Истинная Христианская Религия - Эммануил Сведенборг

457. Иначе обстоит дело у тех, кто только поклоняется Богу, но не делает при этом добрых дел из милосердия. Эти люди подобны расторгающим договор. Иным образом также и у тех, которые делят одного Бога на трех, каждому из которых воздают поклонение; и, опять же, по-другому у обращающихся к Богу не в Его Человеческом. Все это те люди, которые не дверью входят, а перелезают в других местах (Иоанн 10:1,9). Иначе и у тех, кто по убеждению отрицает божественность Господа. У всех перечисленных связь с Богом невозможна, и поэтому невозможно их спасение. Их милосердие может быть только поддельным, не позволяющим соединиться лицом к лицу, но только сбоку или со спины.

Несколько слов о том, как происходит связывание. Бог наитствует в те знания, которые у каждого о Нем имеются, производя в них признание Бога, наделяя в то же время своей любовью к человечеству. Если человек принимает только первое, а не второе, то это наитие достигает лишь его разума, но не воли, и он остается со знанием о Боге, но без какого-либо внутреннего признания Бога, так что его состояние напоминает состояние сада зимой. Если же человек принимает и первое и второе, наитие достигает его воли и оттуда входит в его разум, наполняя, таким образом, весь его ум. Тогда он признает Бога внутренне, от чего возрождаются к жизни все его знания о Боге, и состояние его похоже на состояние сада весной.

Связывание происходит при помощи милосердия по той причине, что Бог любит людей всех до единого; а поскольку Он не может делать людям добро непосредственно, но лишь посредством других людей, то Он вдохновляет людей своей любовью точно так же, как Он вдохновляет родителей любовью к их детям. Каждый принимающий эту любовь, соединяется с Богом, и любовь к Богу заставляет его любить ближнего. Любовь к Богу в нем располагается внутри любви к ближнему, и именно она дает ему его волю и способность действовать.

Поскольку никто не может делать каких бы то ни было добрых дел, если ему не представляется, будто бы его возможности, желания и деятельность исходят от него самого, то такая видимость человеку дарована; и когда он делает эти дела свободно, как бы сам по себе, они вменяются ему, и принимаются, как ответные действия, служащие для образования связи. Это как взаимоотношение активного и пассивного, когда пассивное оказывает содействие благодаря действию на него активного. Или как воля, проявляющаяся в действии, и мысль, проявляющаяся в речи, или душа, которая действует на самом внутреннем уровне и той и другой. Или как усилие при движении; или как порождающее начало в семени, которое изнутри воздействует на соки, благодаря которым дерево вырастает, чтобы принести плоды, и посредством плодов дать новые семена. Или как свет, падающий на драгоценные камни, отражение которого зависит от строения тех участков, на которые он падает, благодаря чему получаются разнообразные цвета, принадлежащие, как кажется, самоцветам, а на самом деле являющиеся свойствами света.

458. Все это служит пояснением того, каковы источник и природа связи между любовью к Богу и любовью к ближнему; любовь Бога к человечеству вливается в человека, а принятие ее и содействие ей составляют любовь к ближнему. Словом, связь осуществляется так, как сказал Господь:

В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас. Иоанн 14:20.

И как говорится в следующем отрывке:

Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам, и обитель с ним сотворю. Иоанн 14:21-23.

Все заповеди Господа относятся к любви к ближнему и состоят вкратце в том, чтобы не делать ближнему зла, а делать добро. Такие люди любят Бога, и Бог любит их, как утверждают только что цитированные слова Господа. Поскольку эти две любви связаны таким образом, Иоанн и говорит:

Кто сохраняет заповеди Иисуса Христа, тот пребывает в Нем, и Он в том. Кто говорит: "Я очень люблю Бога", - а брата своего ненавидит, тот лжец. Ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И есть у нас такая заповедь от Него, чтобы любящий Бога любил и брата своего. 1 Иоанн 3:24; 4:20,21.

* * * * *

459. Здесь я приведу несколько примеров из своего опыта. Вот первый.

Я увидел вдали пять школ, окруженных разноцветным светом: первая была в огненном свете, вторая - в желтом, третья - в ослепительно белом, четвертая - в свете среднем между полуденным и вечерним, а пятая была вообще едва видна, поскольку была как бы скрыта вечерней тьмой. Видно было, как по дорогам ездили люди на лошадях, в каретах и пешком. Некоторые из них бежали, торопясь в ту школу, которая сияла огненным светом. При виде их мной овладело желание пойти туда и послушать, что будет обсуждаться. Поэтому я быстро собрался и примкнул к тем, кто спешил в первую школу, войдя с ними вместе внутрь. Там, как оказалось, собралось множество людей, которые рассаживались направо и налево по скамьям вдоль стен. Перед собой я увидел низкую площадку, на которой стоял человек, выбранный председателем, с жезлом в руке, в головном уборе и одеянии под цвет огненного света школы.

Когда все собрались, он объявил: "Братья! Тема, обсуждаемая сегодня, звучит так: "Что такое милосердие?" Наверное, каждый из вас знает, что милосердие по сущности своей духовно, а по проявлению - природно."

Тут же встал один из сидевших на первой скамье слева, из тех, что славились своей мудростью, и сказал: "Я считаю, что милосердие - это нравственность, вдохновленная верой". Вот чем он подкрепил свое мнение. "Найдется ли кто-нибудь, кому не известно, что милосердие следует за верой, как слуга за своей госпожой? И что человек, у которого есть вера, исполняет закон, а значит и милосердие, настолько непроизвольно, что даже не знает, что живет по закону и милосердию. Ибо если бы он знал, и поэтому делал, думая благодаря этому обрести спасение, то замарал бы свою святую веру своей самостью (proprium), нанося этим ущерб ее действенной силе. Разве не соответствует это учению церкви нашей страны?" Тут он оглянулся на сидящих позади него, среди которых некоторые были из духовенства, и те согласно закивали.

"Но что же такое непроизвольное милосердие, как не нравственность, которой нас всех обучают с детства? Поэтому оно по сущности природно, но становится духовным, когда вдохновляется верой. Может ли кто, глядя на нравственность людей, сказать, есть у них вера, или нет? Нравственной жизнью живет любой, однако только Бог, насаждающий и прививающий веру, может распознать и отличить это. Поэтому я придерживаюсь мнения, что милосердие - это нравственность, вдохновленная верой, и такая нравственность, благодаря вере в глубине ее, ведет к спасению; любая другая - не ведет к спасению, поскольку имеет целью заслугу. Поэтому напрасны труды тех, кто пытается смешать милосердие и веру, то есть соединить их внутренне, вместо того, чтобы связывать их внешне. Смешивать и соединять их - это все равно, что сажать в карету к епископу лакея, который должен стоять на запятках, или приглашать привратника в столовую отобедать с господином".

Затем поднялся некто с первой скамьи справа и сказал: "Я считаю, что милосердие - это набожность, вдохновленная состраданием. В подтверждение своих слов скажу следующее. Ничто так не умилостивляет Бога, как набожность, основанная на сердечном смирении. Набожный непрестанно молится, чтобы Бог дал ему веру и милосердие; а Господь говорит:

Просите, и дано будет вам. Матф. 7:7.

И поскольку набожному дается, то и вера с милосердием пребывают в нем. Я сказал, что милосердие - это набожность, вдохновленная состраданием, потому что всякая преданная набожность есть сострадание. Набожность вызывает у человека сердечные стенания, а ведь это не что иное, как сострадание. Правда, это уходит, как только молитва окончена, но возвращается, когда мы молимся вновь, и, возвращаясь, приносит с собой набожность; таким образом, в милосердии есть набожность. Наши священники приписывают все способствующее спасению вере, и ничего - милосердию; что же остается тогда, кроме набожности, горячо молящейся о том и другом? Когда я читал Слово, я не мог не видеть, что милосердие и вера - это два средства спасения; однако, когда я спросил у служителей церкви, мне сказали, что вера - единственное средство, а милосердие бесполезно. Тогда мне показалось, что я на корабле, который бросает в море между двух скал, и, опасаясь кораблекрушения, я забрался в шлюпку и уплыл прочь. Моя спасительная шлюпка - набожность; а что еще нужно, если набожность подходит для любых целей?"

Вслед за ним говорил сидевший на второй скамье справа: "Я считаю, что милосердие - значит делать добро как честным, так и преступникам. Эту точку зрения я подкреплю следующим. Что такое милосердие, как не сердечная доброта? А доброе сердце хочет добра всем, и честным, и преступникам. И Господь говорит, что мы должны благотворить врагам нашим. Поэтому, если вы отберете свое милосердие у кого-то, то оно в той же степени перестанет существовать, и таким образом станет подобным человеку, который лишился одной ноги и ходит, подскакивая на оставшейся, не так ли? Преступник совершенно такой же человек, как и честный; милосердие каждого рассматривает, как человека, и если он - преступник, что мне до того? Милосердие действует, как солнечное тепло, которое дает жизнь и вредным животным, и полезным, как волкам, так и овцам. Благодаря нему дурные растения растут с тем же успехом, что и хорошие, терновник точно так же, как и виноградник". Сказав это, он взял в руки свежую виноградину и продолжил: "С милосердием, как с этой виноградиной: разрежьте ее, и все, что в ней было, вытечет". Он разрезал виноградину, и ее содержимое вылилось.