Завоевание куртизанки - Анна Кэмпбелл

Она замолчала, словно ожидая вопроса, но Кайлмор молчал, опасаясь прервать ее рассказ каким-нибудь неловким замечанием.

Его удивило, что она наконец предлагала ему ключ к тайнам. Удивило, что она раскрывает свои тайны в то время, когда он меньше всего заслуживает такого подарка.

– Мой брат Бенджамин на пять лет моложе меня, еще у меня есть сестра, Мария, на пять лет моложе Бена. У моей матери было слабое здоровье, и я заботилась о малышах.

Наверное, хорошо заботилась. В ней очень силен материнский инстинкт.

Она говорила тихим, спокойным голосом, как будто читала ребенку волшебную сказку. Наступавшая ночь располагала к доверительным беседам.

– Мой отец не был хорошим фермером, но мы жили в относительном достатке, пока мне не исполнилось пятнадцать и по долинам не распространилась лихорадка. – Здесь ее голос дрогнул, но после некоторого колебания она продолжила: – Мои родители умерли один за другим в течение недели. Денег у нас не было, а я была слишком молода, чтобы взять на себя ферму. У нас не было родственников, к которым можно было бы обратиться за помощью. Тогда я подыскала для Бена и Марии место в деревне у одной женщины, а сама нанялась в горничные в большом доме. Я зарабатывала немного, но этого хватало, чтобы дети не голодали.

Кайлмор знал, это был нескончаемый тяжелый труд.

Он знал это потому, что единственными людьми, проявлявшими к нему в детстве доброту, были слуги, он был прекрасно осведомлен об условиях жизни на нижнем этаже. Крестьянская девочка пятнадцати лет могла получить только самую низшую должность в огромном штате слуг. Младшие горничные выполняли самую грязную, тяжелую и неприятную работу.

– Я не была счастлива, но была готова терпеть. – Она снова замолкла, переполнявшие ее чувства мешали говорить. Она больше не гладила его. – Потом…

Кайлмор поднял голову. Несмотря на темноту, он различал безупречную линию ее щеки. Свечи давно догорели. Отсутствие света обостряло другие чувства. Осязание, обоняние, слух.

– Что, Верити? – подбодрил он. – Что потом? – Он повернулся, и она оказалась в его объятиях, но, кажется, почти не заметила этого.

Ее тело напряглось, утратив свою мягкость. Она покачала головой.

– Это глупо, – с раздражением сказала она. – Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Что может быть интересного для вас в жизни шлюхи?

– Не называй себя так! – резко сказал он, затем заставил себя перейти на более спокойный тон, чтобы не пробудить в ней привычную осторожность. – Расскажи мне, что произошло, Верити. – Он больше не хотел видеть в ней свое единственное убежите, прижимая ее к себе, он стремился дать ей силы продолжить свой рассказ.

– Сэр Чарлз был старым. И по-своему добрым. Жизнь была опасной. До того лета. – Ее короткие, отрывистые фразы свидетельствовали о волнении. – Из Кембриджа приехал его сын Джон. По существу, он не должен был и знать о моем существовании.

– Но он захотел тебя.

– «Старая история», – с горечью подумал Кайлмор.

Он мог представить, какой была Верити в пятнадцать лет. Только что превратившись из девочки в девушку, она была прелестной.

Прелестной и совершенно беззащитной.

Верити кивнула, распущенные волосы приятно скользнули по ее голым рукам.

– Да. – Она судорожно вздохнула. – Я поняла, чего он хочет, и старалась не попадаться ему на глаза. Я просила его не преследовать меня. Я просила помощи у других слуг. Они делали что могли. Но…

– Но он был сыном и наследником, а ты была нищим ничтожеством.

Кайлмору захотелось, чтобы этот неизвестный ему Джон Нортон оказался здесь. С каким удовольствием Кайлмор выбил бы из него душу. Забавно, если вспомнить о собственном поведении по отношению к Верити.

– Да, тогда я была такой простушкой. Мои родители были строгими методистами, а я – наивной деревенской девчонкой, каких много. – Она грустно усмехнулась. – По глупости я верила в добродетель человечества.

– Этот ублюдок обманул тебя, – сдержанно сказал Кайлмор.

Ее рассказ причинял ему боль, в нем, как в зеркале, безжалостно отражалось его собственное поведение.

– Он… он прислал мне записку, написал, что хочет попросить прощения. Как будто этот идиот с рыбьими глазами мог до такой степени унизиться. А я была так глупа, что поверила, я сама напросилась на то, что произошло.

Кайлмор крепче прижал ее к себе.

– Нет, – глухо произнес он. – Ты ни на что не напрашивалась.

Он имел в виду все беды, выпавшие на ее долю, а не только надругательство беспечного молодого отпрыска дворянского рода. Стыд, темный и острый, пронзал его сердце, душа мучилась от раскаяния и сожаления.

– Он как-то попросил встретиться с ним в музыкальной комнате. И… он…

Она спрятала голову у него на груди, как будто хотела убежать от старых воспоминаний. Сознавала ли она, что человек, мучавший ее в эти дни, сейчас охраняет ее от призраков прошлого? Догадывалась ли, как сжимается его сердце от жалости и изумления?

– Он напал на тебя, – с отвращением подсказал Кайлмор.

– Да. Я не могла отбиться от него, – глухо прозвучал ее голос у его груди. – Я звала на помощь, но никто не пришел. Он разорвал на мне одежду и ударил меня кулаком. Я боролась, но он был больше и сильнее. Он сбил меня с ног. Я упала и ударилась головой. Когда я опомнилась, он был… он лежал на мне и пытался… пытался…

– Он надругался над тобой.

– Нет, – сказала она дрожащим голосом и, подняв голову, посмотрела на герцога. Ее глаза ярко блестели на побледневшем лице. – Нет, он не изнасиловал меня. В доме гостил сэр Элдред Морс. Он услышал крики и вошел раньше, чем… – Она передохнула и затем продолжила: – Он оттащил Джона от меня и не захотел слушать, когда этот пес попытался обвинить меня в том, что произошло. Должно быть, было ясно, что он принуждал меня, у меня шла кровь от его удара.

– Элдред спас тебя, но только для того, чтобы совратить самому, – мрачно сказал Кайлмор.

Почему, черт побери, он так разозлился? Он сам вел себя нисколько не лучше. Горькая правда заключалась в том, что они с Джоном Нортоном были похожи как два брата. Кайлмор, может быть, никогда не нападал на служанок, в этом у него не было необходимости, но его обращение с любовницей выглядело не лучше.

– Нет, вы не поняли, сэр Элдред помог мне, – горячо возразила она. – Он был добрым. Он рассказал сэру Чарлзу о Джоне. И не его вина, что я потеряла работу.

– Они уволили тебя за то, что ты провинилась, привлекая к себе внимание их сына.

– Они поверили Джону, а не Элдреду. Я была не первой служанкой, приглянувшейся ему, и, конечно, не последней, просто самой невезучей. Теперь я понимаю, что этому человеку нравилось мучить женщин. Сэр Элдред спас меня от всего этого.