День здоровья с утра до вечера в XXI веке - Юрий Андреев

citeА лет через десять после этого на вопрос, заданный секретарю Тольяттинского горкома партии: «Как случилось, что этот красивый, светлый, огромный город, выстроенный для молодежи, представляет собой по существу лишь огромное и унылое спальное помещение, ибо совершенно нет в нем мест для отдыха и занятий культурой?» – я услыхал доверительный ответ как бы своего своему: все же я был членом правления Союза писателей СССР. И ответ этот не то чтобы поверг меня в шок, но вызвал удивительно брезгливое чувство: запрет на строительство учреждений соцкультбыта идет от Генерального секретаря ЦК КПСС!..

citeТак получилось тогда, что совершенно необходимое обществу развитие производительных сил стало, однако, самоценным направлением государственного развития и не то чтобы задвинуло на дальний план, но попросту перекрыло и дискредитировало идею, формулировка которой содержится в «Капитале»: «...Развитие человеческих сил, которое является самоцелью, – истинное царство свободы». Но разве подобная гуманистическая цель стоит перед нынешними идеологами, для которых нет иного божества, чем чистоган? Для которых человек богатый – это тот, кто любыми путями, пусть на крови людей, на грабеже государства, на прямом предательстве интересов державы, сколотит капитал, а все остальное – ничто перед этим явлением.

citeИ спрашиваю напрямую я себя и каждого из читателей: если наша предыдущая эпоха в силу многих обстоятельств не была заинтересована в том, чтобы все четырнадцать миллиардов работников в человеческом мозгу были при деле, и человек за счет этой великолепной гармонии был здоров, и если нынешним правителям до моего духовного и физического здоровья вовсе нет никакого дела, так неужели я, так неужели мы все должны идти на поводу у этой «железной пяты», как называл олигархствуюших правителей замечательный писатель Джек Дондон? Да нет же, ни в коем случае, прямо наоборот! Не просто выжить в этих условиях, но стать человеком действительно всесторонне богатым – вот такова цель любого уважающего себя человека, если не хочет он стать одноклеточным быдлом!

citeВ самом деле: надо задействовать те огромные количества, десятки миллиардов нервных клеток, которые по функциям своим стоят над повседневными интересами и заботами. И нашей сознательной позицией во имя собственного здоровья и благополучия должно быть постоянное стремление к тренингу тех зон мозга, которые сложнее устроены, чем отвечающие только за необходимость вкусно поесть и сладко поспать.

Еще один практический аспект тесного общения с прекрасным

Поведаю об одном запомнившемся мне очень надолго эпизоде из собственной жизни. Не помню сейчас, по какой причине поздно вечером морозной декабрьской ночью по дороге домой я должен был проследовать через площадь Искусств. И хотя было очень морозно, и дома меня уже заждались, зрелище, которое возникло передо мной, побудило остановиться как вкопанного. Огромная круглая луна на аспидно-черном небе повисла над волшебными в своей красоте дворцовыми зданиями, окаймляющими площадь, она стояла прямо над Русским музеем. Ее неправдоподобно яркий, как тысяча фонарей, фантастический и мерцающий свет заливал пушистые от сверкающего инея белые круглые кроны деревьев и высвечивал со спины памятник Пушкину с его вдохновенно откинутой в сторону рукой. Плотный снег, отражающий одновременно и холодный свет застывшей над площадью луны, и теплый свет гирлянды фонарей, горевших на абсолютно пустой, безлюдной площади – все это выглядело так, будто я неожиданно сразу попал в замерзшую сказочную страну. Ноги мои сами собой как будто приросли к земле, я не мог сдвинуться с места, пораженный фантастической красотой, и только вбирал и вбирал в себя это воплощение самого прекрасного, что способен создать человеческий гений в таком гармоническом единстве с самым прекрасным, что способна явить природа. Это было воистину волшебное зрелище, и оно оказывало на меня воистину волшебное воздействие. Я стоял, смотрел, впитывал в себя это явленное мне чудо красоты.

– Не правда ли, как это красиво? – вдруг услыхал я рядом с собой голос, говоривший на ломаном русском языке. – Правда, как жалко, что нас здесь только двое?

Я оглянулся и увидел рядом с собой пожилого японца. Мы разговорились, и оказалось, что это был Генеральный консул японского консульства в Ленинграде. Зная это удивительное место, он регулярно приходит сюда любоваться красотой, приходит регулярно, как на молитву. Человек в высшей степени занятой и озабоченный, как все мы понимаем, многими другими проблемами, закрытыми, открытыми, действительно, очень занятой человек, он приезжает, приходит сюда, чтобы вобрать в свою душу эту несказанную красоту – ночью, без спутников, без каких бы то ни было помех со стороны прохожих, так как приходит сюда много позже, чем кончаются представления в Малом оперном театре и в Филармонии.

Как извилистая мгновенная молния, вспыхнула у меня в мозгу ассоциация, сверкнуло древнее изречение. Раньше я его не понимал до конца, но в этот момент мне стало все ослепительно ясным, как при вспышке магния. Изречение звучит так:

Кто хочет быть храбрым, ест мясо.

Кто хочет быть здоровым, питается овощами.

Кто хочет быть мудрым, питается воздухом (назовем иначе – праной).

Кто хочет жить вечно, не питается ничем (ничем материальным, потребляя одни лишь прекрасные ощущения, те тончайшие вибрации, которые генерируют совершенные создания природы или рук человеческих. Их вокруг нас более чем достаточно, если только уметь обращать на них внимание, видеть их, уметь их воспринимать).

Именно эта ослепительно блеснувшая ассоциация, это озарение побудили меня провести весьма заметный в масштабах всей жизни эксперимент.

Педантичные люди, и я среди них, могут сказать, что опыт был не до конца чистым. Мы поймем сейчас, почему. Но значительную часть того эффекта, который был получен, я связываю именно с настройкой на высокие и возвышенные вибрации, характерные для подлинного искусства.

В «Исцелении человека» достаточно подробно рассказано о разного рода обстоятельствах, сопровождавших мое 32-дневное голодание. Сейчас выделю только то, что имеет отношение к нынешней теме: вибрациям высокого искусства. Оказывается, при голодании одним из тяжелейших испытаний является сенсорное голодание, то есть отсутствие разнообразных ощущений, чувств и впечатлений, которые мы получаем от вкуса пищи. В повседневной жизни мы этого чудесного широчайшего спектра не замечаем, но, оказавшись без него, сколь пресной и монотонной начинаем воспринимать свою жизнь, сколь бесцветным – свое бытие, хотя бы оно и было наполнено множеством полезных и приятных дел. И я нашел выход: приобрел электронику высокого класса: специалисты поймут, если я сообщу, что полоса воспроизведения лежала в диапазоне от 20 герц до 20 килогерц. Соответственного качества были куплены и записи лучших произведений мирового классического музыкального репертуара.

И в первый же час звучания подобной чудотворной красоты мой сенсорный голод как корова языком слизнула!.. Конечно же, я применял и другие, достаточно подробно описанные мной средства для того, чтобы во время длительного голодания получать энергию нетрадиционными путями. Эксперимент прошел хорошо, даже отлично, и я полагаю, что одним из опорных столпов столь необходимого мне тогда голодания был выход на потребление тончайших вибраций, присущих подлинному искусству.

И сразу же, чтобы не забыть, сообщаю любопытному читателю: подзарядка красоты напрямую осуществляется также посредством Первого энергетического дыхания. Сейчас я его дополняю: подобно тому, как через солнечное сплетение (или другими описанными там способами) мы подзаряжаемся от несравнимо более мощных, чем мы сами, могучих энергоносителей: моря, облаков, солнышка, – так и в данном случае мы обретаем источники, которые являются концентраторами и излучателями великолепных вибраций, не менее эффективных, чем добрые и могучие представители окружающей нас природы.

Неожиданное свидание со скульптором Аникушиным. Самая суть искусства

Да, тот волшебный пейзаж, который открылся морозной лунной ночью, когда я пересекал улицу Бродского, двигаясь к Филармонии, явился для меня источником и озарения, и последовавшего за ним повседневного и постоянного использования тех тончайших эманаций, которые рассеивает вокруг себя все прекрасное. А поскольку с особой плотностью, если позволительно так сказать, прекрасное сконцентрировано в явлениях высокого искусства, то они – независимо от их рода и жанра – способны служить вечными генераторами самой тонкой, самой чистой из доступных нам энергий.

Но именно это же место, этот самый ракурс от аникушинского памятника Пушкину некоторое время спустя проявил себя и в иной ипостаси – я сказал бы даже, в загадочной. Дело было так: к нам в Питер приехала немалая семья моих свойственников – то есть родственников Галины, жены моего старшего сына Сергея. И мы решили показать этим прекрасным людям из Краснодара всю удивительную, божественную красоту нашего города. Наняли на полдня микроавтобус и отправились в путь по набережной, мостам, паркам, к самым красивым дворцам и самым вдохновенным памятникам. День был яркий, летний, с безоблачного голубого неба вовсю сияло приветливое солнышко, и естественно, что мы не могли миновать раскинувшегося во всей своей роскошной красоте цветущего сочной зеленью ансамбля величественных зданий, широко распростершихся за памятником поэту. Когда мы вышли из машины и пошли семейной группой к постаменту, среди прогуливающегося многолюдья я по принципу контраста не смог не вспомнить о впечатлении, поразившем меня именно здесь в незабываемую морозную лунную ночь. И я рассказал своим родичам о том эпизоде. Рассказывая, я краем глаза видел, что спиной к нам стоит и неподвижно разглядывает памятник какой-то внешне невзрачный, небольшого росточка пожилой мужчина. И вдруг, когда я завершил на полной искренности свое повествование, он повернулся ко мне и, улыбаясь, спросил: