Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Кларов Юрий Михайлович

Эти странствия до того меня увлекли, что я не услышал шагов во дворе, скрипа ступенек, не заметил, как в дом вошла Нина.

— Вы не спите? — спросила она с порога.

Ее голос спугнул подвижную часть моего «я» и вернул к действительности, в мир, где, слава богу, не все замыкалось на преступниках, похищенных тысячах и исчезнувших на дне морском купальщиках.

— Володя, вы спите? — спросила она погромче. Похоже, ей не терпелось услышать живой человеческий голос.

— Вроде нет.

Мне показалось, что, услышав отклик, Нина облегченно вздохнула. Я даже подумал: уж не для того ли меня пустили в дом, чтобы было с кем перекинуться словечком — какой-никакой, а все ж живая душа.

— А почему вы молчите?

— Задумался, — ответил я, и это была чистая правда.

Нина прошла в спальню. Включила свет. Задернула за собой портьеру. Я слышал, как она отворила шифоньер, и, обратившись в слух, настороженно ждал — заметит она следы обыска или нет.

— И о чем же вы думали, если не секрет? — послышалось из-за портьеры.

Кажется, пронесло — не заметила.

— Так, о разном.

— И все-таки?

— Да вот лежу и гадаю, почему у вас свидание сорвалось.

Мой намек не имел успеха.

— Ужинать будете? — спросила она.

— Нет, спасибо.

— А температуру мерили?

— Мерил, — соврал я.

— Высокая?

Вопрос с подвохом: скажи я, что нормальная, и могу в два счета очутиться на улице, под открытым небом, на жесткой скрипучей раскладушке, — я не забыл, на каких условиях был оставлен в доме. Нет, лучше не рисковать.

— Высокая. Я только что аспирин выпил.

Нина вышла из комнаты. На ней был легкий ситцевый халат, войлочные тапки с клетчатым верхом. Волосы она распустила, и они обтекали плечи точь-в-точь как у Марыли Родович на последнем Сопотском фестивале.

— Так с чего вы взяли, что у меня сорвалось свидание? — поинтересовалась она и, подойдя к двери, набросила на нее цепочку.

Я облегченно вздохнул: диван, к которому успел привыкнуть, оставался за мной.

— Это совсем несложно: если вы с работы, то пришли слишком поздно, а если со свидания, то, пожалуй, рановато. Что, угадал?

Нина достала из кармашка халата сигареты, зажигалку и закурила, присев к столу.

— Вас, вижу, очень интересует, где я задержалась?

— Интересует, — сказал я. — Еще как.

— А почему, собственно?

Нет лучшего способа обескуражить собеседника, чем задать прямой вопрос, особенно когда ему есть что скрывать. Нина, по-видимому, знала это правило.

— Ну, я волновался, ждал. И потом, когда идешь на свидание, нелишне…

— Вы ошиблись. — Она стряхнула пепел, и по тому, как она это сделала, было видно, что курильщик из нее некудышный. — Я на работе задержалась. Переучет у нас.

— Вы, значит, в магазине работаете?

— Нет, я библиотекарь, — сказала она и вышла на кухню.

Вскоре оттуда донесся запах разогреваемого молока.

При мысли, что его готовят для меня, я содрогнулся — с детства не переношу молоко, особенно кипяченое. Однако спорить с женщиной, да еще если она задалась целью поставить вас на ноги, дело не только бесполезное, но и небезопасное. Я знал это по опыту общения с матерью, и Нина, ясное дело, вряд ли была исключением.

— Мне с детства противопоказано все молочное, — предупредил я, с тоской глядя, как она размешивает в стакане столовую ложку меда.

— Пожалуйста, без капризов, — подтвердила она мои худшие опасения.

— Неужто у вас совсем нет жалости!

— Пейте. — Нина подала мне стакан и стояла над душой до тех пор, пока последняя капля этого отвратительного пойла не перешла в мой организм. Не оценив проявленного мной мужества, она взяла стакан и отнесла его на кухню.

— Посидите со мной, — попросил я, когда, выключив свет и прихватив с собой книгу, она направилась к себе в спальню.

Нина в нерешительности остановилась, потом зажгла настольную лампу и присела. Свет мягким пятном лег на ковер, оставляя неосвещенными углы комнаты.

— Устали? — спросил я.

— Немного.

— Спать, наверно, хотите?

— Нет, рано еще. Я раньше двенадцати не ложусь.

— Бессонница?

Она неопределенно пожала плечами:

— Привычка. — Немного помедлив, спросила: — Скажите, а вас действительно зовут Володя?

— Конечно. А почему вы спрашиваете?

— Да так…

Меня кольнуло сомнение: что, если она все же заметила следы обыска и сейчас об этом скажет? Но даже если так и было, Нина предпочла обойти этот скользкий вопрос.

— Просто вспомнила место из книжки, что вы читали. Про короля, который переоделся, чтобы его не узнали.

— И что же?

— Ничего… Так вы серьезно решили переезжать?

— Серьезно.

Я думал, наш разговор только завязывается, но Нина посмотрела на часы.

— Уже поздно, — сказала она, — постарайтесь уснуть.

— Посидите еще, до двенадцати далеко.

Она промолчала, но книжку отложила.

Момент подходящий, располагающий к откровенности. Может, спросить у нее про Герася? Про Тофика? Сказать, к примеру, что они приходили, пока она была на работе. Нет, опасно, сейчас любой вопрос как шаг по минному полю.

— Это кто? — Я показал на фотографию, стоявшую на книжной полке. — Брат?

Нина отрицательно покачала головой.

— Знакомый?

— Нет, это муж.

Или у меня начисто пропал слух, или она говорила слишком тихо. Так тихо, что я скорей догадался, чем услышал ответ.

— А где он?

— Погиб.

— Погиб?

— Да, несчастный случай.

Мы помолчали. Паузу заполнил пронзительный стрекот цикад. Сдается, со вчерашнего дня их стало еще больше и с каждым часом все прибывало.

— Это случилось две недели назад? — спросил я.

— Кто вам сказал?

— Никто. Просто спрашиваю.

Она потеребила оборку халата, разгладила на коленях складки.

— Да, две недели назад.

— Тогда я, пожалуй, знаю, как это произошло… Не удивляйтесь, фамилия ваша на почтовом ящике написана, а о муже я во вчерашней газете прочел, в разделе происшествий. Фамилии сходятся, инициалы, по-моему, тоже. Сначала думал: случайность… Кузнецов С. В. — правильно? Он, кажется, заплыл дальше, чем положено?

Я увидел, как медленно наполняются влагой ее глаза. В них вдруг отразилось и одиночество, и боль, и тревога, и страх. Я непроизвольно накрыл ладонью лежавшие на коленях руки.

Несколько мгновений она сидела неподвижно. Потом встала.

— Спокойной ночи.

— Я не хотел вас огорчать, поверьте…

— Спокойной ночи, — повторила она и вышла в соседнюю комнату.

Глава 3

1

Говорят, будто голодному человеку мерещатся сплошь изысканные яства, будто в его фантазии рождаются рецепты самых диковинных блюд, о которых не упоминается даже в толстых кулинарных книгах. Может, оно и так, не знаю, только первое, о чем я, проснувшись, подумал — это об обыкновенной горбушке и хорошо прожаренном куске мяса. Главное, рассуждал я, сбрасывая с себя одеяло, чтобы и того и другого было побольше.

С таким настроением одна дорога — на кухню.

Отбивной я там не нашел. Зато обнаружил хлеб, масло, два сваренных вкрутую яйца, колбасу и стакан остывшего чая. На десерт отдельно, в блюдечке, лежали приготовленные для меня таблетки. Целых три штуки.

Первым делом я выбросил таблетки, они были без надобности. Если не считать мучительно сосущую пустоту в желудке, чувствовал я себя превосходно. А вот остальное пришлось как нельзя кстати: мои деньги вместе с вещами лежали в камере хранения, и теперь я вряд ли наскреб бы на приличный завтрак. Разве что на булочку и стакан газировки. К тому же время завтрака давно минуло — мой самозаводящийся пылевлагонепроницаемый хронометр показывал половину двенадцатого.

Я наскоро умылся, обновив вчерашнее свое приобретение, затем поставил на плиту чайник и приступил к трапезе.

Четкой программы на предстоящий день не было. Я сознательно не строил никаких планов, поскольку со вчерашнего дня каждый мой шаг скорее всего контролировался Герасем. Верней, не обязательно им персонально, а теми, кого он прикрывал во время обыска. Для них я — темная лошадка, заезжий коммерсант, подыскивающий партнера для сделки. Следовательно, и вести себя нужно соответственно. Поболтаюсь по городу, наведаюсь на толчок, потрусь у комиссионок. Там видно будет, что и как.