исследования, проведенные немецкими специалистами, показали, что для восстановления нефтедобычи потребуются многие месяцы…

Между тем и Гитлер, и командование вермахта, и Рихтхофен после захвата Краснодара и Майкопа решили, что советские войска на Кавказе разгромлены. 11 августа последний записал в своем дневнике: «Мои впечатления таковы: русская Южная армия уничтожена. Ее части находятся вдоль Военно-Грузинской дороги». В связи с этим Рихтхофен решил, что сильная поддержка авиации здесь больше не потребуется. Посему основные усилия пора переносить на Волгу. «С другой стороны, 6-я армия теперь столкнулась с ожесточенным сопротивлением, и в воздухе и на земле Сталинград ожесточенно обороняется», – отметил он. Фюрер тоже решил, что судьба Кавказа решена и главные силы теперь надо бросить на Сталинград. Фактически именно 10–11 августа военное и политическое руководство Третьего рейха санкционировало начало битвы на Волге. Эта смена приоритетов, когда, не достигнув одной цели, брались за другую, а потом наоборот, была свойственна всей летне-осенней кампании вермахта 1942 года.

Рихтхофен тоже внес большой вклад в эту «стратегию». VIII авиакорпус Фибига получил приказ сосредоточить основную массу авиации непосредственно против Сталинграда и оборонявших его советских войск. Кроме того, IV авиакорпус Пфлюгбейля должен был также отправить большую часть своих бомбардировщиков и штурмовых авиагрупп с Кавказа, «где они были не нужны». При этом 4-й флот должен был применить своего рода «инновацию», которую сам Рихтхофен назвал «смешением всех единиц». Дабы добиться невиданной концентрации авиации на направлении главного удара с учетом крымского опыта, он решил сконцентрировать на авиабазах в радиусе 300 километров все имевшиеся штурмовики, бомбардировщики, истребители и разведчики. Создав невероятную плотность базирования, Рихтхофен образовал так называемый «Сталинградский транспортный регион», где ежедневно должно было обрабатываться 3000 тонн предметов снабжения! Включая бомбы, боеприпасы, запасные части и продовольствие для экипажей[111].