Свет в ладонях - Юлия Остапенко

– Давайте, что ли, оборвём уже весь подол. А то он вас задерживает не хуже моей ноги.

– Давайте, – вздохнула Женевьев.

И подумала, что за прошедшие пять минут они соглашались друг с другом куда чаще и ладили куда лучше, чем за предыдущие две недели.

Лес был густ и тёмен, кругом трещало, шуршало, ухало и ворчало всё то, что создаёт суть и сок лесной жизни и с непривычки ввергает в пугливое замешательство городского жителя. Эстер, большую часть жизни проведшая в деревне, чувствовала себя много увереннее принцессы, которая, взяв свою нечаянную подругу за руку, шла за ней с упрямой покорностью слепой и делала то лучшее, что только и может делать неопытный горожанин в компании бывалого следопыта: глядела себе под ноги и не приставала с вопросами. Среди многочисленных талантов Эстер, скорее портивших репутацию знатной девицы, чем делавших ей честь, было также и умение читать следы, поэтому она без труда отыскала тропу, по которой прошёл отряд бандитов. Будь грабители пешими, дело бы значительно затруднилось, но повозка с полудюжиной всадников, прошедшая совсем недавно, не могла не оставить отчётливого следа.

Они шли около часа, когда Эстер остановилась.

– Здесь, – уверенно сказала она и указала в сторону от тропы. Женевьев там ничего не увидела, кроме всё тех же бесконечных деревьев и кустов, но, приглядевшись, поняла, что за кустами скрывается глубокий овраг. Видимо, туда вёл объездной путь, иначе приходилось допустить, что у повозки и всадников выросли крылья, позволившие им безопасно спуститься с почти отвесного склона. Но для пеших такой преграды не существовало, и, не тратя времени на следование кружной дорогой, обе женщины спустились по склону ползком. Следует отметить, что именно в такие двусмысленные мгновения нашей жизни и даёт себя знать истинное происхождение, ибо ни наследная принцесса Шарми, ни дочь главы великого дома Монлегюр, сползая по грязной земле на собственных мягких местах, ни на миг не утратили достоинства.

Овраг был глубок, широк и тёмен, свет едва проникал сюда сквозь плотно сомкнутые кроны деревьев, оставшиеся далеко позади. В сумраке, однако, была хорошо видна землянка, вырытая в склоне и достроенная снаружи при помощи деревянных досок, ловко замаскированных громадными многолапыми ветками. Убежище было отменным – не зная о нём, было весьма трудно его отыскать, и даже сейчас, стоя в овраге, обе наши искательницы приключений заметили вход потому лишь, что рядом с ним стояла та самая повозка и похрапывали кони. Повозка казалась пустой, кони были уже, по-видимому, накормлены и напоены, и их никто не охранял.

– Надо подобраться незаметно, – пробормотала Эстер, – может, удастся подсмотреть и выяснить, кто у них главный.

Говоря это, она положила ладонь на рукоять пистолета. Договаривать не потребовалось: Женевьев поняла без слов, что их единственный шанс – приставить дуло к виску главаря бандитов, тогда, возможно, появится надежда на переговоры. Она попыталась вспомнить сцену у рельсов. Грабители торопились и спорили между собой, но, кажется, один человек выглядел уверенней и строже всех остальных. Если хотите вычислить предводителя в каком бы то ни было объединении – спросите особу монаршей крови. Подобное сразу заметит подобное, и чутьё человека, привыкшего повелевать другими, тотчас узнает эту же повелительную суровость в другом.

– Высокий седой старик, – сказала Женевьев, и Эстер кинула на неё быстрый удивлённый взгляд. – В широкополой шляпе. Он говорил с извозчиком. Думаю, это он.

– Какая дивная проницательность, дорогуша, – прозвучало у неё над самым ухом, и Женевьев подскочила, а Эстер вскрикнула, в последний миг отчаянно попытавшись вскинуть пистолет, который тут же играючи выбили из её руки.

Воистину, хорошо быть лидером-теоретиком, однако практика всегда оказывается проще и дальновидней. Разумеется, истинный предводитель разбойничьей банды никак не оставил бы без присмотра награбленное, лошадей и вход в своё логово. А предводитель не просто истинный, но мудрый разместил бы эту охрану так, чтобы возможные шпики её не заметили и были захвачены врасплох.

Этот важный аспект практического лидерства принцесса решила запомнить и осмыслить позже, когда ей перестанут выкручивать руки за спину.

– Пустите, – привычно отгораживаясь от врагов ледяной надменностью, потребовала она. – Как вы смеете, я…

– Запросто смею, дорогуша, – ответствовал бандит, дохнув ей в ухо перегаром. – А ну, пшла!

Всего несколько мгновений – и обе женщины, тщетно сопротивляющиеся своим захватчикам, оказались перед той самой дверью, к которой минуту назад собирались подобраться тайком. Сейчас всё значительно упростилось. Ветки отодвинулись в сторону, дверь распахнулась, и перед ними предстало неожиданно просторное помещение, способное вместить большой стол, окружённый грубо вытесанными скамьями. У стен оставалось достаточно свободного пространства, чтобы разместить дюжину больших ящиков – сейчас там были свалены два мешка с прихваченным в поезде добром. У мешков возились трое, перекладывавшие и перебиравшие их содержимое: в свете нескольких ламп, стоявших на столе, поблескивало золото и серебро, сухо шуршали ассигнации.

Но не эта сцена бандитской делёжки поразила принцессу Женевьев до глубины души. Несмотря на жестокие слова Эстер, что принцессе безразлична судьба её лейбгвардейца, это было вовсе не так, и она с замиранием сердца окинула комнату взглядом, выискивая несчастных пленников. Каково же было её изумление, когда она увидела, что несчастные пленники сидят за столом вместе с седым стариком и ещё одним бандитом, и их разделяют, а вернее, объединяют кружки и бутылка, уже успевшая опустеть почти до дна. Беседа находилась в самом разгаре: когда дверь открылась, Клайв оживлённо жестикулировал, обращаясь к седому старику, а тот глядел на него с нескрываемым сарказмом, тем особенным взглядом, которым смотрят видавшие виды бойцовские петухи на прытких и глупых цыплят. Джонатан сидел между ними, подперев щеку рукой и с тоской поглядывая то на старика, то на Клайва, то на свою полупустую кружку.

– А вот и дамы пожаловали к нашему застолью, – провозгласил бандит, сграбаставший Женевьев, втаскивая свою добычу. – Это ваши?

Разговор за столом тотчас смолк. Последовало мгновение ошеломлённого молчания, после чего Джонатан вскочил и с радостным криком бросился к женщинам, одновременно грозно вопя на бандитов с требованием убрать лапы.

Бандит кинул вопросительный взгляд на седого старика поверх головы Женевьев, и когда тот кивнул, женщин наконец отпустили. Наступило краткое замешательство, в течение которого Джонатан явно не мог решить, что надлежит сделать прежде – обнять свою жену или пасть к ногам своей принцессы. Эстер разрешила его сомнения, вызывающе толкнув в грудь ладонью.

– Было до крайности подло вот так пропадать, сударь, – процедила она, и Джонатан, оторвав растерянный взгляд от принцессы, невольно принялся оправдываться.

– Я не по своей воле, клянусь… Но, небеса всеблагие, что с вами случилось?! Вы…

«Вы в таком виде», – хотел сказать этот простодушный молодой человек, констатируя факт столь же очевидный, сколь и неудобный. Женевьев вдруг осознала, как выглядит в разодранном платье, с растрёпанными волосами и с исцарапанными руками, и тотчас решила, что вид её как нельзя более соответствует обстоятельствам и её собственным интересам, ибо ни один человек в здравом уме не заподозрил бы в ней сейчас принцессу Шарми. Только бы Клайв молчал…

– Однако негоже держать прелестных дам у порога, – с насмешкой, несколько умаляющей галантность фразы, сказал седой старик, в котором Женевьев безошибочно признала предводителя банды. – Гай, подай-ка нам ещё две кружки! И не припомню, когда в последний раз наш стол украшали собою дамы. В сущности, никогда.

Гостий усадили между Джонатаном и Клайвом. Женевьев оказалась рядом с последним, ответив холодным взглядом на его приветственный оскал. Ей никогда не приходилось сидеть за столом так близко к мужчине, но, памятуя о сложности положения, она промолчала и даже, кажется, сумела не слишком окаменеть. Тем временем уже вовсю стучали кружки, плескалось вино и звучали гулкие голоса: убедившись в благополучном завершении инцидента, бандиты вернулись своим делам – кто к делёжке, кто к охране, – а за столом возобновился прерванный разговор.

– Как же вы до нас добрались, леди? Никак сиганули с поезда? – полюбопытствовал старый бандит и, получив в ответ сухой кивок, восхищённо присвистнул. – Это ж надо! Мне казалось, такие дамы уже напрочь перевелись в нашей шармийской гнилушке. Не удивился бы, будь кто из вас родом из Гальтама, но вы ведь обе шармийки, верно?

– Позвольте мне вас представить, – вмешался Джонатан, очевидно смущённый бесцеремонностью хозяина. – Ваше… гм, ваша милость, Эстер, это – барон Мортимер ле-Брейдис, мой дед. Господин барон, это – её милость… гхм… её милость графиня Клементина ле-Деваль. А это – Эстер ле-Брейдис. Моя жена.