Принц Вианы - Дмитрий Старицкий

И, повернувшись к рабу, повторно приказал:

— Марш отсюда, и без костяного масла не возвращайся.

— Зачем тебе костяное масло? — поинтересовался инфант, проводя глазами ускакавшего стремянного.

— Замок у pistoleta смазать.

— Так отдай эскудеро, чего ты сам с этим возишься, пока твой юный Филипп в поте лица прелестниц Нанта осеменяет. Не понимаю я тебя иной раз после Плесси-ле-Тура.

— Сначала надо самому во всем разобраться, затем уже Филиппа этому обучать, и только потом с него требовать, чтобы все было в порядке. Это же не ножик. Пистоль — механика хитрая.

— Пистоль? Флейта? — улыбнулся дон Саншо. — Не можешь ты и дня прожить без флейты.

— Зато это убийственная флейта, — парировал я, — никакие доспехи не спасут.

Дон Саншо, взяв в руки отделенную от ствола рукоять с ложем, громко поцыкал языком.

— Пышная вещь, — оценил он. — Хорошая работа. Красивая. Дорого взяли?

— Полтора турских ливра, — откликнулся я.

— Транжиришь последние деньги, — с некоторым осуждением попенял мне он. — Надеешься на тетушку?

Я глянул на заинтересованного инфанта, подмигнул и сказал:

— Сейчас, если найдется чем смазать у пистолета замок, то пойдем во дворе из него постреляем. Проверим бой. А пока давай займемся нашими финансами. Спешу тебя обрадовать, что в этом городе я нашел кредит, не прибегая к посредству тетушки дюшесы. Так что на переезд в Сантандер у нас деньги есть. Радуйся.

— Я всегда говорил, что ты везучий. Мне вот так не повезло, — дон Саншо сокрушенно развел руками. — Все церкви плотно забиты на несколько дней вперед заказами на молебны об избавлении от огня.

— Давай лучше об этом мою тетку попросим, — пришла мне в голову удачная мысль, — она обязательно найдет, кого из церковников пришпорить, чтобы нас пропихнули вне очереди. Это мы тут пришлые, ponaechavschie, а кто ей-то откажет? Давай уже решим все по финансам и закроем temu. Деньги счет любят, как поучал меня местный меняла. Потом будешь готовиться для визита к тете вместе со мной. От вас — ты и твой паж. Остальные в карауле. Эскорт — копье из Фуа.

Микал вернулся примерно через полчаса, и не один.

Он настолько резко открыл дверь, что я еле успел прикрыть скатертью разложенные на столе деньги.

С ним в комнату вошла моя ночная златовласая пассия, осчастливленная шестью золотыми, уже успевшая переодеться добропорядочной горожанкой, со свертком в руках. За ней вошел худой жилистый бюргер, но наверняка не обделенный физической силой, так как в левой руке он нес тяжелый даже на вид окованный медью деревянный сундучок с ручкой на крышке, как у чемодана. А его правую руку оттягивал примитивный баул, в котором находилось что-то квадратное, судя по распирающим кожу углам. На человеке была потертая, но когда-то приличная одежда. На ногах вязаные полосатые носки и деревянные сабо, на голове вязаный полосатый колпак.

— Что это за конвент? — поднял бровь над единственным глазом дон Саншо.

— Ты принес костяное масло? — одновременно спросил я Микала.

— Нет, сир, я его привел, — ответил мой импровизированный стремянной.

Видно, это была попытка отпустить шутку.

— И где оно?

— Вот, — показал раб на бюргера.

— А сейчас все выйдите из комнаты и зайдите, когда вас позовут, — резко сказал дон Саншо. — А ты, Микал, если не научишься стучать в двери, прежде чем тебе будет дозволено войти, то прикажу выпороть тебя я, если Феб такой добрый.

Еще минут пятнадцать мы с инфантом раскладывали монеты по кучкам и ссыпали в разные кошельки. По моему предложению создан форс-мажорный фонд. А то мало ли что может по дороге возникнуть. Пусть даже просто непредвиденные накладные расходы. Саншо нашел эту мысль разумной.

Усмехнулся, вспомнив, как Саншо, увидев высыпаемую мной из расшитого кожаного кошеля на стол кучу флоринов, ошарашенно произнес:

— Умеешь же ты находить общий язык со всеми. Завидую.

— А ты попробуй, брат, видеть в них людей, а не быдло, — ответил я ошарашенному инфанту. — Особенно это касается простецов, которые сумели скопить немалые состояния. Или имеют выдающиеся таланты в чем-либо. Они гордятся этим, потому что создали все сами, своими руками и головой, а не тупо получили в наследство. Это очень полезные для нас люди, и если им подать самую малость уважения, они это всегда оценят и отслужат. По крайней мере, просто не презирай их.

— И все? — не поверил мне инфант.

— И все, — подтвердил я. — Настоящий аристократ может позволить себе говорить на равных с кем угодно, не роняя своей чести. Хоть с папой, хоть с императором, хоть с купцом, хоть с подмастерьем.

— Странные вещи ты говоришь, брат… — почесал затылок дон Саншо.

— Однако действенные вещи, — и показал ему на кучу флоринов на столе.

— Но за эти монеты, брат, придется еще отдавать лихву, — хмыкнул мой собеседник.

— Не придется. В сегодняшнем случае — не придется. Нет лихвы в этом займе.

— Всего лишь за уважение?

— Не совсем. За честь. За совместно распитые со мной две чашки кофе, — задорно засмеялся я.

Мне было прикольно видеть ошарашенную рожу инфанта, у которого в голове происходит революция понятий.

Для того чтобы ничего случаем не попутать, располосовали кинжалом пергамент и свинцовым карандашом надписали, на что будет тратиться данная сумма. И разложили эти кусочки по кошелькам. Так я создал первый свой бюджет в этом времени. Из моих денег и оставшихся у Саншо монет, сложенных в общий кошт. А то до сегодняшнего дня все он за меня платил…

Позвали Микала, и он все эти кошельки сложил в свою новую денежную сумку; мы опечатали ее своими перстнями. Я с одной стороны «замка», дон Саншо — с другой.

— Теперь ты еще и казначей нашего отряда, — сказал дон Саншо рабу. — Дон Франциск за тебя поручился, и ему я верю. Но если что — шкуру спущу.

Микал надел на себя денежную сумку и опустился на колени.

— Сир и ваша светлость, я оправдаю возложенное на меня доверие.

— Потом подойдешь, я научу тебя двойной итальянской записи, — пообещал я рабу.

— Ты и это знаешь? — удивился дон Саншо.

— Все, что помогает управлять государством, монарх должен знать сам, а не слепо слушаться советов своих придворных. Ибо их советы могут быть не только дурными, но и корыстными и даже изменническими.

— А как же монаршая щедрость? — переспросил меня дон Саншо.

— Щедрость монарха основана на точном расчете, иначе это будет безумное транжирство, которое ведет только к упадку государства, — назидательно произнес я своему старшему другу.

— Не был таким ты раньше, — покачал головой инфант и почесал свой единственный глаз.

— Детство кончилось, Саншо, — вздохнул я лицемерно, но как можно горестнее, — самому жалко.

Вот ни словечка в простоте: живу как на сцене. А еще тетушка-герцогиня на повестке дня. Очередной экзамен по сценодвижению, епрть!

И повернувшись к Микалу, сказал:

— Неси костяное масло.

Дон Саншо встал из-за стола и произнес:

— Ну я пойду, погоняю пажа подготовкой к аудиенции. Ковыряться в твоей механике мне неинтересно. Пошли, казначей, — хлопнул он Микала по плечу.

Микал аж присел от легкого удара инфанта. Брызнул в мою сторону жалобным взглядом, но я ничего не сказал, и он послушно вышел за дверь, вслед за Саншо.

Впрочем, почти тут же вернулся, ведя за собой прежнюю парочку.

Я почувствовал себя директором в день первого приема по личным вопросам. Все же этому телу пятнадцать, а не сорок. И усидчивость не входит в число подростковых добродетелей.

Девушка присела в глубокий реверанс, а мужчина встал на колени.

— Я хочу принести вам свою искреннюю благодарность, ваше высочество, за спасение моей семьи из долгового плена и избавление меня самого от долговой ямы. Я до сих пор не в ней только потому, что моего займодателя нет в городе, а кормить посаженного за долги обязан кредитор.

При этих словах он резко поклонился до полу, чуть не стукнув лбом о половицу. Я же загрустил. «Не корысти ради, а токмо волей пославшей меня царицы Тамары», — проходили уже. Да и какой папаша мог быть у такой курицы… Небось хоть и хороший, но ремесленник, обученный годами точить одну и ту же деталь. Ноближ оближ, епрть. Придется потерпеть для создания красивой легенды.

— Из-за чего хоть был весь этот сыр-бор? — спросил я даже не из любопытства, а чтобы не торчать болваном.

— Вы позволите это вам показать, ваше высочество?

— Потом. Сейчас давайте костяное масло. Мне надо почистить колесцовый замок в пистоле.

— Я с удовольствием это сделаю за вас, ваше высочество.

— А ты сможешь?

— Смогу. Я все-таки часовой мастер из цеха механиков этого города.

— Вставай и иди к подоконнику.

А девица все так и стоит в реверансе восковой фигурой музея мадам Тюссо.