Антология традиционной вьетнамской мысли - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Морских пучин разбег воды
Не в силах лично видеть мы,
Но разве распознать нельзя
Журчанье горного ручья?
Наставник:
Под сенью сосен, пред грозой,
Мелодий трепетных настой;
Гроза уйдет и твердь дорог
Затопит грязевой поток.
Монах:
Выходит, нам всем не дано
Сиюминутность знать в лицо?
Наставник:
В последних числах ноября,
Едва прохлады тень легла,
В корнях бамбуковых стволов
На хризантемах пир цветов.
Но стоит теплым дням прийти,
Весне дыханье обрести,
Как из бамбуковых ветвей
Свист иволги сильней, сильней...
13. Монах:
Что на сердце у нас лежит,
Через глаза вовне бежит.
А что скрывает наша плоть,
То кожа цветом знать дает.
Нельзя, конечно, распустить
Скрепляющую жизни нить [311].
И ясно видеть не дано,
Что так друг с другом сплетено.
Позвольте же спросить,
Что не дает нам видеть это?
Наставник [Виен Тиеу]:
Когда цветок в саду растет,
Он шапкой пышною цветет,
А на утесе на крутом
Цветы распластаны кругом.
Монах:
Ну хорошо, тогда скажи,
Зачем же прославляешь ты
Тот легкий утренний мороз,
Который губит всходов рост?
Наставник:
Веселье к вам само придет,
Как только время подойдет,
Ну а пока не вышел срок,
Нам веселиться невдомек.
Монах:
Бывало, чувствуешь: "Ну вот,
Сегодня счастье к нам придет",
Однако вечер наступил
И счастья грезы поглотил.
Наставник:
Слабо и зыбко все, мой друг,
Что начинает жизни круг,
Но стоит посмотреть назад
Как взор упрется в плотный мрак.
14. Монах:
Выходит, если в град войдешь
Тот, что нирваной ты зовешь,
То все напасти позади
И нет их больше впереди?
Наставник [Виен Тиеу]:
Едва над крепостной стеной
Поднялся вымпел расписной
Благоговение твое
К ней почему-то возросло.
А если волосы седы
И покрывают лишь виски,
То почему-то пыл любви
Не вызывают в вас они.
Монах:
Ну, хорошо. А если вдруг
К концу подходит жизни круг.
То предпочтете вновь страдать
Иль жизнь безвременно отдать?
Наставник:
Высокой доблести мужи
И те сомнением полны:
Лишь вечер тихий настает
Сомнение в душе растет.
15. Монах:
Все говорят: в любом из нас
Природа Будды есть сейчас.
Туг вынужден я Вас просить
Смысл истины [312] сей прояснить.
Наставник:
И расторопный господин
Не сможет сделать все один,
Тем более других учить
Как жизнь им правильно прожить.
Монах:
Прекрасно, если молодым
Наставник истину открыл.
Тогда нет повода у них
Искать поддержки у других.
Наставник:
Пора понять, что если Вас
Икота мучает подчас,
То вы потянетесь к воде,
Отбросив мысли о еде.
16. Монах:
За несколько истекших лет
Скопил немало я монет,
Однако здесь сейчас стою
И как мне жить понять хочу.
Наставник [Виен Тиеу]:
Едва настанет наконец
Осенних месяцев венец,
Как тут же тучи и дожди
Все злато осени смели.
Монах:
Помилуйте, ведь слышу я
Мне сказанные здесь слова,
Но что хотели Вы сказать,
Я не сумел пока понять.
Наставник:
Смешно, когда иной адепт
Столь любит избранный рецепт,
Что умереть скорей готов,
Чем изменить порядок слов.
17. Монах:
Позвольте, как же быть тогда
С единой мерой бытия
Наставник:
Не видел я, чтобы весна
С собою лето нам несла,
И не встречал в осенний зной
Того, что встретишь лишь зимой.
Монах:
Выходит, если Вам внимать,
По силам многим Буддой стать?!
Наставник [Виен Тиеу]:
Чтоб первым в государстве стать,
Немало надо сил отдать,
А вот Сюй Фу, чтоб сладко жить, [313]
Младых детей готов губить.
18. Монах:
А как тогда нам понимать,
Что каждый Буддой может стать?
Наставник:
Сухое дерево к весне
Цветы раскроет на стволе,
А ветер, странствуя везде,
Их аромат несет в себе.
Монах:
Нет, так нам это не понять,
Прошу Вас проще объяснять.
Наставник:
Уж десять тысяч лет подряд
На грядках баклажан растят,
Хотя его от нас всегда
Скрывает пышная листва.
19. Монах:
Нельзя, конечно, слить в одно
И целомудренность и зло,
И невозможно утверждать,
Что связь их можно разорвать.
Наставник [Виен Тиеу]:
Распустятся цветы весной
Вокруг них бабочки гурьбой:
К одним бутонам страстно льнут,
А от других стремглав бегут.
Монах:
Выходит, вправе выбирать
Любой из нас с чем жизнь связать?
Наставник:
Не только прозревает тот,
Кто жизнь в монашестве ведет,
Но и мирянин-трудовик
Жемчужины узреет лик.
20. Монах:
А как же, право, быть тогда
С той истиной, что всем дана?
