Остров сбывшейся мечты - Елена Михалкова

Окончательно помрачнев, Сергей уселся на коврик под окном, собираясь в пятый раз разложить все по полочкам, и тут вернулся Илюшин.

Макар был раздражен. Доверяя своему чутью, а временами полагаясь на него больше, чем на любые факты, он с неприятным ощущением обнаружил, что с некоторого момента не слышит собственного внутреннего голоса. Интуиция помогла ему вытащить Бабкина из теплых объятий клуба «Артемида», но после возвращения из клуба она не давала о себе знать. Илюшин самонадеянно решил, что это говорит об одном: они с Сергеем движутся в правильном направлении, а потому в подсказках внутреннего голоса нет нужды. Но одна версия отпадала следом за другой, а решение все не находилось. Полчаса назад он выяснил, что и очередная гипотеза, на которую он возлагал большие надежды, оказалась очередным тупиком.

– Мадам Осьминой больше нет с нами, – оповестил он Бабкина с порога.

Тому хватило секунды, чтобы обдумать новость.

– А родственники? – быстро спросил он. – Близкие друзья? Люди, очень любившие ее? Надо искать среди них! Если косвенным виновником смерти дамочки кто-то посчитал Стрежину…

Макар отрицательно покачал головой, и Сергей замолчал на полуслове. Илюшин прошел в комнату, мельком бросив взгляд на стопку листов, в беспорядке валявшихся на столе.

– Ты не понял. – Он лег на диван и закрыл глаза. – Юлия Борисовна Осьмина жива и здорова. После того, как она уволилась из «Юго-запада», сия дама удачно подобрала себе мужа и уехала с ним в солнечную Испанию. В настоящее время овладевает испанским языком. Так что, мой преждевременно радующийся друг, даже очень оскорбленной Юлии Борисовне вряд ли пришло бы в голову мстить какой-то сопливой девчонке, когда она сама, как принято сейчас выражаться, в полном шоколаде.

– Нет, постой… – пытался сопротивляться Сергей. – Наоборот! Если ее супруг состоятелен, то у Осьминой только сейчас появилась возможность осуществить задуманное!

Макар покачал головой, не открывая глаз.

– Я разговаривал с одной из ее приятельниц, хорошо осведомленной дамочкой. Юлия Борисовна занята делом: с головой ушла в собственный маленький бизнес. У нее, видишь ли, открылся талант – она прекрасно подбирает аксессуары. И вот с помощью влюбленного супруга мадам Осьмина открыла небольшой магазинчик в Барселоне, в котором торгует всякими дамскими мелочами типа зонтиков, поясков, шейных платков. За последними ездит по всей Испании, подбирает наиболее оригинальные, договаривается с производителями… В общем, живет довольно насыщенной жизнью, в которой, я уверен, нет места никакой Вике Стрежиной. А что у тебя?

Бабкин негромко выругался, что лучше всяких слов объяснило Илюшину, как именно обстоят дела у напарника.

– Вот здесь все, что Красько мне рассказала, – он безнадежно махнул рукой на разбросанные по столу листочки. – Людей много, информации тоже много, а что из нее сор, что зерна истины, я так и не понял. По-моему, все сор.

– Конфликты со Стрежиной? Сильная антипатия? Может быть, необычные персонажи?

– Нет. Фирма как фирма, девочки-секретарши, мальчики-айтишники. Конечно, подруга Стрежиной покорно всех раздела с головы до ног, но ничего особенного в итоге не обнаружилось. И самое главное – ничего нового, вот что паршиво! Красько по-прежнему говорит, что Вику уважали, ценили, а после эскапад с предыдущими секретаршами искренне радовались, что наконец-то нашелся вменяемый человек, который хорошо работает и при этом пальцы не гнет веером в разные стороны. Ничего не выбивается из ранее составленного портрета, ни-че-го!

– Значит, снова приходим к Коцбе. Или же кто-то где-то что-то тщательно скрыл, – пробормотал Макар, сел на диванчике и протянул руку к ближнему листку. – Ладно, давай работать. У тебя на каждом листе отдельный персонаж, как я просил?

– Само собой.

Бабкин знал, что последует дальше: следующие полчаса Илюшин будет недоступен, отвлекать его не рекомендуется. Поэтому Сергей отключил звук телефонов и отправился на кухню варить себе кофе. Пить напиток в одиночестве ему не хотелось, его присутствие Макара не напрягало, и Сергей вернулся в комнату, взял книжку с белой птицей на обложке и начал читать, время от времени поглядывая на напарника.

Илюшин сидел на диване, быстро пробегая глазами текст на очередном листке. Иногда он прерывался, обдумывал что-то и снова возвращался к записям Бабкина. Со стороны они выглядели как хаотичное нагромождение листов бумаги, исписанных крупным почерком, но Сергей знал, что Макар уже разложил их по своей, понятной только ему, системе, в которой персонажи, как он именовал людей вслед за Сергеем, могли быть объединены по любому, самому странному, признаку. Рядом лежал чистый лист бумаги, на котором разноцветными фломастерами Илюшин рисовал разнообразных человечков и их окружение. Изредка отрываясь от книжки, Бабкин наблюдал, как рядом с фигурками появилась длинная, на пол-листа, собака, за ней – дерево, под которым Макар намалевал что-то, отдаленно напоминавшее дракона с кошачьим хвостом. Опять задумался, изучая дракона, и снова погрузился в записи.

Каким образом из шаманства Макара вытекало решение задачи, Сергей не понимал, но зато не раз видел, к каким результатам приводила эта бессмысленная на первый взгляд работа. Все образы, которые Илюшин выуживал из своей головы, он набрасывал на бумаге, и в какой-то момент из них складывалась картинка, в которой смешные человечки стояли на своих местах, и ни одного из них нельзя было сдвинуть, чтобы не изменился весь сюжет целиком. Сейчас Бабкин понимал, что основой идеи Макара являлась нарисованная под человечками длинная собака, но что она означает – не знал. Красько не упоминала о животных, а что модифицировало в таксу илюшинское воображение, догадаться было невозможно.

Через час на столе лежал второй лист с корявыми существами, изображенными Макаром. Бабкин пригляделся, и в вертикально нарисованной крупной гусенице с шарфом вдруг явственно распознал Вениамина Рощина. Никакого сходства не было и, учитывая способности Илюшина к рисованию, быть не могло, но при взгляде на гусеницу, чуть заваливающуюся набок, сразу становилось очевидно – это именно Веня, и никто другой. Под гусеницей Макар вывел нечто совершенно невнятное, вроде ковра-самолета со значком доллара, а под ним пошли и вовсе неразборчивые рисунки.

«Опять отрабатывает тех, с кем мы встречались, – понял Бабкин. – Либо пытается совместить старую информацию с недавно полученной». Но вторая гипотеза была неверна, Сергей сам знал: в таком случае Илюшин вписывал бы старых персонажей на один лист вместе с новыми. Если он этого не сделал, значит, вернулся к прежним версиям.

Тем временем Илюшин засунул фломастеры в коробочку, оставив под рукой только черный, и посмотрел на Сергея.

– Все, – устало сказал он, планомерно переворачивая каждый лист вниз рисунком или текстом. – Перерыв. Не совсем безрезультатно, конечно, какие-то зацепки есть… Вот эта девочка, про которую тебе Красько рассказывала, – Илюшин, не глядя, безошибочно вытянул нужный ему лист с записями Бабкина, – поначалу работала со Стрежиной, а потом перешла в отдел к юристам – так вот, она знакома с Вениамином, я готов за это ручаться на девяносто процентов. Но Рощин нам о знакомстве не сказал.

– Как ты это вывел? – недоверчиво спросил Бабкин.

– Неважно, – отмахнулся Илюшин. – Поверь мне пока на слово. Но их знакомство может быть полной случайностью. Да я, честно говоря, уверен, что так оно и есть. Имеется еще пара дорожек, возможно, ведущих к Стрежиной. Но они совсем узенькие, Серега, могу признаться откровенно. – Он озабоченно взглянул на часы. – Что-то наш информированный фээсбэшник не звонит. Не вздумал бы он сдать нас Коцбе раньше, чем продаст сведения о нем.

– Давай я тебе кофе сварю, что ли? – предложил Бабкин, стараясь скрыть глубокое огорчение и растерянность от того, что первый раз метод Макара не принес никаких плодов. – Или пиццу в духовку запихнуть?

Тот глянул на него и усмехнулся:

– Нет, Серега, спасибо, не надо. Сейчас отдохну и еще одну вероятность проверю. Как ты сам насчет пообедать?

– Попозже. Во-первых, хотел главу дочитать. – Он махнул книжкой. – Неплохое чтиво оказалось, ты был прав.

– А во-вторых?

– Сейчас свяжусь с парнем из отдела, который в курсе расследования дела Липатова. Может быть, они что-то накопали.

Сергей не стал признаваться, что должен был позвонить еще накануне, но увлекся версией с причастностью к исчезновению Стрежиной Вениамина Рощина и совсем забыл о Липатове. В глубине его души держалась стойкая уверенность, что в такого рода преступлениях исполнителя можно найти только в том случае, если его сдадут организаторы, либо по нелепой случайности. Для исполнителя нелепой, для оперативников – счастливой. Такие подарки судьбы иногда падают с неба, и за время работы оперативником Бабкин не раз имел возможность убедиться в этом. Но что-то ему подсказывало, что на сей раз подарков не будет.