Супермодель и фанерный ящик. Шокирующие истории и причудливая экономика современного искусства - Дональд Томпсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скульптуры Кунса оказались прекрасным вложением средств. В ноябре 2007 года «Сотби» продал скульптуру Кунса «Сердце» за 23,6 миллиона долларов — на тот момент рекордную цену для живущего художника. Через несколько месяцев «Кристи» продал еще одну за 25,7 миллиона.
В 2003 году суперзвезда Ричард Принс закончил давнишние отношения с дилером Барбарой Глэдстоун, чтобы «работать независимо», под чем Принс подразумевал, что перейдет к Гагосяну. В судебном разбирательстве 2011 года раскрылось, что Гагосян договорился с Принсом о том, что они поделят прибыль от продаж 40 на 60 процентов; стандартный размер комиссии для художником составляет 50 процентов. Известно, что некоторые другие галереи (например, лондонский «Белый куб») договаривались разделить комиссию с художниками-звездами, но это редкий случай.
Один иск последних лет дает представление о том, какие сложные сделки проворачивает Гагосян. В сентябре 2012 года миллионер Рональд О. Перельман подал в суд на Гагосяна, с которым у него были давнишние отношения клиента и друга. В исковом заявлении он охарактеризовал Гагосяна как «самого влиятельного дилера в мире современного искусства». В нем же он утверждал, что художественный фонд Перельмана MAFG обязался уплатить Гагосяну 4 миллиона долларов пятью траншами по 800 тысяч за гранитную скульптуру Джеффа Кунса «Попай» (Popeye), которую художник предполагал закончить в декабре 2012 года. В то же время Перельман приобрел у Гагосяна картину Сая Твомбли за 10,5 миллиона и скульптуру Ричарда Серра за 12,5 миллиона долларов.
В 2011 году Перельман узнал, что Кунс не успеет к назначенному сроку. Тогда Перельман решил отменить сделку, чтобы оставшиеся средства пошли в счет платы за Твомбли. По заявлению Перельмана, из-за того, что стоимость на скульптуры Кунса «растет со скоростью света», «Попай» по завершении работы будет стоит 12 миллионов. Перельман хотел получить большую долю разницы между 4 и 12 миллионами, которая бы соответствовала тому сроку, в течение которого он владел этой скульптурой.
Гагосян утверждал, что ему нет смысла возвращать себе «Попая», потому что по договору с Кунсом он обещал тому 70 процентов прибыли от перепродажи прежде окончания работы или 80 процентов после. По словам Гагосяна, он перепродал «Попая» некому покупателю за 4,5 миллиона и 4,25 миллиона предоставил Перельману. Перельман заявил, что ничего не знал о договоре с Кунсом и что договор «отрицательно повлиял на возможность и желание Гагосяна вновь приобрести или перепродать «Попай» дороже уплаченной [Перельманом] суммы», — иными словами, что цена в 4,5 миллиона искусственно занижена.
Келли Кроу говорит, что у Гагосяна нет ближайших родственников. Он единоличный владелец; у него нет ни партнеров, ни пайщиков и ни очевидного наследника. Известны его слова, что он не собирается назначать себе преемника, что он живет в «полном отрицании» идеи преемника.
В таком случае, когда Гагосян отойдет от дел, это может плохо сказаться на стоимости творчества его художников. Часть этой стоимости — статус произведения искусства, которым владел Гагосян. Ценность бренда не в галерее, а во владельце. Его успех отчасти объясняет, почему у него столько галерей, но это не все. Глобализация рынка и возрастание роли международных ярмарок заставляет всех дилеров наращивать размеры и масштабы. Гагосян лишь идет в авангарде, реагируя на эти перемены.
Первая волна расширения его галерей — в Лос-Анджелес и Лондоне, — вероятно, объясняется необходимостью решить те вопросы, которые возникают, когда одного художника делят между собой несколько дилеров. Когда художник представлен в разных галереях в каждом регионе, обязательно создается конфликтная ситуация. Все галереи хотят получить на свои выставки и ярмарки его лучшие работы. В конечном итоге может получиться так, что на ярмарке «Арт-Базель» художник окажется сразу в нескольких павильонах с разными ценами и разной политикой скидок. Три разные галереи могут обратиться к коллекционерам и кураторам музеев и сказать: «Приходите ко мне в павильон посмотреть на такого-то художника».
Когда Гагосян открыл галерею в Лондоне на Британия-стрит и потом в Париже, дело, как считается, скорее было в художниках, а не в коллекционерах. Директор галереи Гагосяна сказал, что галерейное пространство площадью 1300 квадратных метров позволило Гагосяну сказать Ричарду Серра: «Посмотрите на эту галерею и сделайте с ней что-нибудь». Другие думают, что свою роль сыграл переход к нему Дэмьена Херста, который в то время занимался гигантскими скульптурами.
Римская галерея Гагосяна располагается в бывшем здании банка с коринфскими колоннами недалеко от Испанской лестницы. Выбор этого города, по всей видимости, был мало связан с коллекционерами, однако может быть, что таким образом Гагосян хотел получить возможность распоряжаться наследием своего художника, который давно уже поселился в Риме, Сая Твомбли. Директор галереи римлянин Пепи Маркетти Франки добавляет, что Рим также должен был стать стимулом для других галерейных художников, которых привлекала возможность показываться в нескольких европейских столицах.
Открытие галереи в Афинах объяснить сложнее; этот город определенно не является крупным рынком искусства. Самое разумное объяснение в том, что тамошняя галерея облегчает связь с полудюжиной крупных местных коллекционеров, главным образом с Дакисом Иоанну.
Для супердилера на сильном рынке не так много финансовых рисков на расширение. Когда картины признанного художника продаются за 500 тысяч долларов и выше, четыре распроданные выставки — иногда в срок менее полугода — могут покрыть расходы на отделку нового помещения. Трудность в том, чтобы найти управляющего, который бы замещал отсутствующего владельца галереи и зарабатывал бы деньги, не отчуждая ни коллекционеров, ни галерейных художников. Дилер Марианна Боэски, у которой два помещения на Манхэттене, объясняет свое решение не открывать отделение в Берлине: «Как я могу по-настоящему заниматься городом, который так далеко?»
Супергалереям — Гагосяну со своим батальоном семидесяти шести художников, Цвирнеру со своими пятьюдесятью художниками и наследиями, Pace Gallery с шестьюдесятью двумя или «Белому кубу» с пятьюдесятью двумя — нетрудно принимать участие в крупных художественных ярмарках. Посчитайте сами, сколько требуется сил, чтобы пробежать «ярмарочный марафон» — шесть недель, которые начинаются с майской «Фриз» в Нью-Йорке, продолжаются через две недели ярмаркой в Гонконге и заканчиваются ярмаркой «Арт-Базель» в середине июня. Гагосян участвовал в двенадцати ярмарках в 2012 году, а Цвирнер в пятнадцати — по одной каждые две недели во время осеннего и весеннего сезонов.
У дилера с мировым охватом больше возможностей конкурировать с аукционными домами за элитные консигнации. В октябре 2008 года наследники дилера Илеаны Соннабенд, скончавшейся в возрасте 92 лет, продали двадцать пять работ из ее коллекции послевоенного искусства, чтобы уплатить налоги на миллиардное наследство. Среди этих двадцать пяти работ были Джаспер Джонс, Роберт Раушенберг и Энди Уорхол. Посредником в продаже десяти из них выступал Гагосян, и они, как сообщается, пошли двум его постоянным клиентам: русскому олигарху Михаилу Фридману и американцу Стивену Коэну. После этого галерея выпустила пресс-релиз: «Состоявшиеся в последнее время крупные частные продажи картин из коллекции Соннабенд со всей ясностью указывают коллекционерам и учреждениям культуры на важный факт, что некоторые частные галереи, а именно галерея Гагосяна, могут эффективнее управлять сделками подобного масштаба, чем их коллеги из аукционных домов».
Выставка в музее сразу придает огромный авторитет любому художнику. Если лучшее, что может произойти в карьере художника, — это переход в супергалерею или огромная цена на аукционе, то следующей идет ретроспективная экспозиция в MoMA, лос-анджелесском Музее современного искусства или аналогичном известном заведении. Любой художник надеется, что его дилер может это устроить.
Размер и ресурсы галереи могут быть фактором в выборе художника для ретроспективного показа в музее. Многие музеи просят дилера принять финансовое участие в организации выставки одного из его художников. Раньше дилеры оплачивали прием в честь открытия; теперь у них часто просят помощи в выборе и доставке предметов искусства и монтаже выставки, выпуске каталога или проведении рекламной кампании.
Ярким примером является ретроспектива Такаси Мураками осенью 2007 года в лос-анджелесском Музее современного искусства. Пол Шиммель, тогдашний главный куратор музея, обратился за помощью к Гагосяну, Эмманюэлю Перротену (который представляет Мураками в Париже) и Blum & Poe из Лос-Анджелеса. Все галереи попросили у коллекционеров одолжить работы на выставку. Все предоставили «шестизначную» сумму на ее финансирование и приобрели билетов на открытие на 50 тысяч долларов.