Разбитый шар - Филип Дик

— Нет.

— И ничего не изменится?

— Оно не пройдет, — сказал он.

Рейчел спросила:

— Ты об этом думаешь?

— Иногда. Когда больше делать нечего.

— Наверное, ужасно на душе от этого. А как это определяют — не на кроликах же?

— Берут пробу. Считают количество сперматозоидов на кубический сантиметр. Должно быть шестьдесят миллионов.

— У тебя было столько?

— Да. Но у слишком многих из них оказалось неправильное строение. Для них зачатие невозможно, — объяснил он.

— Но хоть какие-то были нормальными?

— Если бы я совокуплялся с женщиной круглые сутки несколько лет подряд, то, вероятно, смог бы ее оплодотворить. Пэт и я решили обследоваться и узнать, почему у нас ничего не получается. И вот, нашли причину. Виноват оказался я.

— Шестьдесят миллионов — ничего себе.

— Но с точки зрения статистики вероятность очень мала.

К салату она сделала сэндвичи с сыром.

— Хлеб я сама пекла, — сообщила она.

Хлеб был превосходный.

— Как салат? — спросила она.

— Замечательный.

Он наелся досыта. Она сидела напротив и не отрывала от него глаз.

— Как ты думаешь, она на Арта набросилась, потому что знала, что у него ребенок будет? — спросила она.

— Может быть. И поэтому тоже.

— Чтобы наверстать, что с тобой не успела? — Она говорила без тени смущения.

— Думаю, она пошла на это от безысходности, — ответил он. — Ей нужно было сделать что-то, и она понимала, что со мной у нее не получится. И тут ей попался Арт.

— Разве ты не видишь, что она дрянь-человек?

— Это уж я сам как-нибудь решу.

Она кивнула.

— Это мое дело, — добавил он.

— Ну, решай. — Глаза у нее загорелись, она смотрела на него пристально, с угрозой. — Плохой она человек. Никудышный. Зачем ты делаешь вид, что это не так? Не понимаю, как такой мужчина, как ты, мог связаться с ней.

— Ты безжалостна.

— Что-что? О чем ты? — Взгляд ее стал подозрительным.

— Ты, Рейчел, самая настоящая пуританка. Уж такая праведница.

— Ты на ней женишься, чтобы от меня отделаться?

— Нет, — сказал он.

— Так зачем же тогда?

— Потому что я люблю ее.

— А тебе не кажется, что она теперь — как вещь общего пользования?

— Нет, — ответил он.

— Ты понял, что я в записке хотела тебе сказать?

— Понял. Поэтому и пошел за тобой.

— Что ты об этом думаешь?

Ему нечего было ответить.

— Я считаю, что тебе нужно забыть про нее и жениться на мне. Вот так. Из меня хорошая жена получится. Не веришь? Ты не веришь, что я на все готова, только бы тебе хорошо было?

Слова застряли у него в горле.

— Я не могу сказать тебе «да», — наконец произнес он.

— И что тогда? Значит, не женишься?

Он знал, что она спрашивает его в последний раз. И если он сейчас откажется, то с этим покончено. Какой соблазн! Как близок он к тому, чтобы согласиться. Пошло все к черту, подумал он. Это точно стоит все го остального, и даже больше.

— Постой, — сказала Рейчел и зажала уши руками. — Ничего не говори прямо сейчас. Сходи со мной в магазин… Одежду для беременных хочу посмотреть.

Она убрала посуду и поставила ее в раковину. Потом, надев свое чуть не волочащееся по полу коричневое пальто, вышла из квартиры. Он по шел с ней — ему хотелось этого, хотелось побыть с ней как можно дольше. Они оба, чувствуя что-то похожее, слонялись по улицам, лениво шли мимо магазинов, рассматривали витрины, людей. Рейчел заходила внутрь, разговаривала с продавцами, ей до всего было дело. До магазина одежды они добрались только в три часа.

На обратном пути она предложила:

— Давай колы где-нибудь попьем.

Впереди был ларек с хот-догами. Из радиоприемника доносились звуки джампа.

— Что будешь? — спросил он, доставая мелочь.

— Колу, и все.

Поставив пакет с одеждой у ног и перекинув пальто через руку, она прислонилась со стаканом кока-колы к стене киоска. Она пила молча, видимо, обдумывая то, что он сказал.

— Тебе ее жалко? — спросила она. — В этом дело?

— Нет, — сказал он.

— Тогда я не понимаю.

— А что ты чувствуешь к тем, кто беспомощен? Пользуешься этим?

Зажав в губах соломинку, она молча изучала его.

— Некоторые пользуются, — сказал он. — Даже большинство.

— Они сами виноваты, что такие слабые, — ответила она.

— Боже.

— Слабые не выживают. Это ведь эволюция, разве нет? Естественный отбор, или как там?

— Да, конечно, — понимая бесполезность спора, согласился он.

— А что тут плохого?

— Ничего.

— Но ты так не считаешь, — сказала она.

— Я так не считаю, когда я люблю человека. Если он беспомощен и ему нужна помощь, мне хочется помочь. Ты думаешь так же. Сама это говорила.

— Когда это?

— Ты сказала, что мне нужно о ней заботиться.

— Но она не заслуживает этого, — сказала Рейчел.

— Ладно, оставим это.

— Ты не можешь объяснить мне?

— Нет. Наверное, не могу.

— Ты любишь ее за то, что она слабая? Да? Ты не можешь иметь детей, поэтому тебе нужен кто-то, о ком ты будешь заботиться.

— Это не так, — сказал он.

— Будешь… смотреть за ней.

Допив кока-колу, она поставила пустой стакан на полку под окном, подняла с земли пакет и пошла.

— В этом только часть правды, — сказал он. — Другая часть в том, что мы с ней понимаем друг друга каким-то необъяснимым образом. Ты пытаешься разложить все по полочкам, но это невозможно. Я не могу сказать, что люблю ее за то, что она беспомощна, так же как не мог бы сказать, что люблю тебя за то, что ты не беспомощна. Я люблю именно ее, больше всего на свете, и если она бессильна, мне нужно помочь ей. Если бы я оказался беспомощным, тебе ведь захотелось бы позаботиться обо мне, разве нет? Ты бы рада была. Это доставило бы тебе удовольствие.

Она кивнула.

— Вот видишь, в тебе это есть, — сказал он. — Это чувство — одно из самых сильных в тебе. Скоро у тебя родится ребенок, и, может быть, ты сможешь направить часть этого чувства на него. И потом, у тебя есть Арт. Видит бог, ему нужна помощь.

Во дворе перед одним из домов за забором внимание Рейчел привлекла огромная кактусовая георгина с махровыми цветками. Цветы были размером с тарелку. Она подошла к забору. Не успел он ее окликнуть, как она перегнулась через ограду и сорвала цветок.

— Ты совершила смертный грех, — сказал он.

— Это тебе, — ответила она.

— Положи обратно.

— Обратно не пришьешь.

Она держала георгину в вытянутой руке, но он не взял ее.

Подметавшая дорожку у дома дородная старуха увидела цветок и подбежала к ним.

— Это что такое? — хрипло воскликнула она в гневе. Бородка кожи на ее шее поднималась и опускалась. — Вы не имеете права таскать цветы с чужих дворов. Я сейчас полицию вызову, пусть вас заберут!

Рейчел протянула георгину старухе. Та молча схватила цветок, подняла метлу и пошла в дом. Вскоре за ней захлопнулась сетчатая дверь.

Джим и Рейчел пошли дальше. Рейчел спросила:

— За кем же я буду смотреть? — Вдруг она встала на цыпочки и поцеловала его. Губы у нее пересохли и потрескались. — Никого у меня нет. — Она снова поцеловала его и отпустила. — Это все, что я могу сделать, — сказала она. — Разве не так?

— Прими бедного парня обратно.

— Нет, — сказала она.

— Сжалься.

По ее лицу было видно, что он затронул в ней что-то, но она старалась не показать этого. В ней шла внутренняя борьба, она пыталась найти решение.

— Дай ему то чувство, которое у тебя есть, — сказал он. — Оно ему предназначено. Он твой муж, и ребенок — его.

— Ребенок — твой.

— Нет, — сказал он. — Хотелось бы, чтоб он был мой, но это не так. Он не мой, и ты не моя.

— Я твоя.

— Рейчел, я не могу жениться на тебе. Если ты позволишь, я помогу твоему малышу деньгами. Хочешь? А если ты решишь отдать ребенка, захочешь жить сама по себе, если поймешь, что не сможешь обеспечить его, то, может быть, мы бы его усыновили.

— Ты и Пэт?

— Может быть. Если ты откажешься от малыша.

— Не откажусь, — сказала она. — Он мой.

— Ну и хорошо.

— Ты не можешь заполучить его без меня, — сказала она. — Тебе придется взять нас обоих.

— Тогда вопрос исчерпан.

За все остальное время, что они шли обратно, она ни разу не взглянула на него, не проронила ни слова. У двери своей квартиры, вставив ключ в замок, она спросила:

— А она будет заботиться о тебе?

— Надеюсь.

— Скажи ей, чтоб с пьянкой завязывала.

— Скажу.

— Наверное, не пила бы — все было бы у нее нормально. Не понимаю, как женщина может так пить. — Она шагнула через порог к себе домой. — Мне нужно на работу собираться. Пора прощаться.

— До свидания, — сказал он.

Он прикоснулся к ее волосам, повернулся и стал подниматься по ступенькам к дорожке.