Советская Британия - Андрей Максимушкин

Час от часу не легче. Виктор Котлов не представлял себе, какое сопротивление транспорт мог оказать вооруженному до зубов эсминцу с отделением морской пехоты на борту. А вот какие проблемы могут возникнуть у экипажа подлодки, когда транспорт топить нельзя, а мирно принимать на борт призовую партию, поднимать лапки кверху и идти в наш порт они не захотят. Да еще поблизости американский авианосец. Вот и думай, командир, как приказ выполнить и не вляпаться при этом по полной.

9

Дни на борту «Камбении» тянулись однообразно. Несмотря на все усилия полковника Першинга времени всегда было больше, чем надо. Если первые дни сколачивались команды, люди знакомились, вспоминали навыки работы, привыкали работать друг с другом, то через неделю после отплытия эффект новизны пропал, народ притерся и обнаружилось, что командирам нечем занять своих людей. Часы от рассвета до заката шли слишком медленно.

Страдал от этого прискорбного факта и Чарльз Стоун. Командиру истребительной эскадрильи каждое утро приходилось ломать голову — как бы этак организовать занятия с людьми, да еще не повторяясь и чтоб с пользой и без членовредительства. Обмен опытом между летчиками проходит вечерами за банкой пива, здесь проблем нет. А вот с боевым сплачиванием полный швах. Невозможное дело. Без самолетов это даже не смешно.

Приходилось занимать людей физическими тренировками, а упражнения строить так, чтоб лидеры и ведомые будущих звеньев уже сейчас работали плечом к плечу, как единое целое. Перетягивание каната, пара на пару. Эстафетные забеги на палубе. Парные упражнения на силу и выносливость. Приходилось выкручиваться. Как говорят в Старом Свете, за неимением гербовой пишем на простой.

Техникам и аэродромным специалистам Чарльз устраивал ежедневные посиделки с обменом опытом и консультациями. Заместитель по технике майор Чес Камински инженером был грамотным, не белоручкой, не брезговал помогать голове руками. Дело он знал прекрасно. Хоть здесь командиру эскадрильи было хорошее подспорье. Поговорив с Чесом, полковник Стоун с радостью взвалил на него все заботы о техническом персонале, тот не возмущался, спокойно тянул лямку и маслопупиков своих не распускал.

В тот день, когда судно пересекло экватор, обстановка на борту немного оживилась. Неожиданно вспомнился один старый морской обычай праздновать смену полушарий. По этому поводу Честер Першинг дозволил людям небольшую пивную вечеринку и разрешил извлечь из припасов пару ящиков виски. Хороший он командир, знает, когда нужно дать слабинку, позволить парням расслабиться.

Известие о намечающемся мероприятии было воспринято «на ура». Вечером все собрались на верхней палубе за надстройкой. Жара спадает, ветра нет. В такую погоду только сумасшедшие могли бы остаться в душных трюмах и переоборудованных под перевозку людей грузовых палубах. Но таковых в команде полковника Першинга не нашлось. Отсеялись еще при вербовке.

Крепкие солдатские руки соорудили из пустых ящиков столы, под стулья приспособили банки, ведра, сколотили на скорую руку несколько скамеек, скатерти заменили газетами. Корабельный кок и выделенные ему помощники особо не мудрствовали, здраво рассудив, что кулинарные изыски отнимут слишком много времени и усилий, а по большому счету смысла в них нет. Все равно главным блюдом на празднике были виски и пиво. Так и получилось.

Мероприятие открыл полковник Першинг. Держа в руках бутылку «Ред Буля», командир кратко поздравил ребят с пересечением экватора, пожелал удачи и чтоб все по окончании контракта точно так же и в том же составе вернулись в Северное полушарие. Слова полковника были встречены радостным ревом и хлопками вскрываемой тары. Вскоре из солдатских загашников появились на свет две скрипки, губная гармошка и странный музыкальный инструмент, именуемый его хозяином ротным сержантом Полом Чуйко «баяном». Начался импровизированный концерт.

Чарльз Стоун для себя решил сегодня не расслабляться. Экватор он пересекал не первый раз, пришлось помотаться и авиатранспортом, и в грузовом отсеке тяжелого самолета, на войне такие вещи не считали событием. Новая работа, новые люди, необходимость сколачивать команду из собранного по початку с поля человеческого материала, морская прогулка на сухогрузе незаметно развеяли печали седовласого тридцатипятилетнего полковника, океанские ветры выдули из головы депрессию. Взамен подавленности и дурным переживаниям о загубленной молодости пришли нормальные человеческие заботы, появился жгучий интерес: куда это его занесло, во что он вляпался и как бы оборотить ситуацию не в ущерб себе?

Стоун пристроился в укромном уголке между надстройкой и фальшбортом, неторопливо потягивал пиво и ждал, пока Першинг приговорит вторую пинту, перекинется парой слов со своими друзьями-танкистами, с неподдельным интересом послушает мелодичный наигрыш баяна сержанта Чуйко и двинется на корму. Как заметил Чарльз, командир отряда сторонился чрезмерного веселья. Это был матерый волк-одиночка, не любящий шумных толп, сутолоки и пустопорожней болтовни.

Дождавшись момента, когда командир выйдет из освещенного круга и скроется за кормовой мачтой, Чарльз поднялся на ноги. Один добрый глоток, и пустая бутылка полетела за борт. Пора. К сожалению, пробираться на корму пришлось мимо веселящихся солдат. Пока Стоун пересек 50 метров палубы, его раз десять остановили, предложили угоститься, поддержать веселье, поднять тост или разрешить спор. Не вовремя встретившиеся авиамеханики попытались силой утащить командира под палубу, чтобы раздавить в теплой компании пару бутылочек виски. Насилу вырвался.

— Скучаешь? — Полковник Першинг первым заметил нырнувшего под ют летчика. — На, глотни. — С этими словами Честер протянул Стоуну уполовиненную бутылку «Джек Даниэльс».

Пойло оказалось неплохим, горло драло что надо. Глотнув виски и резко выдохнув, Чарли Стоун поднес к носу рукав. Запах пота перебивал ароматы виски. Занюхивать выпивку таким образом его в свое время научили на Гвадалканале. Был у них в эскадрилье один поляк. Полный крези и любитель выпивки, как все его соотечественники. Имя этого летчика Чарльз давно забыл — погиб парень в одном из вылетов, а вот фокусы с виски и водкой врезались в память.

— Последняя пьянка на борту этого корыта, — хмыкнул Честер Першинг. — Не теряй шанс, летун.

— К чертям собачьим такой шанс.

— Как знаешь.

— Сам-то как думаешь: контракт нам подсунули стоящий? — нейтральным тоном поинтересовался Чарльз, одновременно выхватывая из рук командира бутылку.

— Стоящий. Как будто ты бы согласился на фуфло.

— Аргентина. Хороший климат. Высокие урожаи. Панчо и сомбреро. Зачем им военная помощь?

— Невнимательно читал контракт, сынок, — хохотнул Першинг. — Ты будешь работать инструктором.

— Это официальная брехня. Сам-то ей веришь?

— Я не первый год живу на свете. Повидал таких крутых кабанов, — танкист качнул бутылкой в сторону веселящихся на палубе ребят. — Все верят в свою силу, счастливую звезду. Каждый надеется, что кого угодно, но только не его. Сосунки. В первом же серьезном деле навалят полные штаны и запросятся к мамочке.

— Все прошли через войну, — недоверчиво ухмыльнулся Стоун, ему было странно внимать таким речам. Уж кого-кого, а своих попутчиков на борту «Камбении» он бы не назвал сосунками и слабачками, все успели пообгореть на Тихоокеанской.

— И ты тоже еще щенок. Виски седые, а настоящего дела не видал.

— Настоящее дело, — прищурился Чарли. — А что же это такое?

Честер бросил на летчика оценивающий взгляд, прикурил сигарету, затянулся, выгадывая паузу. Стоун молчал. Не стоит торопиться, хоть его и подмывало напомнить танкисту, что тот не выжил бы и в десятой доле боев, через которые прошел он сам. Один Гвадалканал стоит больше, чем все танковые атаки Першинга. Да и были ли они? На островах на танке не развернешься. Только если в последние дни войны, в Китае и Японии, под надежным прикрытием авиации и при десятикратном перевесе над противником.

Ничего, подождем, пусть чертов танкист выговорится, объяснит, кого он назвал седым щенком. Человек Першинг поживший, закаленный, пообгоревший в огне войны и еще где-то. Вот это «где-то» и проскальзывает в разговоре, это и есть основное.

— Хочешь знать? — хмыкнул Честер Першинг. — Ты же коренной американец, вырос в старых штатах. Вирджиния? Мэриленд?

— Побережье Атлантики, — уклончиво согласился Стоун. Как он понял, Першинг не читал досье или забыл, что имеет дело с иммигрантом.

— Мужчина должен делать свое дело. На дядю Сэма работают только сосунки, мальчишки.

— Даже если дело касается войны за свою страну?

— То же самое.

— А ты работаешь на себя? Ребята говорили, у тебя до войны был бизнес. — Чарльз аккуратно запустил пробный шар.