Приключения троих русских и троих англичан - Жюль Верн

Боеприпасов у маленького отряда европейцев было предостаточно, поскольку ящик, в котором они помещались, еще в Колобенге погрузили в одну повозку с самоходной баркой, которую туземцам захватить не удалось. Иначе обстояло дело с провизией. В крепости не было съестных припасов и на два дня, чтобы прокормить восемнадцать человек, собравшихся теперь вместе: то есть троих английских и троих русских астрономов, десятерых матросов из команды судна «Королева и Царь», бушмена и «форелопера».

Закончив осмотр припасов и позавтракав — завтрак был весьма недолгим, — астрономы вместе с бушменом собрались в каземате, матросы в это время стояли на страже у стен крепости.

Обсуждался вопрос о серьезной нехватке продовольствия, и никто не знал, как предотвратить голод, когда охотник заметил:

— Вы озабочены, господа, нехваткой продовольствия, но я поистине не понимаю вашего беспокойства. У нас провизии только на два дня, утверждаете вы? Но кто нас заставляет находиться два дня в этой крепости? Разве мы не можем покинуть ее завтра, даже сегодня? Кто нам в этом помешает? Макололы? Но они не плавают по воде Нгами, как я знаю, а на самоходной барке я берусь за несколько часов переправить вас на северный берег озера!

Услыхав такое предложение, ученые переглянулись между собой и с удивлением уставились на бушмена. Поистине, могло показаться, что эта простая мысль даже не приходила им в голову.

А она действительно не приходила им в голову! Она и не могла прийти в голову этим отважным людям, которые должны были до конца проявить себя героями науки.

Сэр Джон Муррэй первым взял слово.

— Но, мой бравый Мокум, мы не завершили нашей операции.

— Какой операции?

— По измерению меридиана!

— Значит, вы думаете, что макололам есть дело до вашего меридиана? — возразил охотник.

— Что им нет до него дела — это ясно, — возразил сэр Джон Муррэй, — но нам-то до него есть дело, и мы не оставим этого предприятия незавершенным. Как по-вашему, дорогие коллеги?

— Мы все так считаем, — ответил полковник Эверест, который, высказавшись от имени присутствующих, выразил чувства, разделяемые всеми. — Мы не прекратим измерения меридиана! До тех пор, пока хоть один из нас останется жив, пока он будет в состоянии глядеть в окуляр зрительной трубы, триангуляция будет продолжаться! Если понадобится, мы станем производить замеры, держа ружье в одной руке, а инструмент — в другой, но будем стоять здесь до последнего вздоха.

— Да здравствует Англия! Да здравствует Россия! — закричали эти неутомимые ученые, которые выше всякой опасности ставили интересы науки.

Бушмен взглянул на своих компаньонов и ничего не ответил. Он их понял.

Итак, было решено. Геодезическая операция, несмотря ни на что, будет продолжена. Да, но как быть с таким препятствием, как озеро Нгами, как в этих условиях выбрать подходящий ориентир, — эти и многие другие вопросы сразу же встали перед мужественными астрономами. Тогда Матвей Струкс, уже два дня занимавший вершину Скорцефа, взял слово.

— Господа, — сказал он, — операция будет трудной, кропотливой, она потребует много терпения и усердия, но она отнюдь не невыполнима. О чем идет речь? О том, чтобы геодезически связать Скорцеф с ориентиром, расположенным к северу от озера, не так ли? А существует ли такой ориентир? Да, он существует; я уже выбрал пик на горизонте, который мог бы служить визиром для наших зрительных труб. Он возвышается северо-западнее озера, так что эта сторона треугольника будет пересекать озеро Нгами наискось.

— Что ж, — сказал полковник Эверест, — если такая точка визирования существует, то в чем загвоздка?

— Загвоздка, — ответил Матвей Струкс, — в расстоянии, которое отделяет Скорцеф от этого пика!

— Каково же это расстояние? — спросил полковник Эверест. — Не менее ста двадцати миль.

— Наша зрительная труба его возьмет.

— Но еще необходимо зажечь сигнал на вершине этого пика!

— Он будет зажжен.

— Для этого следует доставить туда фонарь!

— Его доставят.

— А все это время придется обороняться от макололов! — добавил бушмен.

— Будем обороняться!

— Господа, — сказал бушмен, — я в вашем распоряжении и буду делать все, что вы прикажете!

На этих словах преданного охотника и закончилась беседа, от которой зависела судьба научной работы. Ученые, объединенные одной идеей и решившие пожертвовать собой ради науки, вышли из каземата и стали изучать местность, простиравшуюся к северу от озера.

Матвей Струкс указал им пик, на котором он остановил свой выбор. Это был пик горы Валькирии. Он подымался на большую высоту, поэтому, несмотря на дистанцию, мощный электрический фонарь мог быть замечен с помощью зрительной трубы, снабженной увеличительными стеклами. Угол, который Скорцеф образовывал с Валькирией, с одной стороны, и с предыдущим ориентиром — с другой, вполне вероятно, завершит измерение меридиана, ибо пик, должно быть, расположен очень близко от двадцатой параллели. Отсюда понятна вся важность предстоящей операции и то, с какой горячностью астрономы стремились преодолеть все преграды.

Но надо было, прежде всего, заняться установкой фонаря, а для этого проделать сто миль по неизведанному краю. Михаил Цорн и Вильям Эмери вызвались установить фонарь и получили согласие. «Форелопер» согласился сопровождать их, и они тотчас стали готовиться в путь.

Не собирались ли они воспользоваться самоходной баркой? Нет. Они хотели, чтобы она осталась в распоряжении их коллег, которые, быть может, окажутся перед необходимостью срочно сняться с места, когда закончатся измерения. Чтобы пересечь озеро Нгами, достаточно было построить такую берестяную лодку, легкую и прочную одновременно, какую туземцы изготовляют за несколько часов. Мокум с «форелопером» спустились на берег озера, где росло несколько карликовых берез, и быстро справились с этой задачей.

В восемь часов вечера матросы погрузили в лодку инструменты, электрический фонарь, немного провизии, оружие и боеприпасы. Было условлено, что астрономы встретятся на северном берегу Нгами, у небольшой бухты, которую знали и бушмен и «форелопер». Кроме того, как только фонарь на Валькирии будет замечен и данные сняты, полковник Эверест зажжет огонь на вершине Скорцефа, с тем, чтобы Михаил Норн и Вильям Эмери смогли, в свою очередь, определить его положение. Попрощавшись со своими коллегами, Михаил Цорн и Вильям Эмери покинули крепость и спустились к лодке. Там их уже ожидали «форелопер» и два матроса — русский и англичанин.

Кругом стояла кромешная тьма. Веревку отвязали, и легкое судно под размеренные удары весел тихо заскользило по темной глади озера.