Отраженная угроза - Михаил Тырин

– Нет, ты подожди. Эта ваша вакцина – это реально?

– Реально.

– Когда она будет готова? Я проберусь в поселение и принесу тебе хоть целую бочку. Только скажи.

– Не надо так волноваться. Я надеюсь, что продержусь еще дней пять. А там и спасатели появятся. И не надо будет никуда пробираться. Не думай, – он попытался рассмеяться, – что я собираюсь здесь умереть.

Но Валенски не продержался пять дней. Он не продержался и трех. На следующий день он выронил банку с едой – пальцы перестали его слушаться. Еще через день Сенин проснулся рядом с покойником.

Валенски чувствовал приближение смерти. Накануне он неожиданно сказал: «Камни теперь твои. С полным правом».

– Что? – Сенин сначала не понял даже, про какие камни тот говорит.

– Если что случится, обязательно меня сожги, – продолжал Валенски. Ему было тяжело говорить, Сенин с трудом разбирал слова. – Носи с собой биоцидовые баллончики. Если увязнешь в колючках – не дергайся, просто обрызгай их и подожди.

– Какие колючки, какие баллончики? – рассердился Сенин. – Хватит чушь пороть.

Но это была не чушь. Ночью Валенски тихо умер.

Сенин оттащил его на полсотни шагов от лагеря, нашел просторную поляну, выдолбил в земле продолговатую яму и положил тело туда. Затем навалил сверху большую груду сучьев, облил их топливом из джипа, бросил горящую ветку. Всё это он делал как-то механически, ничего не чувствуя. Всё происходило как будто с кем-то другим. И до самого вечера он бродил между деревьями, всё еще не осознавая, что произошло.

На следующее утро Сенин проснулся и спросил: «Завтракать будешь?»

И только тогда он понял, что ему никто не ответит, Что теперь он здесь совершенно один. Лишь в этот момент его сердце сжалось, как и полагается, а в горле вырос огромный сухой комок.

Он побежал на ту поляну, где темнело большое горелое пятно, ему казалось, что он что-то недоговорил, что-то не сделал для этого человека, и хотелось сделать хоть что-нибудь – может быть, насыпать холмик и поставить деревянный крест или камень.

В безмолвном лесу уже не с кем было говорить и нечего было слушать. Сенин включал рацию и подолгу слушал, как переговариваются поселенцы. И тогда ему казалось, что он не один, что мир не застыл, в нем что-то происходит.

«База, на реакторную подвезите еще бухту изоляции, швы сифонят…»

«Перекройте второй и третий трубопроводы, запускайте малый цикл, завтра всё сделаем…»

«Лесовозы пусть ждут, пока не принимаем никакие грузы, отдыхайте…»

«Люди будут или нет? У меня полбригады в лишаях, лежат по койкам…»

«На участке шесть объектов остановлено, нужно укрывать пневматику, чтоб не разморозило…»

Эти будничные неинтересные разговоры были дороги Сенину, они заменяли жизнь и общество. А потом он услышал сообщение, которое никогда не хотел бы слышать.

«Официально сообщаю для вахтовых бригад: в связи с гибелью начальника отряда милиции обязанности временно возлагаются на…»

Сенин не запомнил, на кого.

И, наконец, он услышал обрывок передачи, которую ждал:

«…Борт-221 – База, уточните координаты посадочной зоны.

База – Борт-221, Икс-максимальный – сорок, Игрек-максимальный – сто двадцать, допуск – пятьдесят, азимут – сто двадцать.

Борт-221 – База, приготовьтесь к наведению по электронной сетке…

База – Борт-221, обновите метеосводку…»

Сенин нажал клавишу и сказал в микрофон:

– Ку-ку, а меня нет.

Он мог лишь догадываться, что последовало за этим, потому что выключил рацию и отшвырнул ее куда-то в снег.

Затем вошел в палатку, растянулся на кровати и принялся ждать. Ждать пришлось без малого сутки. Он услышал сначала гул мотора – машина долго кружила вокруг в поисках его лагеря. Потом остановилась где-то рядом. Послышался хруст снега под чьими-то подошвами.

Их было четверо, все вооружены, все в нелепых биологических скафандрах. Лиц не разглядеть.

– Господин Сенин? Правами капитана рейдера «Миротворец-221» и именем закона Федерации вы арестованы по обвинению в непреднамеренном убийстве восьмидесяти двух жителей колонии Торонто-9. Можете собрать личные веши.

«Восьмидесяти двух…» – услышал Сенин, и в затылке образовался какой-то космический холод.

Он начал перекладывать вещи из ранца в свою сумку. Вещей было немного. Электронный блокнот, каталог с яхтами, теплый свитер, капитанские погоны, какие-то безделушки… «Вот она – моя жизнь, вся в небольшой сумке».

– Побыстрей, пожалуйста.

Сенин окинул взглядом палатку – не забыл ли чего. Камни! Ящик стоял у изголовья пустой кровати биолога. Ящик был слишком большой, он не влез бы в сумку. Сенин открыл его в надежде просто пересыпать содержимое. Нет, пожалуй, не стоит. Все камни в аккуратных ячейках, отдельной стопочкой – сертификаты…

– Нельзя ли побыстрей?

Он взял в руки камень – тот самый, над которым Валенски трудился последние дни.

На одной стороне был знакомый ландшафт – снежная равнина, черные кривые кустики…

На другой – два человека, замахнувшиеся друг на друга геологическими молотками. У них одинаковые лица, одежда, позы. Словно один из них – зеркальное отражение второго.

И только несколько отличий у этого отражения. Изогнутые козлиные рога на голове. Выпирающие клыки. Змеящийся крысиный хвост. И глаза, горящие адским огнем.

«Всё правильно, – подумал Сенин. – Всё так и есть».

«…Таким образом, в судебном заседании установлено, что подсудимый, инспектор службы безопасности Южного Сектора акционерного коммерческого объединения „Русский космос“ Ганимед Сенин, временно исполняющий обязанности начальника группы активной разведки, действительно в подтвержденное материалами следствия время высадился в районе первопоселения Торонто-9, планета Евгения, звездная система Мрия, с целью воздействия активными органическими средствами на одну из разновидностей местного плотоядного кустарника.

Данный факт подтверждается свидетельскими показаниями экипажа целевого транспортировщика «Арго», а также администрацией первопоселения Торонто-9, представители которого заслушаны в установленном судебном порядке…»

В крошечном зале заседаний уместилось не больше двух десятков человек. А больше и не надо. Только официальные судейские чины, важнейшие свидетели, какие-то деятели от корпорации, да еще общественный адвокат от Федеральной полиции. Ни государству, ни корпорации не выгодно поднимать шум. Да и не будет никакого шума. Кому интересно, что где-то у черта на рогах погибло какое-то количество поселенцев? Да еще и по такой прозаической причине, как эпидемия. Никому это не надо.

Сенин рассеянно слушал, скорчившись за низким облупившимся барьером. До него только недавно стало доходить, что всё это не фарс, не страшный сон, даже не недоразумение. Всё настоящее – уголовный суд, скамья подсудимых, решетки на окнах. Ни под каким предлогом он раньше не мог представить, что окажется в такой роли.

Поначалу он еще хорохорился, по-свойски общался с охраной, блистал перед следователем профессиональным жаргоном, продуманно и грамотно отвечал на вопросы, чтоб тому легче было писать протоколы. Потом вдруг понял – это не поможет. Как из себя ни изображай своего, ты всё равно уже чужой. Ты по другую сторону барьера. И ничего, кроме брезгливой жалости, не вызываешь.

«…также установлено, что данное деяние, повлекшее за собой особо тяжкие последствия, совершено подсудимым по личной инициативе, без специальных директив и согласований с администрацией поселения и руководством акционерного коммерческого предприятия. По заявлению подсудимого, сведения о безопасности указанного активного органического средства он получил от автора разработки – специалиста-подрядчика Эриха Валенски (выведенного из данного судопроизводства в связи со смертью), однако никаких сертификатов безопасности, экспертных заключений и прочих официальных данных, подтверждающих безопасность средства, не видел и не требовал. Данный факт нашел подтверждение в ходе…»

Сенин горько усмехнулся про себя. Как же, «по личной инициативе». Знал бы судья истинную картину… Впрочем, истина здесь не нужна абсолютно никому, даже судье, и даже самому подсудимому.

С юристами «Русского космоса» он познакомился еще раньше, чем со своим следователем. Они к нему в камеру ходили, как на работу.

– Уважаемый господин Сенин, – проникновенно сказали ему в первый же день. – Все мы хорошо понимаем, что вы не преступник, и в ваших действиях не было ни злонамеренного умысла, ни халатности…

– За что я тогда здесь оказался? – спросил Сенин.

– Погибло несколько сот поселенцев. Человеческий фактор налицо. Судебная власть обязана найти виноватого.

– И вы с готовностью подсказали ей, что это я.

– А кто? – деликатно спросил юрист. – Вот скажите мне, кто, по-вашему, виноват?

И вот тут Сенин примолк. Виноваты они с Валенски, как непосредственные исполнители, только с того уже спросу никакого. А кто же еще? Корпоративное начальство? Нет, оно последовало рекомендациям Сенина и Валенски: срочно, безотлагательно, беспощадно и решительно жечь и вырывать с корнем заразу. Или виновато командование «Миротворца», которое тряслось от страха на орбите, пока внизу умирали поселенцы? Тоже мимо – во-первых, от них не было бы никакого толка. Во-вторых, они защищены пудовыми томами инструкций. Кто же виноват, если человеческий фактор налицо?