Кровные связи - Дэн Уоделл

— Отмщение? — с трудом повторил Фостер. — Но за что?

— Если бы ты лучше знал историю своей семьи, то не спрашивал бы.

Фостер пытался сосредоточиться на словах Карла, чтобы не думать о боли. Это давалось нелегко.

— А что такого в истории моей семьи?

— Ты еще не догадался?

— Я не в настроении разгадывать твои дерьмовые загадки, — прошипел он, но сразу пожалел об этом. Боль пронзила тело, и его опять вывернуло.

— Лежи спокойно, тогда тебе не будет так больно. И наказание окажется не столь болезненным, если не станешь дергаться. Не кричи, иначе придется заткнуть тебе рот.

Фостер, чувствуя, что сейчас снова может потерять сознание, замолчал. Звуконепроницаемые стены… Однако если закричать, кто-нибудь услышит. В какой-то момент он подумал, что должен собрать все свои силы и крикнуть так громко, насколько хватит голоса. А вдруг это шанс на спасение?

— Если бы ты знал историю своей семьи, то тебе было бы известно, что твоим прапрапрадедом был детектив Генри Пфайцер. Подлый немецкий ублюдок, он подставил Ика Фаэрбена, чтобы спастись от нападок прессы.

Слова с трудом доходили до затуманенного болью сознания Фостера. Наконец он все понял. Его предок?

Основателем его семьи являлся человек, фактически убивший Фаэрбена?

Сознание покидало Фостера. Он ничего не слышал в этой могиле. Тишину нарушали лишь голос убийцы и его собственные стоны. Он пытался справиться с обморочным состоянием. В следующий раз он просто не очнется. Чтобы сосредоточиться, Фостер стал думать о своей сломанной ноге и даже слегка пошевелил ею, надеясь, что сильная, обжигающая боль не позволит ему провалиться в небытие.

— Пфайцер был твоим предком, — произнес Карл. — Ты понесешь наказание за то, что совершил он. Как были наказаны потомки Норвуда, Дарбишира, Перси и Макдугалла. Но прежде чем Фаэрбена повесили, полиция поймала его и выбивала из него показания. Это могло случиться только с одобрения твоего предка. Шесть сломанных костей.

«Шесть, — подумал Фостер. — Впереди еще пять». Он изо всех сил напряг тело. Нужно найти способ выбраться, задержать убийцу.

— Почему ты выбрал меня? — спросил он. — Наверняка есть и другие потомки Пфайцера.

— Нет. Ты — последний. Род заканчивается на тебе. И еще мне очень повезло, что ты тоже оказался полицейским. Я выбирал самых успешных. Дарбишир, Перри были самыми богатыми. Можешь назвать это классовой ненавистью.

Карл появился в поле зрения Фостера, он стоял слева, от него пахло табаком. Фостер вспомнил сигарету, которую тот ему одолжил. Теперь он знал, как убийца похищал свои жертвы. Все они были курильщиками. Карл находил повод заговорить с ними, предлагал сигарету и… все, свет гас. Затянувшись сигаретой с дозой GHB, человек через секунду становился беспомощным, наркотик действовал быстрее, чем если бы он был растворен в напитке.

— Теперь ты готов? — произнес Карл.

Мысли путались в голове у Фостера. Он вспомнил отца. Его последние минуты до того, как он принял коктейль. Он оставался твердым и уверенным в себе. Взгляд человека, который смотрит в бездну, и бездна отступает перед ним. Смерть являлась для него избавлением. Сможет ли он встретить конец своей жизни с таким же достоинством?

Ему снова заклеили рот. Фостер ощутил вкус пластика. Его левая рука была отвязана и отведена в сторону, раскрытая ладонь лежала на другом столике. Фостер уставился прямо в глаза убийце. Карл не смотрел на него. Он просто поднял ботинок и с силой обрушил Фостеру на запястье.

На сей раз перелом был «чистым». По сравнению с жуткой болью в ноге, рука просто онемела. Фостер даже не поморщился и не отвел взгляда от убийцы. Он старался не сводить с него глаз все время, что он находился рядом с ним.

Он ждал, пока Карл уберет ленту, чтобы дать волю гневу или закричать от боли.

Ничего. Лента осталась на месте. Фостер опять потерял сознание. Когда он пришел в себя, ленту уже убрали, он открыл рот, но издал лишь слабый стон. Фостер облизнул пересохшие губы. В голове был туман, он решил использовать другую тактику.

— Это можно было сделать по-другому, — прошептал Фостер. — Я знаю про Ика Фаэрбена. Знаю о несправедливости. — Он замолчал, поморщился, вздохнул. — О том, как его избили, о показаниях Стэффорда Перси, о подброшенном ноже, о решении судьи. Это было пародией. Но существует помилование. Дело можно открыть заново. Имя твоего предка будет очищено.

Карл снова возник перед ним.

— Ик Фаэрбен не был моим предком, — проговорил он.

Найджел менее чем за час добрался до Национальной библиотеки прессы. Там он заказал все выпуски «Кенсингтон ньюс» за 1879 год. Об истории, которая его заинтересовала, он впервые прочитал в «Таймс» за понедельник, это случилось сразу после осуждения Фаэрбена. Но там было всего несколько абзацев. Ему надо знать больше деталей. Когда принесли подшивку, Найджел пролистал ее, пока не добрался до выпусков за третью неделю мая, как раз после суда. На первой полосе материалы о событиях в суде чередовались с информацией об интересующем его происшествии.

Заголовок гласил: «Мужчина зарезал жену и дочерей».

Вчера утром после семи часов инспектор Додд из кенсингтонского отдела полиции получил сообщение, что из-под двери дома по Пэмбер-стрит льется кровь. Обеспокоенные соседи обратились в полицию. Дом принадлежал Сегару Келлогу — владельцу бакалейной лавки.

Инспектор Додд приехал на Пэмбер-стрит, но местные жители, которые по-прежнему были в испуге от похождений так называемого кенсингтонского убийцы, вели себя достаточно спокойно. Он приблизился к двери и действительно увидел на лестнице кровь.

Додд постучал, но никто не ответил. Тогда он дернул дверь, и она открылась. К своему ужасу, Додд заметил за ней мальчика. Без сознания, но живого.

Все его тело было перепачкано кровью. Позади тянулся кровавый след, ведущий в подвал, откуда раненый, искалеченный ребенок выбрался на холодный деревянный пол, после чего потерял сознание. Детектив пошел по кровавым следам вниз и оказался на месте жуткой резни.

Женщина умирала, у нее было перерезано горло. Рядом с ней инспектор Додд нашел холодные и окоченевшие трупы двух ее детей. Неподалеку на полу лежал труп мужчины, из его груди торчал нож.

Вскрытие подтвердило предположение полиции. Скорее всего мистер Келлог убил жену, ранил сына в шею, а потом задушил двух дочерей, после чего обратил свое оружие убийства против себя. Никаких подозреваемых не обнаружили.

Соседи утверждают, что мистер Келлог являлся истинным христианином и трезвенником. Следователи не исключают предположения, что он находился во власти религиозного фанатизма.

Найджелу нужно было найти Дакуорта.

— Тогда почему? — спросил Фостер, напрягая голос, чтобы его услышали. — Если ты не имеешь ничего общего с Иком Фаэрбеном, почему ты делаешь все это?

Он услышал глубокий вздох.

— Полиция арестовала невинного человека за преступления, которые он не совершал. И все ради того, чтобы избежать критики в свой адрес. В тот день, когда Фаэрбена осудили, настоящий убийца по имени Сегар Келлог убил жену и двоих детей. Он перерезал жене горло, ранил сына в шею и задушил двух семилетних дочерей. Если бы он попал на скамью подсудимых, если бы полиция и твой предок справились со своей работой, его семья была бы жива. А злодея повесили бы.

Сын выжил. Его голосовые связки были повреждены. Он больше не мог говорить. Он так и не оправился после случившегося. Какое-то время он вел некое подобие жизни. Взял новую фамилию — Хогг, с тех пор мы все носили эту фамилию, женился, у него родились двое детей. Но он так и не пришел в себя. Наконец он решил, что не может жить после того, что случилось, после ужасов, которые не мог забыть. Перед смертью он написал обо всем. Как следил по ночам за отцом и видел, что он убил двух человек. Как страх перед отцом не позволил ему рассказать обо всем. Как сожалел, что он поддался страху. Как ненавидел силы закона и порядка, осудившие невиновного.

— Вы слышали о прощении? — спросил Фостер.

Хогг проигнорировал вопрос.

— Ты не понимаешь, что значит жить с таким клеймом. Помнить, какая кровь течет в твоих жилах. Она отравлена. Это пятно всегда на нас. Я знаю об этом с тех пор, как нашел письмо Исава Хогга. Все закончится на мне. У меня не будет потомков.

— А что насчет твоей семьи? Вероятно, они прожили достойную жизнь, если ты сейчас разговариваешь со мной. Мы — не только набор генов, не они определяют нашу судьбу.

— Весьма громкое заявление, учитывая, что это говорит последний представитель полицейской династии. Ты никогда не думал, что в этом могут быть замешаны гены?

Фостер стиснул зубы от боли. Если не будет двигаться, то сумеет терпеть ее благодаря наркотику, который все еще находился в его крови.