Расследование ведет в ад - Лиз Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И что?
— Что мне ему сказать?
Чэнь задумался.
— Скажите как есть. Расскажите, куда я отправился. Но не называйте настоящей причины. Пусть лишь примет к сведению, что я отправился за утащившим Тана.
— А если он мне не поверит?
— Не надо предоставлять ему роскоши выбора. Вам лишь придется быть особенно убедительным.
Он протянул руку и пожал ладонь экзорсиста:
— Спасибо, Лао.
— Начнем, пожалуй, — мрачно сказал Лао, ответив на рукопожатие. Он отступил назад, оставив Чэня в центре круга. — Вы уверены, что это сработает? — спросил он, взяв ноутбук и пристроив его себе на костлявые колени.
— Да, уверен. Во всяком случае, в большой степени, — сказал Чэнь, производя быструю эпистемологическую[47] поправку — Вам нужно лишь придерживаться программы.
— А вы раньше уже так делали?
— Ну, нет. Не совсем так. Обычно сама богиня произносит вслух молитву, но это страниц девятнадцать на древнекитайском языке, и, откровенно говоря, у меня просто не было времени, чтобы выучить ее самому, и я подумал, что будет неправильно просить вас о таком одолжении. Вместо этого я перевел ее в электронный вид.
— А из-за подмены не может теперь выйти по-другому? — встревожился Лао.
— Ну конечно, есть же разница между интонациями настоящего божества с Небесных берегов и синтезатором речи «Сони-Хюндай», но надеюсь, эффект будет тот же, — сказал Чэнь с большей беспечностью, чем обладал на самом деле. — Ладно, — добавил он, наклонившись, чтобы поднести зажигалку к благовонным палочкам и отступить назад после того, как каждая, загораясь, начинала куриться ароматным дымком. — Поехали.
Сквозь дымку благовоний он видел длинные пальцы Лао над клавиатурой ноутбука и услышал первые слова молитвы, которая приведет его в гавань Ночи, а потом и дальше в Ад. Ему не нужно было оглядываться: он и так знал, что богиня следит за ним со всем вниманием. Он ощущал, как сверкающие глаза буравят ему затылок, а от силы ее недовольства он чувствовал себя так, словно его окатили ведром ледяной воды.
— Чэнь Вэй! — Голос был знакомый и отдавался в голове так, словно между стенками его черепа ничего не было. Инспектор сосредоточился на неровном, искусственном голосе, произносившем слова молитвы — Чэнь, думаешь, я не знаю, что ты делаешь?
Странно, заметил Чэнь, насколько похож голос богини на интонации его собственной матери, когда та была склонна покомандовать. И все же это его мало удивляло, и он не ответил.
— Если ты следуешь за ней, Чэнь, за этим маленьким демоном, которого уложил к себе в постель, то отныне ты можешь быть лишь человеком. Просто человеком, лишенным моей защиты против армий и легионов Ада. Я сострадательна без меры, но даже у моего сострадания есть пределы.
«В том, что касается предубеждений, — подумал Чэнь, — все мы одинаковы. Богиня и демон, человек и чудовище: никто из нас не понимает, в чем разница, но, по крайней мере, некоторые из нас делают над собой усилие и пытаются понять».
— Ужели у тебя хватает смелости сравнивать себя со мной? — словно не веря своим ушам, вопросила богиня, и на этот раз Чэнь вздрогнул.
За грозными словами вставала холодная, как лед, власть всего Неба. Да, она сострадательная и милосердная, но она также и богиня, и горе тому, кто забудет это. Однако молитва уже подходила к концу. Он чувствовал увеличивавшийся жар, который завивался спиралью в наполненном дымом воздухе храма, прожигал подошвы его башмаков и раздирал горло, голова начинала гудеть, как колокол, и череп, подобно железной хватке мигрени, сдавило с чудовищной силой каким-то обручем.
«Чэнь Вэй!» — раздался чей-то крик, но из-за боли было не разобрать, то ли это богиня, то ли Лао, то ли кто-то другой выкрикнул его имя из глубин бездны. В голове отдавались слова: «Если заглянешь в бездну, рано или поздно обнаружишь, что и она смотрит на тебя». Потом храм исчез, и вот инспектор уже стоял в огромном коридоре, который служил входом в гавань Ночи, и ее железные двери были у него за спиной.
Даже воздух казался другим в этом вестибюле между мирами. Он потрескивал от предчувствия, как ветер перед грозой. По залу носились тени, стрелой взмывая к металлической решетке необъятного и далекого потолка. Этот главный вход в гавань Ночи напомнил Чэню вокзал викторианской эпохи, вроде того, на котором он однажды побывал в Лондоне, там было полно отзвуков прошлого и печали, ощущение, похожее на предвкушение, его замечаешь в местах, где начинаются путешествия. Боковым зрением Чэнь видел огромную, бродящую вокруг толпу людей: все они, старые и молодые, были бледны и измождены. Однако когда он повернулся, чтобы взглянуть на них, то не сильно удивился, никого не увидев. Темная, расплывающаяся фигура посыльного вела через двери нового духа. В дальнем краю приемной за богато украшенным столом сидела секретарша и обрабатывала пилочкой когти. Чэнь нахмурился, хотя знал, что административные обязанности делятся поровну между мирами, и иногда с демонами иметь дело легче, чем с часто страдающими склерозом работниками из Небесных Пределов. Не обращая внимания на иллюзорную очередь, Чэнь направился к столу. Он с трудом удерживал равновесие: его пошатывало, словно только что сошедшего с корабля на берег, и это вызывало у него занятные вопросы об истинной природе гравитации. Подойдя к столу, он предъявил документы. Девица подняла голову. Инспектор с отвращением заметил, что она что-то жует. По нему скользнул безразличный взгляд, и Чэнь проговорил:
— Департамент полиции, отдел внешних сношений. Направляюсь в Ад.
Он ожидал сомнений в его полномочиях, но девица лишь перекинула жвачку за другую щеку и молниеносно, щелкая коготками по костяным клавишам, занесла что-то в компьютер, который казался высеченным из эбенового дерева.
— Что ж, хорошо, — пробурчала она. — Вам сюда.
— Можно я пройду прямо туда? — напрямик спросил Чэнь проверки ради.
Девица пожала плечами. Достав изо рта что-то клейкое и красное, она внимательно рассмотрела находку и засунула ее обратно. Истолковав этот жест как согласие, Чэнь быстро прошел к указанной двери и прижал изуродованную шрамами ладонь к стальной гравированной поверхности. Рука вдруг ощутила тепло. Дверь отворилась, и под взглядами сотен пар завистливых глаз он осторожно ступил внутрь.
Гавань Ночи представляла собой величайшее связующее звено между мирами. Она была похожа на храм Гуаньинь и Пильюсид-Айлэнд-Опера-Хаус, но в отличие от этих мест, твердо укоренившихся в своих мирах, пребывала в постоянном движении и изменении. Чэню казалось, что в ней присутствуют сразу все возможности, все направления. Мимо проплывали хрупкие, как снег, цветы с персиковых деревьев, растущих на Небесных берегах, они обращались в ледяные кристаллики, если преобладали очертания Ада. Рядом с Чэнем проплывали лица: молодой человек с разинутым от ужаса ртом, принявшим форму нуля, девушка в свадебном платье западного образца, такая же белая, как цветы персика и пепел, сквозь которые она теперь плыла. Ее платье было охвачено огнем, но еще не сгорело. На фоне то и дело изменявшегося неба вырисовывались пагоды, а через миг сбитый с толку Чэнь понимал, что смотрит вверх сквозь толщу воды. Рука полезла в нагрудный карман и нащупала там четки, и они дали хоть какую-то опору. Чэнь знал, что очередь на посадку можно найти там, где вроде бы находился юг портовой зоны, и, чтобы добраться от входных дверей до берегов моря Ночи, нужно идти, сколько хватит сил, но место, где он сейчас находился, постоянно изменялось, словно реторта алхимика, и определить конкретное направление было непросто. Мимо вереницей проносились горы, у ног взрывались хлопушки, которые бросала группа призрачных детей, чьи рты застыли в беззвучном ледяном смехе. На глазах они превратились в духов-собак, гончих Ада, и он узнал покосившиеся постройки Собачьей Деревни. Донеслось протяжное завывание, словно кто-то почуял живую плоть. У руки Чэня клацнули зубы, и он, повернувшись, хлестнул четками по вытянутой темной морде. Дух взвыл и, отпрянув, бросился прочь на длинных и тонких ногах. Чэнь втянул голову в плечи, сжал в руке четки и помчался вдоль развалюх-домов, а в ушах у него раздавалось рычание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});