Тысяча и один день - Александр Громов

Автоматная очередь проредит, но не остановит толпу. Не тот случай.

– Мардж!

Некогда разводить церемонии. Вышвырнутая мною из люка, она падает и неловко пытается встать. Автомат! Два ствола лучше одного.

– Шпонька! – ору я не своим голосом, швыряя свой автомат едва ли ему не в лицо. Он инстинктивно ловит. – Коменданта – в катер! Беречь, не обижать, доставить на Цереру. С тебя спрошу, ясно?

– Не-е-ет! – кричит Марджори. – Как же ты?..

– Бегите!

Я захлопываю люк. Захлопываю второй. Они тугие. На всякий случай кидаюсь к терминалу и набираю команду задраивания. Все. Теперь я отрезан от помещений базы. Теперь – только вверх.

Остается надеяться, что Шпонька не подведет. И что ему объяснят, как снимать автомат с предохранителя.

Несмотря на хорошую звукоизоляцию, я слышу, как по коридору проносится толпа. Кое-кому из последних номеров все же удастся спастись. Где-то начинается пальба, но не рядом, поодаль. Затем в люк шахты начинают колотить – сильно, но недолго. С люком шахты справится разве что гранатомет.

Натягиваю сбрую. Набираю простую команду. Это готовность к старту, капсула сама приведет себя в рабочее состояние. Начинается беготня огоньков по панелям. Откинувшись в кресле, тянусь к дужке с наушниками и микрофоном, водружаю на голову.

Самое главное сейчас происходит там, вне моего убежища. А я пока посижу тут, послушаю тишину и шорохи помех в общей трансляции…

– …орлисс, Форсайт – готовность…

О черт!

– Гаев, ответь! Гаев!!!

– Здесь! – кричу я в микрофон внезапно осипшим голосом. – Гаев на месте, идет подготовка капсулы…

– Принято. Урод! Старт через три минуты!

– Понял. – И мгновенный озноб, колючие мурашки по спине.

– Закройся. Фабер, Швабрин, Михельсон – старт! Операция началась раньше? Кто, почему?.. Или я не следил за временем? Или Заглоба умудрился во всем распорядиться по-своему? Вряд ли я это когда-нибудь узнаю. Как назло, от меня теперь ничего не зависит, а зависит только от капсулы. Полторы-две минуты на автоматическое оживление основных систем, не меньше… Успею, к счастью. Это лишь начало, и, если техника не засбоит, мой выход состоится вовремя.

В наушниках – полная какофония:

– Шепердсон, Корлисс, Форсайт – старт! Сандерс, Бампо, Джингль – готовность!

– «Незабудка» уже ушла? Ушла, нет? Говори!..

– В шахте шестнадцать проблемы…

– Штольц, Опперман, Вертер – старт! Свербыгуз, Карамазов, Кац – готовность! Сандерс, Бампо, Джингль -старт!..

Звук смачной плюхи.

– Брысь отсюда, сопляк…

– Я Сойер. Я Сойер. У Саммерли отказ системы ориентации. Кувыркается.

– Первая эскадрилья вышла вся. Кирсанов, сволочь, уйди правее! Во-от та-ак…

– Свербыгуз, Карамазов, Кац – старт! Корвин, Хайд, Мондего – готовность!

– Ох, сейчас и повоюем, братцы-смертнички…

– Вторая эскадрилья – вышла.

– Харрингтон! Юджин! Ты все еще хочешь стать мичманом? Скажи Тиму, он похлопочет…

– Онегин, бардак в эфире! Закройся. Вернешься живым – сгною!

– Самгин, Милославский, Сохатых – готовность! Епиходов, Жаботыкин, Хомяк – старт!

– Мика, сбавь тягу. Мы во второй волне, не в первой…

– Пожар в шестнадцатой шахте! Кто-нибудь!..

– Рувалов, пристраивайся мне в хвост. Дютертр, отойди дальше! Поплавский, ты куда попер? Пропусти «Незабудку», ей некогда…

– Пятая эскадрилья, отзовитесь. Все на местах?

– Что?! «Незабудка» уже ушла? Ушла, да? Когда?!

– Только что.

– Коноэ, Пруэтт, Мелехов – готовность. Стартуете сразу за вторым звеном.

– Суки! Вот суки же! Бросили нас, бросили!..

– Эй, кто-нибудь! Дайте ему пинка.

– Самгин, Милославский, Сохатых – старт! Гаев, Хартрайт, Безухов – готовность!

Наконец-то. Я готов. Я давно готов, капсула тоже. Зажгла изумрудный огонек индикатора.

– Коноэ, Пруэтт, Мелехов – старт! Расплюев, Нехлюдов, Беломут – готовность. Гаев, Хартрайт, Безухов – старт!

Вмешательства пилота старт не требует. Как только начинает сдвигаться герметичная заслонка, срабатывают замки, удерживающие капсулу на дне шахты. Рвущийся в космос поток воздуха недостаточен, чтобы вытолкнуть капсулу, и в дело вступает твердотопливный ускоритель – небольшой сменный стаканчик, работающий всего несколько секунд. Никакой особой перегрузки нет, капсула выходит из шахты плавно и даже величественно… Приобретенной скорости хватает лишь на то, чтобы уже не упасть обратно на планетоид. На высоте не ниже ста и не выше ста пятидесяти метров врубается, пока на самой малой тяге, плазменный двигатель, и тут уже нужно брать управление на себя.

Оно очень простое, это управление, специально сконструированное так, чтобы самый тупой эксмен овладел им за два-три часовых полета с инструктором. Два колесика в подлокотниках кресла – вверх-вниз, вправо-влево. Очень удобно при больших перегрузках. Легкий перекос – медленное вращение. Еще одно колесико – тяга маршевого двигателя. По кнопке с откидными колпачками под большим пальцем каждой руки – пуск ракет. Еще две кнопки – захват цели и включение программы сближения. Ребенок бы справился. Конечно, мускулистый ребенок, способный шевелить пальцами при десяти «же», неизбежных в космической «карусели».

Понятно, почему дояр Безухов попал в пилоты. С его-то натренированными пальчиками…

Россыпь ярких движущихся звезд прямо по курсу – стартовавшие ранее капсулы, собирающиеся в боевой ордер. Вернее – рассыпающиеся в боевой ордер. Если взрыв боеголовки ракеты на расстоянии менее трех километров считается опасным для капсулы, то каково же должно быть это расстояние при полной аннигиляции той же ракеты, а тем более другой капсулы?

– Джо, Мустафа, расходимся. Дистанция двадцать – тридцать километров. Как поняли?

Потом мы разойдемся еще шире. Но сейчас до барьера еще далеко.

– Держите дистанцию и следуйте за мной. Тяга пятьдесят пять процентов до скорости восемнадцать тысяч в секунду.

Я вижу их – Джо на правом экране, Мустафа на левом, оба чуть позади меня и быстро расходятся. Сначала перестают быть видны тела капсул, затем плазменные факелы превращаются в тусклые звездочки. Лучше следить за ними по локатору. Правее и выше Джо продолжает беспорядочно кувыркаться капсула Саммерли. Ее постепенно относит в сторону.

Перегрузка быстро нарастает и останавливается, судя по индикатору, около четырех «же». Несмотря на почти ежедневные тренировочные полеты, на изнурительные часы в тренажерном зале, учетверенный вес мучителен для того, кто отвык на Ананке от нормальной тяжести, – однако в глазах у меня не плывет, и пальцы шевелятся. Тренировки тоже вещь хорошая.

Лучше бы как следует отработали групповой пилотаж на уровне всей эскадры, думаю я, глядя на трехмерный экран локатора. Прут – стадо стадом, словно собрались протаранить Юпитер. Нет, мало-помалу расходятся…

Позади нас взлетают последние.

– Захов, Заров, Залкинд – старт… Это снова диспетчер, но у него другой голос. Очень знакомый.

– Зачем ты это сделал, Марек?

Заглоба не слышит меня. Дотащив палец до сенсора переключения частоты, повторяю вопрос. Довольно неприятно разговаривать при четырех «же», губы словно чужие – однако Марек узнает мой голос.

– Не мешай, Тим. Плюшкин, Монтекки, Казуаз – готовность…

– Зачем ты выпустил ЭТИХ?

– Чтобы и у них был шанс. Хватит играть в чистых и нечистых. Хочу, чтобы никто не проклинал меня перед смертью…

– А ты?!

– А я останусь здесь. Должен же кто-то остаться. Тут со мной еще несколько человек… они будут вести ракеты. Сколько смогут.

– С ума сошел! – ору я, кривя непослушные губы.

– Наоборот, Тим, я просто выбрал. Каждый выбрал что-то одно: или остаться человеком на Ананке, или лететь на Цереру, чтобы там снова стать эксменом. Я человек, понял? А теперь – освободи частоту! Плюшкин, Монтекки, Казуаз – старт!

– Прощай, Марек, – шепчу я.

– Удачи тебе, Тим! И слезь с частоты Первоматери ради!

Он выбрал. Это так сладко – выбрать, самому решить за себя, а может быть, и за других, взвалить на плечи и нести неподъемную тяжесть, не позволить никому наваливать на тебя груз – только сам! сам! Может быть, стоило сгибаться под чужим непонятным грузом всю жизнь, долгую или короткую, ради нескольких минут этого счастья – собственного выбора?

Наверное, стоило.

И я тоже – выбрал. Сам.

Нас шестьдесят девять.

Семьдесят две капсулы – штатный состав Четвертой эскадры. Одна была сожжена «Магдаленой» во время мятежа. Пожар в шестнадцатой стартовой шахте потушен автоматикой, но капсула из шахты не вышла и не выйдет. Саммерли давно ушел с экрана локатора, и если даже каким-либо чудом сумеет устранить неисправность, все равно уже не догонит эскадру. Итого: минус три.

Двадцать четыре звена, из них три неполных. Мы еще не подошли к барьеру, а уже несем потери. Зато прямо в наших порядках несутся три десятка ядерных ракет, управляемых смертниками, оставшимися на базе. Они маневрируют, стараясь «воткнуться» в любую открывшуюся брешь так, чтобы не оказаться в опасной близости к чьей-нибудь капсуле, но чем больше проходит времени, тем чаще они опаздывают с маневром – сказывается удаление от Ананке. Одна из них в течение нескольких секунд держится не более чем в километре от меня, затем ее узкое хищное тело, прекрасно видимое простым глазом, нехотя отваливает и начинает удаляться в сторону Безухова.