Хозяйка розового замка - Роксана Гедеон

Я была рада только тому, что меня не захватили врасплох. Я видела из окна, как они приехали, и даже слышала, как кто-то громким голосом приказывал служанке позвать госпожу. Служанка явилась ко мне, и только тогда я, как и полагается по всем правилам, спустилась в вестибюль дворца.

Капитан набросился на меня прежде, чем я успела любезно пригласить их в гостиную.

— Сударыня, это не визит вежливости. Мы сейчас же хотим видеть вашего мужа.

— А что, собственно, случилось? — спросила я как можно спокойнее.

— Сударыня, я полагаю, вы лжете, делая вид, что не знаете. Но я все равно вам скажу. Два дня назад, ночью, ваш муж и его младший брат, разумеется, прихватив с собой шайку своих друзей-разбойников, коварно напали на республиканский сторожевой пост близ Сен-Брие. Убито четыре солдата. Ваш муж — преступник, сударыня. Его следует немедленно арестовать.

Вся кровь отхлынула от моего лица, едва я услышала такое. Когда Александр уезжал, я знала, для чего он едет, и знала, что он будет воевать, но я все же надеялась, что республиканцы долго не будут догадываться об его участии в этих делах. А его заподозрили с первого раза. И уж конечно, я не думала, что вот так, с первого же раза, его захотят арестовать.

Потом другая мысль мелькнула у меня в голове. Может быть, этот чертов жандарм просто берет меня на испуг. Может, он просто блефует, ждет, что я зальюсь слезами и тем самым покажу, что Александр действительно был способен на то, в чем его обвиняют… Я вскинула голову и холодно взглянула на капитана.

— Сударь, уверяю вас, вы глубоко ошибаетесь. Мой муж никак не мог сделать того, о чем вы говорите.

— У нас есть доказательства. Вашему мужу не отвертеться.

— Господин капитан, я не знаю, что у вас есть. Вот уже целая неделя, как мой супруг уехал в Париж, и, когда вернется, я уверена, он сумеет представить вам много свидетелей, которые видели его в Париже.

— Это ложь. Вы обманываете нас.

— Я не могу сказать ничего другого. И если вы еще раз посмеете разговаривать со мной таким тоном, я поднимусь к себе больше не скажу вам ни слова.

— От того, что вы говорите сейчас, нам мало толку.

— А вы хотели бы, чтобы я оболгала своего мужа?

Жандарм умолк и исподлобья поглядывал на меня. Его солдаты напряженно стояли во дворе, готовые исполнять любой приказ.

— Вы утверждаете, что ваш муж в Париже? — наконец хмуро спросил он.

— Да.

— Где именно?

— В какой-то парижской гостинице.

— Когда он вернется?

— Не имею представления.

— Вы, его жена, не знаете, когда он вернется?

— Да. Не знаю.

— Вы лжете.

— Сударь, — сказала я, все более убеждаясь, что никакими иными доказательствами, кроме собственных догадок, этот капитан береговой охраны не располагает, — мне не остается ничего другого, кроме как привести в исполнение свою угрозу.

Я быстро поднялась по лестнице и заперлась в своей комнате. Пальцы у меня дрожали. Я ощущала себя как никогда незащищенной и беспомощной. Несмотря на то, что я вела себя с капитаном достаточно вызывающе, внутри у меня все заледенело от страха и тревоги. Я боялась и за себя, и за Александра. А больше всего боялась, что прежние времена вернутся — те времена, когда меня били, оскорбляли, унижали, грозили бросить в тюрьму.

Внизу громким голосом командовал сержант. Он приказал служанке открыть кабинет Александра, и его солдаты устроили там обыск. Я сидела молча, вздрагивая всем телом. Обыск длился до самого вечера. Потом они уехали.

В мою дверь скребся Гариб, тихим голосом сообщая:

— Госпожа! Госпожа! Они ничего не нашли!

Я не отозвалась. Добравшись до постели, я уткнулась лицом в подушку и заплакала. Впервые после того, как мы с Александром полюбили друг друга, я почувствовала себя глубоко несчастной. Снова пришло понимание того, как неустойчиво наше благополучие. Ну, на этот раз все обошлось. Но жандармы будут приезжать и приезжать, раз за разом, до тех пор, пока…

А еще меня убивало отсутствие известий о герцоге. Ведь он дал слово извещать меня! И вот получается, что о той злосчастной стычке у Сен-Брие я узнаю от Брике и жандармов. И неужели именно такая жизнь меня ждет? Жизнь в постоянном одиночестве, от весточки к весточке? Одному Богу известно, смогу ли я выдержать такое!

Ах, если бы я знала, на сколько долгих лет все это растянется…

2

Сентябрь во всех отношениях начался для меня печально. Не было вестей от Александра. Приезжали жандармы с обыском. И, наконец, я убедилась в том, что и на этот раз ребенка у меня от Александра не будет. Это, пожалуй, разочаровало меня больше всего.

За дни, проведенные без герцога, я хорошо поняла, как много теряют Белые Липы, когда здесь нет Александра. Я очень скучала. В поместье остались люди, которые особого восторга у меня не вызывали. Разве могла я коротать вечера, например, с Анной Элоизой? Она и сама не искала моего общества. Старый герцог целыми днями копался в своем огороде, да и вообще он почти не интересовался мной. Я с грустью думала, что скоро наступит октябрь и придется отвезти Жана и Шарля в коллеж. С ними отправится Ренцо, а также Марк, который был частым гостем в замке. Дом совсем опустеет, и станет смертельно скучно. Ничего нет хуже, чем проводить унылую бретонскую осень в одиночестве.

Констанс, графиня де Лораге, моя соседка, была еще так больна, что не выходила на прогулки в наш парк. Таким образом, и с этой стороны я была совсем одинока.

Но десятого сентября, словно для того, чтобы рассеять все мои печали, в замок совершенно неожиданно вернулся Александр.

Дело было вечером, и сумерки уже сгущались, но я разглядела всадников еще на подъездной аллее. Минута — и они были уже перед дворцом. Как была, в одном шелковом халате, я опрометью слетела вниз и бросилась ему на шею.

Меня поразило, как он изменился за каких-то пятнадцать дней отсутствия: похудел, помрачнел… Черты лица стали еще резче. Губы обветрены, чуть ли не потресканы. Александр был небрит — я, кстати, впервые видела его таким, а его кожа, и так достаточно смуглая, еще больше потемнела от бретонских холодных ветров.

Мои губы укололись о его колючую щеку.

— Вы оправдались? — Это было первое, что я смогла выдохнуть.

— Я не оправдывался.

— Но вы знаете о жандармах? Вы были в Ренне, надеюсь? Вас хоть не арестуют сейчас, когда вы приехали домой?

— Дорогая, с этим делом покончено. Я все уладил. Меня никто не арестует. Я вне подозрений.

— Стало быть, вы сумели оправдаться?

— Нет. У них просто не было доказательств моей вины.

Сразу успокоенная, обрадованная тем, что вижу его, я ласково спросила:

— Вы, надеюсь, надолго?

Он ничего не ответил, лицо его было озабочено. Даже еще не расспросив его, я поняла, что стычка возле Сен-Брие — дело его рук. Он совершил это, чтобы оправдаться перед шуанами, чтобы снова завоевать их уважение. В этот миг я заметила, что он настойчиво меня отстраняет.

— Я не один, carissima.

Это действительно было так. Стягивая на груди халат, я с тревогой выглянула из-за плеча мужа и увидела огромную фигуру Жоржа Кадудаля, а за ним — Поля Алэна и еще какого-то человека, которого я не знала.

Я с горечью взглянула на Александра. Мне было ясно, что у него нет сейчас для меня времени.

Кадудаль низко мне поклонился.

Я едва ответила ему, глядя на него как на главного своего врага, который забирает у меня мужа.

— Разбудить Анну Элоизу? — спросила я сухо, обращаясь к герцогу.

— Нет, cara, никого не надо будить. Мы приехали, чтобы кое-что обдумать.

— Я прикажу, чтобы зажгли камин в герцогском зале и подали вам ужин.

— Да, это было бы очень хорошо. А после ступайте спать, дорогая. Я не хочу, чтобы вы волновались.

Он в тысячу раз больше волновал меня тем, что ничего мне не объяснял, но я не сказала этого вслух. Я просто ушла. В душе мне было очень горько от того, что безвозвратно канули в Лету те дни, когда для Александра никого не существовало, кроме меня. Когда он ничего от меня не скрывал. Когда мы были не просто супругами, но и друзьями. Теперь он не делился со мной. Стало быть, больше не считал другом.

Разумеется, спать я не могла. Я молча лежала, уставившись на каминные часы, и через каждые тридцать минут гоняла Маргариту узнавать, что делают господа. Они сидела запершись и о чем-то беседовали. Зная склонность Маргариты к подслушиванию, я втайне надеялась, что она так и поступит. Но Маргарита, словно угадав мои мысли, только руками развела:

— Ничего понять невозможно, милочка. Слишком тихо они разговаривают. Не иначе, как о чем-то важном договариваются.

Далеко за полночь, когда Маргарита уже вовсю храпела в своей кровати, я тоже немного задремала. Сквозь сон мне показалось, что кто-то ходит по спальне. Я открыла глаза и увидела темный высокий силуэт. Это был Александр. Он зажигал ночник.