Ночные ведьмы - Раиса Аронова

Осетинский поселок у самых гор. Наш аэродром прилепился на склоне горы. Самолетам подкладывали под колеса колодки, иначе они катились вниз. Население очень гостеприимное, доброжелательное. Угощали нас несолеными лепешками из кукурузной муки и очень соленой брынзой.

В Эльхотово полк пробыл недолго, всего дня три-четыре, но мне оно хорошо запомнилось. Наверно, потому, что впервые увидела настоящие горы. Это был уже Кавказ. Горы, покрытые зеленым лесом, стояли высокой стеной, и казалось, что на наших маломощных самолетах их не «перетянешь». Горы манили к себе и пугали…

Потом мы бомбили вражеские эшелоны по дороге к Эльхотову.

В Пятигорске задержались до трех часов дня. Все пытались отремонтировать машину.

Сейчас стоим около строящегося павильона автобусной остановки в Эпьхотове. Накрапывает дождь, порывистый ветер, холодновато.

— Как, узнаёте места? — этот вопрос со стороны нашего водителя стал уже традиционным.

Еще бы не узнать! Хотя поселок стал другим, но горы-то не изменились. Вот они, совершенно такие же, какими мы их видели два десятка лет назад. Вон там, на склоне, стояли наши самолеты — и услужливое воображение тотчас же расставило их. Взгляд направо, к Тереку, и возглас:

— Руфа, здесь мы купались и стирали после перелета!

— Ага. Мы были почему-то очень пыльные, грязные, когда прилетели в Эльхотово.

— Кубанскую землю несли на себе.

Оглядываемся — с кем же побеседовать? Что-то никого не видно. Но вот из-за павильона выходит женщина с тремя детьми — черноголовые мальчишки мал мала меньше. Блестящими, как маслины, глазами они с нескрываемым любопытством смотрят на машину и на нас. Разговорились. Женщина живет в Эльхотове восемь лет. От старожилов знает, что во время войны, когда враг рвался к Кавказу, все жители ушли из поселка в лес, в горы.

— Остались только очень старые и больные люди, которые не могли идти, рассказывала она, — фашисты расстреляли их всех до одного.

И в этот момент, будто озаренный внезапной вспышкой молнии, перед моими глазами отчетливо встал образ седого, как лунь, осетина. Он сидел на лавочке около своего дома, тяжело опершись на палку. Мы, летчицы, оживленной гурьбой прошли мимо него. Я почему-то невольно оглянулась и поймала глубокий задумчивый взгляд старика… Так неужели враги стреляли и в него потом? Будто иглой кольнуло в сердце…

— Бой здесь шел жестокий, — продолжала женщина. — Немцы стремились проникнуть в Эльхотовские ворота, к Военно-Грузинской дороге. Почти все дома в поселке были разрушены. Сейчас все заново выстроили.

— Дорога тоже новая. Ее не было тогда, — говорим.

— Еще во время войны ее начали строить немцы. А после пленные уже закончили. Часть поселка пришлось перенести на другую сторону дороги, ближе к горам. Вот и мы с мужем строимся, вон наш дом, самый первый у гор.

Старший сын нашей новой знакомой, парнишка лет семи, что-то сказал матери на родном языке.

— Он спрашивает, к кому вы приехали? — перевела женщина.

Эх, мальчишка, мальчишка… Трудно нам объяснить тебе, что такое память сердца. Не понять еще твоему детскому уму, какая сила заставила нас проехать много-много километров, чтобы взглянуть вот на эти горы, на твой новый дом, на мирное небо над Осетией… Для тебя война — далекая история, для нас же совсем близкое, незабываемое прошлое. А ты знаешь, что такое война? Когда ты с друзьями играешь в войну, это, наверно, увлекательно и весело. Но война страшная штука, когда в нее начинают играть взрослые. Уж поверь нам, дорогой. Вон и сейчас еще, как говорит твоя мать, «игрушки» войны, мины, находят в лесу на горах. Будь осторожнее, малыш, с этими ржавыми игрушками в них до сих пор таится смерть. На вот, возьми лучше горсть конфет, пусть у тебя останется о нас хоть, может, и не на долго, но «сладкое» воспоминание.

Фотоаппарат в руках Леши запечатлел наших новы к знакомых, и, тревожно поглядывая на небо — собирался настоящий дождь, — мы тронулись. Проехали узкий «коридор» в горах и вскоре вырвались на простор широкой долины Северной Осетии.

— Какая земля! — невольно воскликнули мы почти разом. — Какое богатство!

Тучный чернозем, сочная зелень. Вечерний воздух напоен теплой влагой. Здесь такой богатый урожай зреет! Поистине земля обетованная!

Следующий пункт нашего маршрута — станица Ассиновская. Но сегодня мы не успеем добраться до нее засветло, поэтому решили уклониться в сторону, заехать в город Орджоникидзе и там заночевать в кемпинге.

В Беслане, перед железнодорожным мостом, на красном полотнище протянут лозунг: «Добро пожаловать к нам на праздник 40-летия автономии Осетии!»

— Вот мы и пожаловали, незваные гости, — весело шутит Руфа.

Уже в густых сумерках проехали город. Он чистый, улицы широкие, дома каменные, но высоких мало — двух — и трехэтажные.

На площади сворачиваем вправо и через несколько минут выезжаем на окраину. Кемпинг находится в десяти километрах от города.

К туристскому городку подъезжаем в темноте — ночь на юге наступает быстро. В горах заманчиво мерцают огоньки пансионата, как волшебные фонарики гномов.

«Гномов» действительно оказалось тут полным-полно, палаток свободных нет, пришлось располагаться в машине. Леша, как верный страж, устроился на раскладушке около дверок.

За сегодняшний день проехали мало, но почему-то очень устали. Поужинала хлебом с чесноком, съели по два кусочка дыни и побыстрее забрались в спальные мешки.

— С добрым утром, именинник! — выкрикнула Руфа через форточку машины.

Сегодня у Леши день рождения. Мы преподнесли ему подарки, пожелали долгих лет жизни, а на сегодня — безаварийного пробега до Ассиновской.

Сейчас в станицу ведет хорошая асфальтированная дорога Ростов — Баку.

— В Ассиновскую мы прилетели, кажется, в августе сорок второго, вспоминает Руфа в пути.

Я заглядываю в «расписание» — длинный список пунктов, в которых базировался полк в течение трех фронтовых лет.

— Совершенно верно: 13 августа 1942 года. Это была основная наша база на Северном Кавказе, самая восточная точка боевого пути полка.

Мы приехали в станицу в средине дня. Сегодня воскресенье, погода хорошая, ярко светит солнце и на улицах много народу. Все одеты по-праздничному. Без труда нашли дом, в котором было наше общежитие. Сейчас в нем, как и до войны, детский сад. Мы, конечно же, сфотографировали этот дом с разных позиций. Любая наша однополчанка, взглянув на фотографию, сразу узнает его. Он отремонтирован и выглядит теперь даже моложе, свежее.

Рядом с домом — правление колхоза. У входа стоит мужчина — среднего роста, сухощавый, лицо загорелое. Наши первые вопросы к нему и к подошедшим двум женщинам почему-то насторожили их.