Роковая монета - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В эту минуту в трубке раздался голос – и этот голос был женский.
– Это Наринэ Одиссеевна? – осведомилась незнакомка.
– Ну да, а кто же еще может говорить по моему телефону? Царица Тамара? А вы кто?
– Наталья Андреевна, секретарь кафедры.
– А почему вы отвечаете по телефону моего мужа?
– Наринэ Одиссеевна, дело в том, что Левон Абгарович пропал. В смысле исчез.
– Что?! Как пропал? Как исчез? Ерунда! Пуф-ф! Вы же говорите по его телефону, а он всегда там, где телефон!
– Ну вот, представьте, он куда-то ушел и оставил телефон в своем кабинете. И мы не можем его найти. Он пропустил свой семинар.
– Семинар? Пуф-ф! Подумаешь, семинар! Мы с ним должны сегодня идти на юбилей самого Церетяна…
– Церетяна? Того самого?
– Ну, разумеется! Какого же еще? Пуф-ф! Мы должны туда идти, а его нет!
– А вы не знаете, где он может быть?
– Если бы знала – зачем бы я тогда с вами разговаривала? Пуф-ф!
После нескольких минут бесполезного разговора Наринэ Одиссеевна нажала отбой и принялась обзванивать многочисленных родственников и знакомых. Никто из них ничего не знал о местонахождении профессора. Наконец несчастная женщина вспомнила еще об одном родственнике, сыне ее двоюродной сестры, и набрала его номер.
– Армен! Арменчик! Это я… – В ее голосе звучали слезы.
– Тетя Наринэ, я сейчас не могу…
– Что значит – не могу? Как ты можешь говорить мне такие слова? Пуф-ф! Я качала тебя, когда ты был вот такой… я учила тебя читать по-армянски! А ты помнишь мое айвовое варенье?
– Тетя Наринэ, я все помню, но я на работе… вы же знаете, где я работаю…
– Именно поэтому я тебе и звоню!
– Да что случилось-то?
– Твой дядя Левон… он пропал!
– Пропал? Что значит – пропал?
– Пропал – значит исчез! Мы с ним сегодня должны идти на юбилей Церетяна…
– Того самого?
– Разумеется! И он не вернулся домой!
– Тетя Наринэ, позвоните ему на работу…
– А что, ты думаешь, я не догадалась? Думаешь, я уже идиотка? Пуф-ф! Конечно, я позвонила ему на работу, но и там его не могут найти! Он даже пропустил какой-то свой семинар…
– А телефон?
– Он оставил его в кабинете!
Племянник молчал.
– Ну, сделай же что-нибудь, Арменчик! Ты ведь, кажется, уже генерал…
– Нет, тетя, я еще только полковник.
– Ну, тоже неплохо для такого молодого человека. Сделай же что-нибудь! Ведь это твой дядя, он качал тебя, когда ты был… вот такой, он учил тебя читать по-армянски…
– Тетя Наринэ, не беспокойтесь, я все сделаю!
И действительно, сразу после разговора с тетей Армен послал своего молодого сотрудника на кафедру, а тот быстро выяснил, что незадолго до исчезновения к профессору приходила некая сотрудница с кафедры английского языка. Очень скоро удалось узнать имя этой сотрудницы – Мария Владимировна Рыбникова.
Дальнейшее было делом техники. Фото Марии Рыбниковой ввели в поисковую систему с функцией распознавания лиц и через полчаса установили, что она находится в кафе на улице Панаева…
Иуда проснулся.
Солнце уже встало. Переговаривались, собираясь в путь, торговцы и паломники, ревели верблюды, ржали лошади, кричали дурными голосами ослы.
Иуда испугался: он заснул, не озаботившись спрятать свои деньги. Уж не украли ли их?
Он проверил мешочек – тот был на месте, и был таким же тяжелым, как накануне.
Тут он услышал, как двое загорелых паломников обсуждают городские новости. Один из них говорил, что в городе появился новый проповедник откуда-то из захолустья, чуть ли не из Галилеи, и что сегодня он будет проповедовать возле Хевронских ворот.
– Говорят, он чуть ли не сам мессия!
– Ох, ты слишком доверчив, Ицхак. Здесь, в Ершалаиме, чуть ли не каждый день появляется новый мессия!
– Однако я бы пошел к Хевронским воротам и послушал его, тем более что других дел у меня сегодня нет.
– Отчего бы и не пойти…
Иуда быстро собрался и чуть не бегом отправился к Хевронским воротам.
Там уже собралась большая толпа.
Чуть в стороне стояли полтора десятка дюжих храмовых стражников, маясь от жары в кожаных нагрудниках и тяжелых медных колпаках.
В глубине, возле городской стены, Иуда заметил несколько знакомых лиц, среди них была и Мария.
Иуда подошел к ней:
– Ты сегодня прекрасна, как утренняя заря ранней весной. Позволь мне поцеловать край твоей одежды. Позволь подарить тебе сирийское ожерелье с самоцветами или аравийские ножные браслеты, которые звенят при ходьбе…
– Не говори ерунды! – отмахнулась от него Мария.
– Не буду, коли ты не хочешь. Тогда скажи мне, где Иисус. Его отчего-то не видно.
– Он с ближайшими учениками сейчас в Гефсиманском саду. Только никому не говори об этом – по городу ходят слухи, что первосвященник отдал приказ о его аресте, и стража храма рыщет по всему городу, чтобы схватить его.
– Хорошо, я никому не скажу. Но сейчас же отправлюсь в Гефсиманию, чтобы увидеть его.
– Хорошо! – Мария зарделась. – Я рада… ты тоже услышал его слова и проникся их смыслом. Только будь осторожен – смотри, чтобы стражники не пришли за тобой.
– Я буду осторожен!
Иуда пошел в Гефсиманию, то и дело оглядываясь.
Храмовые стражники не следовали за ним, только плелся позади какой-то хромой бродяга в серой пропыленной накидке. И куда бы ни сворачивал Иуда – этот бродяга неотступно следовал за ним.
Иуда перешел ручей. Впереди показалась ограда Гефсиманского сада. Иуда перебрался через нее и огляделся.
Чуть в стороне, под большой оливой, сидели несколько знакомых из числа спутников Иисуса. Кто-то из них ел краюху хлеба, кто-то пил из кожаной фляги. Сам проповедник стоял поодаль, лицо его было сосредоточено, как будто он молился.
Иуда подошел к нему, быстро оглянулся – и увидел возле самой ограды сада хромого бродягу.
Тогда он обнял Иисуса и поцеловал в щеку, говоря дрожащим от волнения голосом:
– Здравствуй, Учитель! Рад видеть тебя в добром здравии!
Иисус взглянул на него со странной, непривычной жалостью и произнес в ответ:
– Здравствуй и ты, Иуда, ежели можешь. И делай скорее то, зачем пришел.
Иуда поцеловал его в другую щеку и быстро отступил, как бы отстраняясь от происходящего.
Тут же хромой бродяга махнул рукой, и через ограду сада хлынули храмовые стражники.
Спутники Иисуса повскакали с мест и бросились на помощь Учителю, но стражники отогнали их палками, самого же Иисуса схватили и повели в сторону городских ворот.
Марию ввели в просторный кабинет, где за большим столом сидел интересный брюнет лет сорока.
При появлении Марии он вежливо привстал и
