Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин! - Александр Больных

– Атакуют! Атакуют обязательно, не для того они сюда шли. Русские знают только один прием – идти вперед напролом, он их и погубит!

Король торжествующе оглядел собравшихся, но не заметил на их лицах обычного воодушевления. Почему-то никто из генералов не разделял его оптимизма, видимо, их надломили последние неудачи.

– За мной! – приказал Фридрих и выскочил из фермерского домика, в котором ночевал. Генералы потянулись за ним.

– Вот оно, солнце победы, встает перед нами! – театрально возгласил король, указывая на восток. Но там горизонт затянули унылые серые тучи, солнца, собственно, и не было, так, где-то в тучах лениво полз маленький свинцовый кружочек. Зато уже вторые сутки сыпал мелкий, нудный, промозглый октябрьский дождь. Нельзя было сказать, что он льет, мелкая водяная пыль висела в воздухе, оседая на плащах солдат, которые втихомолку поругивались. Но земля пока еще не превратилась в липкое черное месиво, которое висит на ногах, словно каторжное ядро, и делает невозможным любое наступление. Генерал Грязь не пожелал прийти на помощь королю Фридриху.

Петеньке впервые привелось присутствовать на военном совете, и он невольно робел, хотя, конечно, никто не предлагал ему высказываться. Просто прямо с утра прибежал посыльный и передал приказ явиться в палатку командующего. Вот и стоял он скромненько у стеночки, слушал, что говорят господа генералы. Впрочем, его высокографское сиятельство, похоже, имел на секунд-майора свои особые виды и по какой-то причине счел необходимым, чтобы Петенька послушал военачальников.

Военный совет оказался не слишком затяжным. Граф Шувалов если и поинтересовался мнением командиров дивизий, то единственно проформы ради, судя по всему, для себя он давно все решил. Начал он торжественно:

– Господа генералы, поскольку государыня-матушка соизволила повелеть нам взять столицу неприятельскую город Берлин, единственное, что нам сейчас решить надлежит, это как лучше сие повеление исполнить. Поэтому я жду ваших предложений, господа.

Генералы ситуацию знали прекрасно, хотя рескрипт императрицы пропал по вине фельдъегеря, спорить с Шуваловым не хотелось, однако ж замялись, а кое-кто вообще усомнился в необходимости атаковать. Вильбоа предложил дождаться, пока подойдут подкрепления, подтянуть артиллерийские парки, магазейны и лишь после этого произвести поиск. Поиск – но не атаку. Слушая его, Шувалов озлился:

– Вы не понимаете, что каждый час промедления делает Фридриха сильнее, мы же в лучшем случае свои силы сохраним. Поэтому мы должны атаковать без промедления. К тому же пруссаки пока еще не опомнились после разгрома под Кунерсдорфом, еще один удар – и они просто сломаются.

После такой отповеди желающих продолжать спор не нашлось. Остальные генералы предпочли промолчать. Они видели, что главнокомандующий принял решение, в сем решении совершенно уверен, а потому никакие возражения слушать не будет. Спорить же с Шуваловым себе дороже выйдет, он и так в любимцах у государыни-императрицы ходит, а после славной виктории вообще вознесся превыше облаков. Нет, лучше промолчать. Ежели новая баталия победой закончится, государыня никого наградами не обидит, а если, не приведи бог, конфузия случится, то отвечать одному Шувалову. Никто его не поддержал, его личное решение.

– Значит, так, господа, прошу всех подойти сюда, – Шувалов пригласил всех к карте, развернутой на столе. – Начнет, как всегда, артиллерия. Но канонада будет недолгой, потом в атаку пойдет дивизия графа Румянцева. Граф Петр Александрович, вы наступаете прямо на центр вражеской позиции по дороге на Дидерсдорф. Понимаю, решение рискованное, вам придется выдержать огонь прежестокий, но если атака будет удачной, вся позиция пруссаков обрушится, словно карточный домик. На всякий случай следом за вами двинется бригада тяжелой кавалерии. Атака пехоты расстроит ряды неприятельские, и кирасиры довершат дело. Главное, чтобы атака кавалерийская произведена была без промедления, по еще не оправившемуся противнику. Довершит дело бригада легкой кавалерии – гусары и казаки. Вам приказ один – преследовать неприятеля, пока кони не падут. Мы не должны повторить ошибку, допущенную ранее, когда позволили остаткам прусской армии спастись. Вот сегодня снова стоим перед ней. Господа, я верю, победа будет с нами.

– Но что, если Фридрих введет в дело свою кавалерию? – поинтересовался Румянцев.

Шувалов усмехнулся:

– Не введет. Ее просто больше не существует. Господа, вы же помните, что на Малом Шпице было отыскано тело генерала Зейдлица? Король потерял своего лучшего кавалерийского генерала. Генералы Цитен и Путткамер в плену у нас. Нет больше прусской кавалерии! А теперь поспешите, у нас мало времени. Скоро совсем рассветет, нам начинать баталию.

Когда генералы разошлись, граф Петр Иванович подозвал к себе Петеньку. Он долго и внимательно разглядывал молодого офицера, а потом тихо произнес:

– Братец Александр Иванович дает тебе самые хорошие аттестации, говорит, ты показал себя во многих делах. Но дела Тайной канцелярии меня не касаемы, мое дело артиллерийское, военное. И вот сейчас я хочу поручить тебе дело важности чрезвычайной. От него будет зависеть и твоя личная будущность.

Он еще раз пристально посмотрел в глаза молодому офицеру, помолчал, а потом веско произнес:

– От того, как ты выполнишь поручение, будет зависеть судьба всей войны. Мне ведомо, что во время прошлой баталии ты со своими подручными перехватил прусского шпиона. Теперь тебе предстоит перехватить самого короля Фридриха. Если удастся тебе это, мы вырвем жало у прусской змеи, если же нет – она снова будет жалить. Но! Одно главное условие – только живым! Если, не приведи бог, с королем случится что, лучше тебе самому застрелиться. Ни я, ни брат уже спасти тебя не сумеем. Да и не будем спасать. Станешь вместе с гусарским полком, и когда начнется преследование разбитых пруссаков – вперед! Где ставка королевская – мне неведомо, но, полагаю, в самом центре позиции, где ж ей еще быть? Все ясно?

– Все, – коротко ответил Петенька.

– И помни: никому ни слова. Сделаешь – получишь дворянство. Не сделаешь – отправишься на какой-нибудь Зерентуй… – граф хихикнул. – Не бойся, не в кандалах. За кандальниками надзирать, что не лучше будет.

Командир эскадрона тронул коня и поднялся на холм, чтобы лучше видеть противника. Петенька, сделав знак Северьяну следовать за ним, тоже двинулся вперед, не обращая внимания на кислую физиономию помощника – Северьян так и не приучился к верховой езде и сидел на коне, ровно собака на заборе. Корнеты пока держались вместе с гусарами.

С вершины открывался вид на узкую долинку, за которой высилась новая гряда холмов, и вот на ней уже кипел бой. Во всяком случае, несколько домов хутора были охвачены огнем, в небо поднимались рваные клубы черного дыма. Стоявшая на соседнем холме батарея дала нестройный залп, в расположении пруссаков взвилось несколько дымно-огненных смерчей, однако прусская пехота держалась прочно. Было видно, как мушкатерский полк попытался было подняться на холм, однако шеренга пруссаков полыхнула белым дымком раз, второй – и по строю русских словно граблями прошлись, тут и там в ровных шеренгах появились бреши, фигурки в зеленых мундирах повалились на черную влажную землю. Затем снова мелькнули белые клубочки, и вот уже три зеленые фигурки опрометью побежали вниз, в долину, на ними четвертая, пятая…

– Проклятье! Уже третью атаку отбили, – и полковник от души высказал все, что он думает о пруссаках, погоде, пехоте и артиллерии, завершив выразительную тираду кудрявым пассажем в адрес графа Шувалова. Петенька предпочел сделать вид, что ничего не слышит, хотя кое-какие выражения полковника, безусловно, стоило запомнить для дальнейшего употребления при подходящем случае.

Гусарский корнет, державшийся рядом с полковником, поинтересовался:

– А почему наша артиллерия стреляет так редко? Ведь при Кунерсдорфе она неприятеля просто вбила в землю.

Полковник скривился, будто уксусу хлебнул:

– Артиллерийские парки отстали, у пушкарей только те гранаты остались, что в зарядных ящиках везли. Не видишь, что ли, на каждый наш выстрел пруссаки тремя отвечают. Поспешил граф, куда как поспешил. Да и войск у пруссаков здесь поболе. Слишком поспешил его высокографское сиятельство. Поспешностью и храбростью не всегда баталии выигрываются.

Петенька неодобрительно посмотрел на него, но вмешиваться не стал. Тем более что не совсем удачный ход сражения стал виден и главнокомандующему. Похоже, граф Шувалов решил переломить его, только выбор был не слишком богатым. Три кирасирских полка потихоньку подтянулись к вершине гряды и начали строиться на обратном склоне холма, готовясь к атаке. Петенька даже помотал головой, пытаясь отогнать дурные воспоминания, свежи были в памяти сцены из-под Кунерсдорфа, когда прославленная во всей Европе кавалерия генерала Зейдлица захлебнулась в собственной крови при попытке атаковать русские позиции.