Всем штормам назло - Владимир Врубель

В общем, похожую задачу решали эскадры Попова и Лесовского. Но всё дело в том, кто и как будет осуществлять подобный план.

Свои услуги предложил французский капитан Маньян, авантюрист — особой уверенности в этом человеке не было. Стали искать моряков-соотечественников. Так личность Владислава Збышевского оказалась в центре внимания «Жонда Народового». Чтобы связаться с ним, требовалось время, а его катастрофически не хватало. Поэтому одновременно с посылкой связных в Австралию и Китай решили, не дожидаясь Збышевского, начать морскую операцию.

Уполномоченные «Жонда Народового» купили в Англии пароход «Ward Jackson» и в Вулвиче приступили к его переоборудованию. Артиллерию договорились поставить из Германии. В Вулвич под видом путешественников стали прибывать волонтеры. Руководил всей операцией полковник Теофил Лапинский.

Появление большого количества молодых мужчин, плохо или вообще не говоривших по-английски, было замечено русской разведкой в Англии. Русский посланник барон Филипп Иванович Бруннов получил от своей агентуры сведения о наличии на «Ward Jackson» ящиков со стрелковым оружием, патронов, пороха и о сроках выхода парохода в море. Ему также стало известно о планах Лапинского после установки пушек в Германии высадить десант на побережье Балтийского моря в тылу русских войск.

Барон отослал шифровку в Петербург. Там незамедлительно отреагировали.

В Балтийском море усилили эскадру адмирала Ендогурова, которая несла крейсерство у российских берегов, а на побережье развернули сеть наблюдательных постов, снабжённых телеграфом.

В Англии на ремонте находились клиперы «Алмаз» и «Жемчуг». Их командирам приказали перехватить пароход. Действовал и посланник. Получив соответствующие указания, барон Бруннов сообщил англичанам о контрабанде на «Ward Jackson», и те были вынуждены принять меры.

Но не дремал и Лапинский. О планах захвата парохода он узнал от сотрудника Герцена поляка Тхоржевского. Тот, в свою очередь, услышал о них от русских офицеров с клипера «Алмаз», посещавших в Лондоне кружок Герцена. Те сочувствовали повстанцам и даже пожертвовали им в помощь деньги. Об этом также стало известно русской разведке.

Управляющий морским министерством Н. Краббе получил из III отделения сообщение: «При снаряжении в Темзе парохода “Ward Jackson” для польской экспедиции в Балтийском море, в Лондоне были русские военные корабли и некоторые офицеры имели сношение с Герценом и К, и когда пароход с инсургентами вышел в море, русские офицеры предупредили… что получено приказание захватить означенный пароход. Известие это тотчас же передано агенту польского правительства в Лондоне для принятия мер предосторожности».

Когда в Темзу вошел клипер «Алмаз», Лапинский справедливо рассудил, что в водах Англии ему ничего не грозит. Но вечером на пароход нагрянули английские таможенники и сразу направились к местам, где было спрятано оружие. Посоветовавшись с комиссаром «Жонда Народового» Демонтовичем, Лапинский приказал схватить таможенников и запереть их в трюме.

Дождавшись темноты, поляки снялись с якоря и двинулись вниз по течению. В устье Темзы высадили таможенников на берег в месте, где не было связи, а сами направились в Балтийское море. Им удалось миновать незамеченными клипер «Жемчуг», спешивший на помощь «Алмазу». На «Жемчуге» должность вахтенного офицера исполнял младший брат Збышевского, Иероним.

Повстанцы ликовали, полагая, что самый трудный этап позади. Они недооценили русскую разведку. Она устроила в проливе Большой Бельт наблюдательный пост. Как только «Ward Jackson» появился в проливе, русские агенты послали в Петербург телеграмму, в которой заранее оговоренным шифрованным текстом сообщили о пароходе.

Вариант прорыва повстанцев в Балтийское море учитывался русским правительством. Лапинский прибыл в Данциг, где немецкие фирмы должны были доставить на пароход артиллерию. Но там его ждал удар: русское посольство и русский военно-морской агент провели такую работу, что немцы не захотели даже разговаривать с поляками.

Понимая, что дальнейшее пребывание в Данциге, кроме неприятностей, ничего не принесет, Лапинский направился сначала в Копенгаген для пополнения припасов, а затем в Стокгольм, чтобы купить артиллерию. В Копенгагене с корабля дезертировали капитан и часть команды, но это не остановило полковника. Он очень рассчитывал на князя Чарторыйского: у того были связи в высших кругах Швеции.

По пути, в местечке Тельшо, как договаривались ещё в Лондоне, он взял на пароход Бакунина, недавно бежавшего из Сибири, и двух сопровождавших его бывших русских офицеров. Бакунин собирался стать во главе восставших крестьян.

Но, как только пароход вошел в Мальмё, на его борт поднялись шведские таможенники, сопровождаемые вооружённой охраной, и объявили об аресте судна. Оружие, порох и патроны конфисковали, судно вернули в Англию, судовладельцу Пимо Спенсу, а польским легионерам предложили немедленно покинуть Швецию.

Тогда Лапинский, у которого ещё оставались деньги на приобретение оружия, попытался высадить десант в Литве, в тылу русских войск, и поднять восстание в уже «усмиренных» районах. Он и Демонтович уговорили датчанина, владельца небольшой шхуны «Эмилия», сдать ее им в аренду для рыбной ловли. Датчанин не подозревал, с какой истинной целью собираются использовать судно так неожиданно свалившиеся на его голову «рыбаки».

«Эмилия» незаметно проскользнула между русскими судами, несшими охрану побережья. Она встала на якорь у небольшой рыбацкой деревушки, в 30 милях от Палангена. Посланные на берег разведчики доложили, что русских войск поблизости нет. Лапинский решил высадку десанта произвести ночью, посчитав, что видимость будет хорошей, так как наступили белые ночи. Но на Балтике погода изменчивая. Подул свежий ветер. Разумней было бы подождать, но нервы Лапинского, издерганные неудачами, не выдержали. Он заторопился, и это сыграло роковую роль.

Едва первый баркас с десантом, перегруженный вооруженными людьми, отвалил от борта, как свежий ветер стал штормовым. Большая волна перевернула баркас, и все находившиеся в нем люди, увешанные ружьями, патронами, снаряжением, мешками с продовольствием, камнем пошли ко дну. Погибли 25 человек. Лапинский и ещё семь человек спаслись, продержавшись в холодной воде около двух часов.

Было уже не до десанта, шхуну направили подальше от берега, чтобы переждать шторм. На острове Готланд им не разрешили сойти на берег шведские власти. Потрясённый случившейся трагедией, Лапинский был не в состоянии повторить высадку десанта. С оставшимися легионерами он ушел в Данию, чтобы оттуда сушей пробраться в Польшу.