За семью замками. Внутри - Мария Анатольевна Акулова

— Более чем.

Ответил, снова отворачиваясь. Снова глядя перед собой.

Полина отыграла отлично. Они мило улыбались друг другу. Ненавязчиво, но довольно однозначно смотрели. Несколько раз пересекались. Вот сейчас на террасу вышел он, она как бы присоединилась.

Вокруг были другие люди. Они не могли слышать, о чем Полина с Костей говорят, но определенно подмечали, что делают это.

— Отец сказал что-то? — Костя спросил, Полина передернула плечами. Мол, сказал, но не волнуйся по этому поводу.

Правда Костя и не волновался. Отца она брала на себя. Он пообещал, что при необходимости может разок явиться на какой-то ужин. Полина поблагодарила.

В их… Семью… Лезть он не должен был. Впрочем, ограничивать свободу Полины в общении с родней, из лона которой она так настойчиво рвалась, Костя тоже не собирался.

В целом-то ему было абсолютно все равно, что о нем будут думать эти люди. Лишь бы доча отыгрывала хорошо.

— Ты бы видел лицо Никитушки…

Полина произнесла внезапно, Костя снова глянул на нее.

Девушка поднесла к губам бокал, сделала реальный глоток, его опустила, а сама посмотрела на Костю, поворачивая голову. На губах — вполне живая улыбка. В глазах — блеск.

— Кто такой Никитушка? — и ни то, ни то не тухнет под довольно хмурым ответным взглядом Кости. Он скользит от глаз до губ, смотрит на них… Красивые. И не хочет. И это даже злит немного. Ему не нравится эта поломка. Не потому, что именно Полина не привлекает, а потому, что… Он начал обращать внимание, что в принципе все больше смотрит сквозь. Ему это не свойственно. Он не верный придурок. Он потребитель красоты.

— Мой потенциальный жених. Доронин. Когда я попросила не приближаться ко мне больше — не поверил. Усмехался. А сейчас уже не улыбается. Волком смотрит. На тебя…

Полина снова улыбнулась. И Костя тоже в ответ позволил губам дрогнуть. Да уж… С внимательностью правда какая-то проблема… Он никаких волчьих взглядов не заметил. Или Поля просто преувеличила.

— Хоть покажи, чтобы я знал.

Костя предложил, Полина улыбнулась шире. Снова отвернулась, глядя внутрь через разделявшие зал и террасу панорамные окна. Кивнула куда-то, Костя повернул голову сильней, проследив в направлении.

Какой-то мужик смотрел в их сторону. Костя не ручался, что видел их хорошо — все же в помещении свет куда ярче, чем на террасе, но скорее всего это был он.

Сбитый. Круглощекий. Бородатый в меру. Наверное, где-то его ровесник. Около тридцатки с виду. Но скорее всего приглашен, потому что сын и занимает какую-то формально высокую должность в отцовском бизнесе.

Здесь таких — целый перевернутый грузовик. Куча элитного молодняка, которому предстоит спариться по родительской воле. Для того и выгуливают.

И если думать об этом, он даже мог бы понять отчасти «усталость» Полины и желание прыгнуть замуж за него. Чувствовать себя выставочным экспонатом — вряд ли дико приятно… Но у всего есть цена. И у красивой жизни тоже. Поэтому жалости ни она, ни другие такие же «детки» не вызывали. Всегда есть альтернатива. Просто она часто требует куда больше усилий.

— Такое…

Костя отвернулся, Полина улыбнулась опять.

— Говнюк, а не «такое»… Он девочку изнасиловал. В клубе. Его папаша отмазал. Деньгами рот заткнули и вроде бы вопрос решен. А мой отмахивается. Мол, все же знают, какие в этих клубах девочки… Сама дала, а потом вой подняла. Тебе чего бояться? А я не боюсь… Я брезгую. Ему все руку подают… Противно.

Костя скривился, потом снова глянул на «Никитушку». Он никогда не тешил себя иллюзиями относительно того, что прячется за идеальными фасадами богатых домов. Слышал множество историй. И эта — вполне в духе.

Таких часто отмазывают. Деньгами и связями. Себя убеждают, что всё дело в «не таких девочках», в том, что «только дебилы ночью шастают по переходам». Что с кем не бывает, «наркотики ведь так быстро затягивают»…

Окружают себя такими же лицемерами и дружно осуждают остальных… Тех, что победнее… Нищебродов.

И Костю непременно осуждали бы, в спину плевали, если бы не боялись. Но понимание, что не смеют, не доставляло удовольствия. Он все равно таких ненавидел. Наверное, куда больше, чем просто неудачников.

— На кого ни посмотри, везде говнюки какие-то…

Полина произнесла тихо, Костя усмехнулся.

— А ты балованная, Полина… Гаврила тебя не устраивает — бедный, хотя я-то ему хорошо плачу. Наркоман бывший. Босота, да? Говнюки породистые тебя не устраивают… Брезгуешь. А я же тоже… И говнюк… И бедным был… Детдомовец. Повадки у меня знаешь какие? Матерюсь. Не уважаю никого, кроме себя. Хочу психовать — психую. И хер я клал на то, какие неудобства это доставляет окружающим.

— Я выбираю меньшее из зол…

Поля парировала, Костя хмыкнул. В этом они совпадали. Он тоже выбирал меньшее из зол. Самое удобное.

— Что там у нас по плану еще? Свалить хочу. Устал тут.

Не считая нужным развивать тему, Костя кивнул, задавая вопрос.

Полина еще несколько секунд скользила взглядом по залу через стекло, потом повернулась к нему. Уже не головой — всем телом. Сделала маленький шаг. Потом еще один.

Костя не двигался. Следил за приближением… Прислушивался к себе… Не чувствовал ничего…

От нее вкусно пахло дорогими духами. Чем-то с вишневым и ореховым намеками. Она была очень женственной. Наверняка безумно приятной наощупь. Наверняка и трахать ее — очень приятно. Но, сука, не хочется…

Полина приближалась, Костя позволял. Ее пальцы скользнули по его руке, ладонь накрыла обратную сторону его ладони. Она сделала ещё полшага.

Костина голова была немного склонена, Поля приподняла подбородок.

Смотрела в глаза, улыбалась, тянулась губами…

— Ты так смотришь, будто убьешь сейчас…

Пошутила шепотом, Костя еле-заметно усмехнулся.

Задумался походу…

Она затормозила за мгновение до встречи губ…

Захоти он — мог бы закончить начатое. Прижаться.

Но это не обязательно. Понятно, зачем она это делает. Создает кадр.

— Тебя