Твой личный мерзавец - София Максимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё через минут, закинув тело девушки на заднее сиденье автомобиля, похитители направились в логово к Хохлову Кириллу.
Глава 23
Андрей едва смог открыть веки, к которым, казалось, привесили по десятикилограммовой гире. Во рту неприятная сухость. И какой-то странный, тягучий как кисель сон, который всё никак не отпускает, дурманит голову, путает мысли. Растерев лицо руками, мужчина всё же поднялся с кровати и чуть удивленно осмотрелся: он в комнате Полины, один, бережно укрыт пледом. Но где же сама девушка? И сколько времени? Вдруг Гусев уже вернулся домой, и ему нужно сохранять инкогнито. Часы на запястье показывали почти семь часов вечера. За окном предзакатное солнце выглядывало из-за набежавших облаков.
Смолкин подошел к двери и почти бесшумно приоткрыл её, стараясь по звукам в доме найти ответы на свои вопросы. Тишина.
— Поля, — позвал он несмело и переступил порог комнаты, прошел дальше, заглянул на кухню — никого. Нехорошее предчувствие заворочалось внутри, посылая нервные импульсы в конечности, от чего пальцы чуть задрожали и кровь быстрее побежала по венам.
В ванную — никого, туалет на распашку — пусто, кабинет Гусева, святая святых — ни души.
— Поля, — заорал Андрей и снова заметался по комнатам в глупой надежде, что это просто шалость, игра в прятки, дурацкая шутка девушки… Смолкин рванул к входной двери — закрыта снаружи. Никаких следов борьбы, беспорядка… Ничего. Он забежал на кухню и прямо из крана напился воды, чтобы избавиться, наконец, от мучившей жажды. И тут его взгляд зацепился за оставленную возле микроволновки упаковку таблеток снотворного. Никаких других лекарств рядом, а, значит, их в этом доме не хранят просто так на кухне, на виду. Все кусочки сложились в готовый пазл, и мужчина грубо выругался. Чувство вины, страха, отчаяния захватили душу, разрывая её на части: он подвел её, не справился… Сначала подвел брата, а теперь любимую женщину…
— Что же ты наделала, глупая? — с отчаяньем в голосе прорычал он, а затем с досадой и злостью запустил злосчастными таблетками через всю кухню.
Оставалась последняя надежда. Андрей вернулся в спальню девушки, нашел на столе свой разбитый телефон и набрал номер Полины, но в ответ услышал лишь посторонний голос, сообщивший о том, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Может она в метро? Глупость, конечно, но всё же… Мужчина никак не хотел верить в то, что сбылся самый худший сценарий.
Вдруг Смолкин заметил и старый телефон Полины, лежащий на книжной полке. Забыла. Ушла без телефона. Оборвалась последняя ниточка, а с ней и надежда вычислить местонахождение девушки. И всё же нужно было что-то предпринимать, действовать, искать… Хвататься за любую возможность… Что у них есть из зацепок? Но мозг словно парализовало.
После секундного колебания Андрей набрал Арчакова.
— Поля пропала, — выпалил он сходу, как только услышал слова приветствия. Голос звучал ровно, но сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Стоило отдать должное его начальнику, Илья не стал орать и искать виновных — это потом, сейчас главное собрать нужную информацию, чтобы организовать поиски.
— Где, когда? Как произошло? Гусеву пока сообщать не будем… Поищем своими силами.
И Андрей принялся объяснять то, что знал, о чем догадался, но зацепок было не много. Вот только с решением Арчакова не рассказывать о ситуации Гусеву он был не согласен: там свои ресурсы и возможности, ими нельзя пренебрегать, и к черту репутацию босса, когда речь идет о жизни и здоровье Полины. Поэтому даже не думая о том, как к его непослушанию отнесется Илья, Смолкин набрал Гусева и выложил ему всё, как на духу.
Только услышав в ответ надтреснутый, безжизненный голос старика, его трехэтажный мат, проклятия и обещание устроить все муки ада ему, Арчакову, подлецу Хохлову и его подельникам, Андрей осознал, как велико горе генерала, который подставил под удар своей работой единственного дорого ему человека. Наверное, не меньше его собственного. Но Смолкин не боялся справедливой кары мужчины: если вдруг с Полей случится что-то непоправимое, он никогда себя не простит… И разъедающее душу как кислота чувство вины не сравнится с тем, что приготовил для него Гусев.
Валентин пришел в себя, приподнялся на локтях на своей импровизированной лежанки, куда его бросили похитители, и осмотрелся. Он находился в какой-то землянке, по-другому и не скажешь. В воздухе стоял запах сырости и подгнивших овощей. Всё небольшое пространство, что окружало его, было устеленное по периметру старыми истертыми досками — на полу, на стенах, на потолке, с которого свисала грязная маленькая лампочка, едва разгонявшая темноту. У дальней стены стоял грубо сколоченный стеллаж. Вот и вся мебель. Рядом покосившаяся дверь. Наверняка, закрыта. Не стоит и пробовать. Судя по всему, раньше эта землянка служила погребом, но запущенный вид досок и самодельных полок для хранения продуктов говорил о том, что её давно не пользовались по назначению.
Присмотревшись внимательнее, Валентин увидел, что находится в своей темнице не один: у дальней стены было что-то белое, сваленное на груду старых одеял, как и он сам. Встав на четвереньки и преодолев небольшое расстояние, парень разглядел бессознательную Полину. Это её закоченевшее тело в одном белье так контрастировало на фоне зловещего мрака землянки. Он тут же стянул с себя толстовку, оставаясь в футболке и джинсах, и попытался натянуть на подругу согретый своим теплом свитер. Не получилось. Тогда Валентин просто накрыл Полю, насколько хватило длины его одежки, а затем вернулся на своё место.
Стыда или чувства вины за содеянное не было: это он должен обижаться на Гусевых за то, что в попытке достать Григория Вениаминовича и Полину, добрались и до него. И дружба тут не при чем, если речь идет о жизни и смерти. Своя шкура дороже. Вот только зря Валентин надеялся, что от него потребуется только информация, но и повлиять на ход событий тоже никак не мог. И сейчас единственное, что ему оставалось, это держаться поближе к девушке, ожидая, когда её спасет высокопоставленный дед или тот горе-телохранитель, которого всё же как-то удалось перехитрить. Главное, только чтобы Поля не
