Заговор маршалов. Британская разведка против СССР - Арсен Мартиросян

Именно эта версия выстраивает в единое целое логически и хронологически никак не взаимосвязанное: подписание Антикоминтерновского пакта, якобы подыгрывание Сталина дуэту Гитлер — Муссолини, т. е. оси Берлин — Рим в ущерб Лондону — Парижу, безосновательное приурочивание начала т. н. «миссии» Канделаки к дате подписания Антикоминтерновского пакта, репрессии против высшего командного состава РККА. А из этой совокупности ненавязчиво делается сногсшибательный вывод о преднамеренной злоумышленности подписания Договора о ненападении от 23 августа 1939 г.

Если повнимательней приглядеться, то окажется, что налицо попытка доказать т. н. общественному мнению США, но прежде всего самому главе Белого дома и его ближайшему окружению, что якобы длительное время тайными, а также и кровавыми мерами осуществлялось сколачивание тройственного союза Берлин — Москва — Токио при одновременном намеке на квартет диктаторов, командующих в Берлине — Риме — Москве — Токио. То есть того самого геополитического альянса, которого по обе стороны Атлантики страшились пущего всего, как на этом, так и на другом свете, именно как того самого«последнего дня англосаксов», о котором говорил еще Гомер Ли. Именно поэтому сразу же после грубого шантажа Бенеша в предисловии к «мемуарам» Кривицкого первой идет «ударно-штурмовая» глава под названием «Сталин заигрывает с Гитлером», внутри которой роль «ударно-штурмовой» изюминки выполняет измышление о том, сак «мемуарист» Кривицкий расколол всю переписку между Токио и Берлином по поводу переговоров о заключении Антикоминтерновского пакта. Причем в самой этой байке роль также «ударно-штурмового», но «щекотунчика», исполняет вещание «мемуариста» о кознях Берлина и Токио в Китае и на Тихом океане.

А вот это уже «блюдо» сугубо для Белого дома — в тот момент его можно было раздразнить именно и только этим, и ничем иным. Англичане вообще, как никто иной в мире, ловко, с фантастическим искусством умеют точно выбирать наиболее болезненные «акупунктурные точки» на внешнеполитических «мозолях» дяди Сэма и незаметно надавливать на них, заставляя шевелиться прямые, как границы штатов, извилины американской политики. Дело тут вот в чем. На протяжении многих десятилетий убежденно считается, что Антикоминтерновский пакт был в первую очередь антикоминтерновским и антисоветским по своей направленности. Во всяком случае, в нашей историографии это практически повсеместное явление. На самом же деле — это всего лишь верхушка айсберга, ибо ни в Лондоне, ни в Вашингтоне, ни тем более в Берлине или Токио, не говоря уже о Москве, никто не заблуждался насчет истинной цели этого пакта. В действительности это был настоящий германо-японский геополитический сговор в первую очередь антианглосаксонского характера, т. е. антибританского и антиамериканского характера. Этот пакт являл собой продукт реализации идей Карла Хаусхофера, в связи с чем вовсе не случайно, что дорожку к этому пакту начал торить еще с осени 1933 г. именно сын Карла Хаусхофера — Альбрехт. А тот якобы основной по истории антисоветский и антикоминтерновский смысл ему придали ради того, чтобы раньше времени не вспугнуть Лондон и Вашингтон.

Однако, придав этому пакту конкретно антикоминтерновский характер, и Берлин, и Токио одновременно поднапустили и очень коварного туману насчет Москвы. Подписав пакт, обе стороны обменялись также и соответствующими дипломатическими нотами: в германской, представленной за подписью Риббентропа, в частности, говорилось, что: «В связи с подписанием Дополнительного секретного соглашения к Соглашению против Коммунистического Интернационала я имею честь сообщить Вам, Ваше превосходительство, что германское правительство рассматривает договора, существующие между германским рейхом и Союзом Советских Социалистических Республик, в частности Рапалльский договор 1922 г. и Пакт о нейтралитете 1926 г., как не утратившие силу и не противоречащие духу этого соглашения и вытекающих из него обязательств».

Японской же нотой, врученной Риббентропу послом Японии в Берлине, германское правительство было поставлено в известность о сохранении в силе подписанных ранее японо-советских договоров и соглашений. То есть по сути дела этими нотами обе стороны дезавуировали антисоветский характер и самого пакта, и секретного приложения к нему, но дезавуировав именно таким образом, не только четко обозначили их антизападную, антианглосаксонскую направленность, но и бросили тень на Москву, поскольку в таком случае очень легко было заподозрить, что подобное было осуществлено чуть ли не с прямого ведома самой Москвы. Более того, на фоне активно тогда циркулировавших по Европе слухов о т. н. «тайной миссии» Канделаки, расчетливо подпущенный германо-японский туман мог спровоцировать и Лондон, и Вашингтон на категоричную убежденность в том, что Москва и в самом деле каким-то образом замешана во всей этой истории, только не хочет пока показывать это. Естественно, что и Лондон, и Вашингтон достаточно быстро прознали и о самом факте обмена такими нотами, и об их содержании. Знала об этом и Москва, в т. ч. и о том, что об этом знают и Лондон, и Вашингтон. Нельзя исключать того, что именно этот факт стал самой последней каплей, переполнившей чашу терпения британской разведки, и так небезосновательно подозревавшей, что «двойной заговор» на самом деле «тройной заговор», т. е. с участием и Японии, после чего МИ-6 и спустила всю лавину достоверного компромата в отношении Тухачевского на голову Кремля. Однако не одну «собаку» съевшая на подобных интригах британская разведка задолго до подписания самого Антикоминтерновского пакта учуяла, что вся эта германо-японская возня с секретными переговорами отнюдь не только и даже не столько против СССР, сколько против Запада, прежде всего против Великобритании.

По добытым советской разведкой в середине 1936 г. секретным документам Великобритании видно, что уже к тому моменту Британский имперский комитет обороны озаботился проблемами подготовки к войне на Дальнем Востоке и проработкой планов войны с Германией.

Однако Имперский комитет обороны — не та организация, чтобы на пустом месте проявлять такую заботу. По своему он, конечно же, был прав, т. к. британская разведка располагала достоверными сведениями о том, что в первой половине 1936 г. в Германию с неофициальный визитом прибыл тесно связанный с правящей японской верхушкой и всевозможными тайными обществами Страны восходящего солнца, а также с самим Карлом Хаусхофером профессор Токийского университета Д. Мамо. Во время неофициальных переговоров с командованием германского ВМФ Мамо тщательно разъяснил германской стороне, что «цели Японии в Азии и на Тихом океане состоят в том, чтобы установить господство в Желтом море, захватить как минимум еще три китайские провинции, установить контроль над Бирмой, французским Индокитаем, а также захватить Австралию, что, по его словам, естественным образом предполагает предварительное создание крупных военных баз на Филиппинах, а затем и в самой Австралии». Более того, Мамо сообщил немцам, что, готовясь к схватке за колонии с Великобританией, японская разведка еще в 1935 г. добыла секретный план оборонительных сооружений британской военно-морской базы в Сингапуре.

Отсюда и вполне понятная теперь озабоченность Британского Имперского комитета обороны проблемами ведения войны на Дальнем Востоке.

И последнее в дальневосточной подоплеке «мемуаров» Кривицкого, а по сути в операции британской разведки по оказанию влияния на США. Дело в том, что на вышеуказанном британские интриги по поводу Антикоминтерновского пакта не завершились. К 1939 г. Лондон уже имел вариант «дальневосточного Мюнхена», а к 24 июля этого же года реализовал его в известном соглашении Арита — Крейги, которым, по аналогии с англо-японскими соглашениями начала XX века, откровенно подтолкнула Токио на вооруженное нападение на СССР на Халхин-Голе. Однако же после того как японская агрессия была отражена и в сентябре 1939 г. был заключен мир между СССР и Японией, соглашение Арита — Крейги приобрело ярко выраженную антиамериканскую направленность. Дело в том, что изначально по соглашению предусматривалось отвести угрозу возможного нападения Японии на британские владения на Дальнем Востоке, направив ее агрессию против СССР. Но как только этот номер с треском провалился, то «отвести угрозу» по-британски стало означать, что теперь ее направят в сторону американских владений, ибо повторно японцы уже не желали связываться с Советским Союзом. Соответственно, в условиях только что начавшейся по вине самой Великобритании Второй мировой войны любые намерения Лондона априори получить поддержку США требовали опережающего разъяснения сложившейся ситуации, в т. ч. и кто виноват в том, что под угрозой японской агрессии оказались американские интересы на Дальнем Востоке?