Лестница власти 2 (СИ) - Владислав Добрый

— Даааа ёкарный бабай! — я с досады даже ладошкой по полу шлепнул. Получилось неожиданно громко.

— Тише! — прижала мою руку к своей груди Милена. сердечко у неё билось часто-часто. — Спрячемся и переждем. Как в тот раз. А потом… А потом посмотрим, что дальше делать.

Мы засуетились, прибирая следы своего присутствия. Я накинул кафтан, подобрал еду и медовуху. Мы затушили лампу, залезли в памятный мне ящик, накрывшись тяжелой тканью. С одного угла я предусмотрительно оставил щель. Для подглядывания.

В этот раз времени у нас было много — кто бы там не испортил мне вечер, делал он это не торопясь. Со скрежетом и грохотом, от главного входа, в глубь Музеума тащили что-то очень тяжёлое.

Глава 21

Тяжелые времена рождают сильных людей.

Сильные люди создают хорошие времена.

Хорошие времена рождают слабых людей.

Слабые люди создают тяжелые времена.

Ибн Хальдун.

Казалось бы, уже давно позади период жизни, когда я срывал плоды любви в случайных укрытиях, рискуя быть обнаруженным случайными прохожими. Я слишком стар, чтобы стыдиться того, что я с красивой девушкой (тем более с двумя) и я бы даже не стал прятаться, будь я дома. Но увы, в этом мире были свои правила. Среди которых было про то, что школярам в Музеуме находиться было запрещено. Но если честно, я особо не боялся. Ну что мне сделают, даже если поймают с поличным? Пошлют брюкву чистить? Не в первый раз.

Вдалеке послышался голос Канцлера.

Во мне поднялось глухое раздражение. Закипело, черное и злое, как битум. Да какого хера он постоянно сюда вместе со мной ходит? Ему заняться больше нечем?

Холодная догадка заставила затуманенный злостью и алкоголем мозг на секунду замереть — а может, господин Махаэль врет мне прямо в лицо и у него есть способы наблюдения за Музеумом? И именно поэтому он тут все время так удачно оказывается?

Грохот все приближался. Сквозь грубую ткань, благодаря яркости магических дронов канцлера, можно было рассмотреть происходящее. Я отложил свои подозрения на потом.

Та самая конструкция, которую мы видели в кабинете Распутина, похожая на алтарь богам хаоса но сделанная эскимосами, сейчас была водружена на небольшую повозку, которую толкали несколько стражников. Их белые мундиры были безнадежно перепачканы, как будто они по самым пыльным подземельям её тащили. Позади них шли Канцлер и Григорий. Вернее, Гриша ехал, а Канцлер толкал его кресло на колесиках.

— Я не хочу на вас давить, старец Григорий, — вещал Канцлер негромко, видимо стараясь чтобы его не слышали стражники. — Но я бы советовал вам самым серьезным образом пересмотреть свое отношение к Арвадалтаскому кинжалу. Я не стану пытаться призывать вас к осторожности. Будь в вас хоть толика осторожности и благоразумия, вы бы не полезли в чертоги Блудограда и не загубили мне лучшую половину охраны Лицея…

— Я же все предусмотрел, просто там досадная…

— Невозможно предусмотреть всё! — неожиданно рявкнул Канцлер. Вот это у него командный голос, я аж позавидовал. По всему Музеуму эхо гулять пошло. Уже спокойнее, громко но ровным тоном Канцлер сказал стражникам. — Хорошо, оставьте тачку тут. Дальше мы сами.

Стражники, остановились возле повозки, поправляя сабли.

— Не стойте. Идите на выход. И ждите. С той стороны двери, — отрывисто скомандовал Канцлер. Стражники рванулись на выход, сначала шагом, а потом и переходя на бег. Внезапно Лиза тоже дернулась к выходу. Мы с Милой её схватили и удержали. Силы в Лизе больше чем кажется — только что мы сидели спокойно, но один её рывок и мы уже похожи на бутерброд. Лиза, Мила, я.

Несмотря ни на что, всю эту возню мы провернули довольно тихо. И хорошо еще, что пугач-камень китайский разрядился, только полупрозрачного морока паука еще нам не хватало.

— Знаете, старец Григорий, назначая вас деканом я рассчитывал на ваш пытливый ум и то, что вы привьете свою способность находить выход из сложных ситуаций своим ученикам, — тем временем резко выговаривал Канцлер Распутину. — Я ведь вежливо попросил вас только о нескольких важных для меня вещах. Беречь учеников, заботиться о Лицее, следить за своей и его репутацией…

— Но ведь ничего с пятым курсом не случилось. Посидели пару дней в Храме Любви. Да они и рады…

— Ты убил полсотни людей, тупой ты валенок! Лучших! Захлопни пасть и слушай! — сорвался Канцлер. Оттолкнул от себя каталку с Григорием. И начал ходить вокруг, громко топая каблуками, сжимая и разжимая кулаки. Так продолжалось не меньше минуты. Мне стало скучно. Девочкам подо мной тяжело — они завошкались, устраиваясь поудобнее. Я осторожно постарался сползти, чтобы не давить на них всем весом. Отчасти мне это удалось. Но параллельно я, кажется, изобрел новую позу для камасутры.

— Простите за грубость, — неожиданно сказал Канцлер. — Вы понесете наказание, как только поправитесь.

— Хорошо, — слабо кивнул Распутин. Видно было, что ему прямо реально тяжко.

— Вы чуть не загнали себя в гроб этим кинжалом. Мне всерьез кажется, что вы бы восстановились куда быстрее, без него. Возможно, он выпил силы даже вашего, бессмертного тела. Не случайно его используют в исключительных случаях. Но это меньшая из ваших ошибок, поскольку пострадали только вы. Куда печальнее то, как вы нашли Кащея. Вы хоть понимаете о чем я?

— Вы про Буреслава? Я не тревожил его дух. Просто мой друг, лапландский шаман, вызнал где его останки и создал устройство, с помощью которого я открыл портал к его телу. Никакой тошной некромантии! — с трудом, но горячо запротестовал Григорий.

— Нет, это как раз пример вашего живого ума. Вы смогли вычислить, что Буреслав под конец жизни связался с Кащеем. Основываясь только на слухах и разрозненных упоминаниях в книгах. Но то, как вы нашли самого Кощея, уже в портале. Вы ведь использовали “поисковичок” старца Велимудра, не так ли?

— Да, — нехотя признал Григорий.

— И вы потеряли артефакт во время вашего провала? — жестко спросил Канцлер.

— Болван наступил… — снова кивнул Распутин.

— Вам повезло, что старец Велимудр все ещё не обнаружил пропажу. Вы уже придумали, что вы скажете, когда он обнаружит пропажу? Он ведь сразу поймет, кто тут вор. — Канцлер будто хлестал словами.

— Нет, не придумал, — тихо ответил Гриша. Лицо грустное.

— Кстати, — канцлер задумчиво почесал левую бакенбарду. — Как вы заставили его поисковик работать? Насколько я знаю, все части Кащеева тела, отделенные от Кащея, тут же обращались в прах.

— Написал на бумажке имя “Кащей”. И положил на ласточку, — ответил Григорий.

— Это сокол! — прошептала подо мной Милена. — Храбр, мне тяжело. Слезь