Фрай Уэнсли – экзорцист. Книга первая - Эрика Легранж

бледны и зелены от просиживания в четырех стенах, – он небрежно кивнул на Марию и

Джорджа, которые изумленно молчали, слушая пастора. – А красивые ритмичные

движения послужат неплохой встряской. – при этом Фрай исполнил два неуклюжих па, от

чего его нагладили смешками и аплодисментами.

Эдвард разинул рот, даже не зная, что сказать, Батлер от всей души потешался, это

было отчетливо написано на его лице, остальные пока воздерживались от определенных

мыслей.

– Ну же господа, чего кисните, – удивился Фрай. – Кстати, у моих дам есть новые

платья, так будет повод их примерять. У Марии это первый выход в общество, так что я,

пожалуй, убью целую свору зайцев одним выстрелом.

– Великолепно, преподобный отец, – хвалебно воскликнул Батлер. – Наше общество

давно в унынии, давайте дадим ему немного встряски. А где будем танцы проводить?

– Я подумываю договориться с мистером Стоксоном по поводу городской ратуши,

она используется редко по назначению, собрания мы и в церкви неплохо устраиваем, а

места там достаточно, чтобы немного поплясать.

– Миссис Батлер будет в восторге, сорванцы то мои всегда со мной, а она постоянно

изнывает в одиночестве. Стоксона я беру на себя, да и украшение зала тоже, сделаем это

благотворительным мероприятием, пусть дарквудцы порадуются.

На такой приятной ноте, преподобный отец пожаловался на усталость и пошел

отдыхать, предоставив гостям и домочадцам самим себя развлекать. Впрочем, сегодня

произошло еще одно интересное событие, которое Фрай пропустил, но не его семейство.

После завтрака, распрощавшись с деятельными Батлерами и предавшись легкому

отдыху после ночного переполоха, Мария занялась шитьем, выспавшийся Эдвард читал

газету, Фрейлин помогала своей подопечной, сматывая нити, как вдруг Нэнси сообщила,

что приехал один весьма разозленный тип и потребовал встретиться с «наглым

шалопаем».

– Он представился? – спокойно спросился мистер Уэнсли.

– Сказал, что отец «этого пройдохи», – Нэнси выжидающе уставилась на мистера

Уэнсли, как второго по важности господина, после преподобного отца.

– Мой братец пожаловал, – спокойно сказал он дамам, только вот Мария побледнела,

предчувствуя беду, а еще ужаснее – свой скорый отъезд. – Зови его сюда, милая девушка.

Через минуту озлобленный Джон Уэнсли влетел в гостиную, застав врасплох всю

братию.

– Ты? – шикнул он на брата, потом перевел взгляд на дочь. – А ну вон в мою карету,

дерзкая девчонка, как ты посмела перечить отцу?

Мария вжалась, не зная, что ей делать – бежать и собирать вещи или оставаться

здесь, и Фрай ушел отдыхать, ей не у кого спросить совета.

– Прекрати на такой манер разговаривать с собственной дочерью, она тебе не

сторожевая собака, чтоб ею так помыкать, – отчеканил Эдвард, спокойно сидя в кресле и

не меняя позы.

– Да с тобой вообще никто не разговаривает, паршивец! Приехал, запудрил головы

моим детям, а теперь еще и командуешь ими.

– Я никому никакие головы не запудривал, только сказал правду. Если тебе не угодно,

чтобы они знали иную версию, в отличие от той, что вы плели с Роджером, то тогда прошу

на выход, собственно мы тебе не рады.

– Без нее я никуда не уеду! – он ткнул пальцев Марию. Все это время Фрейлин

сдерживала себя, чтобы не сотворить какое-нибудь волшебство и не осадить наглого

визитера, только из уважения к Фраю и Марии.

– Она не хочет возвращаться туда, где ее посадили на короткую цепь и кормят

объедками. Ты не дал ей достойного воспитания, не содержишь молодую девушку как

положено, да еще и помыкаешь ею, словно прислугой. А ну прочь отсюда, это не твой дом,

это жилище твоего сына, и он вправе, на правах брата, приютить сестру без твоего

позволения.

Джон Уэнсли выпрямился во весь рост и угрожающе подошел к Эдварду:

– Молчал бы ты про права и мое позволение. Я ее родитель, и я вправе распоряжаться

ее судьбой, как посчитаю нужным; если скажу сидеть дома до скончания ее жизни, она

будет сидеть и выполнять мои приказания. Прикажу кормить водой и хлебом и будет всю

жизнь есть только то, что я разрешил.

Глаза Эдварда опасно сверкнули и он тоже встал, горделиво выпрямившись:

– Вот так ты и с Рейчел поступал, милый братец – оскорблял, унижал, запрещал.

Извел в могилу раньше срока этого неземного ангела. Да за такое поведение я сам с тобой

расправлюсь, – его взгляд отяжелел, налился непонятным свечение, а Джон начал

потихоньку ретироваться, не на шутку испугавшись. Таким он своего брата еще не видел.

– Что ты со мной хочешь сделать?

– Прогнать восвояси, чтоб и духу твоего в Дарквудсе больше не было. А если не

прекратишь третировать несчастную Марию, клянусь честью, я превращу твою жизнь в

такие муки, от которых ты не будешь знать спасения даже после смерти. А теперь вон

отсюда, боров поганый. Роджеру передавай наилучшие пожелания. Катись к черту! – он

так гаркнул, что Джон сорвался с места и выбежал в коридор, будто за ним гналась свора

разъяренных собак, даже забыл прихватить шляпу.

Девушки сидели, все еще молча, опасаясь привлечь к себе излишнее внимание.

Наконец, когда послышался звук отъезжающей кареты, Мария с облегчением вздохнула и

обмякла в объятиях Фрейлин. Она вся тряслась, переживая от произошедшего разговора, о

том, что о ней думает отец, и как ей чудом удалось избежать ссылки домой и его гнева.

Впрочем, Эдварду эта мизансцена только помогла излить копящееся негодование, он

выдохнул, поправил наряд и улыбнулся самой лучезарной улыбкой:

– Милая моя племянница, – молвил он. – Раз уж это будет твой первый выход в свет, я

хочу сделать тебе небольшой подарок. Брат подарил тебе новые туалеты, а я хочу подарить

кое-какие украшения, ведь всякая девушка должна блистать в обществе, а ты достойна

большего. Не против ли, пройтись со мной и Фрейлин до ближайшего ювелирного

магазинчика?

Мария покраснела от смущения, ее буквально упрашивают пойти и купить себе что-

нибудь. Но благодарно согласилась, потому что речи дяди были такими мягкими и

искренними. Фрейлин подарила колдуну приветливый смешок, и вся троица вскоре

покинула пасторат.

Тем временем, город уже гудел, как только мистер Батлер отыскал мистера Стоксона

и сообщил, что желает занять городскую ратушу и устроить там танцевальный зал для

общественных приемов и что первые танцы уже состояться в четверг, потому что за три

дня он все устроит. Мировой судья поделился этим предложением со своей семьей, а Хана