Бункер. Иллюзия - Хью Хауи

Присоединившись к идущим наверх, Лукас вдруг понял, что мучившая его со вчерашнего дня боль в усталых ногах исчезла. Он уже собрался обогнать медленно бредущее впереди семейство, как вдруг услышал позади громкий сигнал рации.

Обернувшись, Лукас увидел несколькими ступенями ниже Марша, помощника шерифа в среднем секторе. Тот возился с висящей на бедре рацией, прижимая к груди небольшую картонную коробку. Лоб у него был мокрый от пота.

Лукас остановился и взялся за перила, дожидаясь, пока помощник шерифа поравняется с ним.

— Марш!

Тот наконец-то убавил громкость рации, посмотрел наверх и кивнул Лукасу. Они прижались к перилам, уступая дорогу идущим наверх рабочему и его ученику.

— Что нового? — спросил Лукас. Он хорошо знал помощника шерифа и потому рассчитывал услышать от него новости.

Марш вытер лоб и переложил коробку на сгиб другой руки.

— Этот Бернард меня сегодня утром совсем достал, — пожаловался он. — Я и так всю неделю таскался наверх и вниз!

— Нет, что нового насчет очистки? — уточнил Лукас. — Здесь только что промчался носильщик с таким видом, будто встретил привидение.

Марш посмотрел вверх.

— Мне было велено принести ее вещи на тридцать четвертый, и принести быстро. Хэнк себя едва до смерти не загнал, пока тащил их снизу ко мне. — Он поднялся на пару ступеней, явно очень торопясь. — Слушай, мне надо топать, иначе я потеряю работу.

Лукас ухватил его за рукав. Ниже по лестнице движение застопорилось: там идущие наверх раздраженно протискивались мимо спускающегося одиночки.

— Так очистка была или нет? — потребовал ответа Лукас.

Марш прислонился к перилам. Из его рации негромко доносились чьи-то переговоры.

— Нет, — прошептал он, и Лукасу показалось, что он сейчас взлетит. И промчится, огибая лестничные площадки, одним рывком минуя все пятьдесят этажей…

— Она вышла, но чистить не стала, — негромко добавил Марш, и его слова разбили мечты Лукаса вдребезги. — И ушла за те холмы…

— Погоди… Что?

Марш кивнул, и с его носа скатилась капля пота.

— Вот так взяла и ушла, — прошептал он, как рация с приглушенным звуком. — А теперь я должен отнести ее вещи к Бернарду…

— Я их отнесу, — предложил Лукас, протягивая руки. — Я все равно иду на тридцать четвертый.

Марш повертел коробку. Бедный помощник шерифа выглядел так, словно мог рухнуть от усталости в любой момент. Лукас принялся его упрашивать — как два дня назад просил у него разрешения увидеться с Джульеттой в камере.

— Позволь, я отнесу их вместо тебя. Ты ведь знаешь, что Бернард не станет возражать. Мы с ним хорошие друзья, совсем как с тобой…

Марш вытер губу и еле заметно кивнул, обдумывая его предложение.

— Послушай, я и так иду наверх, — не унимался Лукас, медленно забирая коробку у смертельно уставшего Марша, хотя бурлящие эмоции мешали ему сосредоточиться.

Гул голосов на лестнице превратился в фоновый шум. Мысль, что Джульетта все еще может находиться в бункере, уже ускользнула. Но известие о том, что она не стала чистить, а ушла за холмы, наполнило его другим чувством. Он испытывал подобное, когда наносил на карту звезды. Это означало, что никто уже не увидит, как тело Джульетты превращается в прах.

— Ты поаккуратнее, — сказал Марш, глядя на коробку в руках Лукаса.

— Я буду беречь ее, как свою жизнь. Поверь.

Марш кивнул. И Лукас помчался вверх по лестнице, обгоняя тех, кто поднимался, чтобы отпраздновать очистку. Вещи Джульетты негромко постукивали в коробке, крепко прижатой к его груди.

33

Давно ли замер твой последний вздох?

Инженер Уокер склонился над захламленным рабочим столом и поправил очки. Большие выпуклые линзы крепились к наголовному обручу. Тот мог бы показаться неудобным, если бы Уокер не носил его в течение большей части своих шестидесяти двух лет. Когда он установил обруч в нужное положение, черная микросхема на зеленой печатной плате стала видна совершенно четко. Уокер различал каждую блестящую металлическую ножку — паучью лапку, угодившую в ловушку серебристой лужицы застывшего припоя.

Кончиком очень тонкого паяльника Уокер коснулся припоя, одновременно нажав ногой на резиновую грушу под столом. Металл вокруг ножки расплавился и втянулся в соломинку. Одна ножка из шестнадцати освободилась.

Уокер уже собрался перейти к следующей — он не спал всю ночь, доставая из плат сгоревшие микросхемы, чтобы отвлечься от разных мыслей, — когда услышал в коридоре знакомый топот очередного носильщика.

Бросив на стол плату и паяльник, Уокер торопливо подошел к двери. Не отпуская ручку, он выглянул в коридор, когда парень пробегал мимо.

— Носильщик! — рявкнул Уокер. Парень неохотно остановился. — Какие новости, мальчик?

Мальчишка улыбнулся, показав белые молодые зубы.

— У меня большие новости. Но они тебе обойдутся в чит.

Уокер с отвращением хмыкнул, но все же принялся копаться в карманах. Он поманил парня.

— Тебя ведь Самсон зовут, верно?

Парнишка кивнул, тряхнув волосами.

— Ты был учеником Глории?

Парень снова кивнул, не сводя глаз с серебристого чита, извлеченного Уокером из кармана, в котором бренчала всякая всячина.

— Знаешь, Глория обычно жалела одинокого старика. И рассказывала мне все новости.

— Глория умерла, — возразил носильщик и протянул руку.

— Это точно, — согласился Уокер, вздохнув. Он уронил чит на протянутую ладонь, затем помахал морщинистой, покрытой пятнами рукой, ожидая известий. Ему страстно хотелось узнать новости, и за это он с радостью заплатил бы и десять читов. — Подробности, мальчик. Не пропусти ни единой.

— Очистки не было, мистер Уокер!

Сердце Уокера замерло. Носильщик развернулся, собираясь убежать.

— Стой, мальчик! Что значит «очистки не было»? Ее освободили?

Носильщик покачал головой с длинными, растрепавшимися от быстрого бега волосами.

— Нет, сэр. Она отказалась!

Глаза у парня блестели, он ухмылялся до ушей, распираемый восторгом, оттого что он один здесь владеет такой новостью. За его жизнь никто еще не отказывался чистить. И за жизнь Уокера тоже. Может быть, вообще никогда. Уокера охватила гордость за Джульетту.

Мальчишка немного подождал. Ему явно не терпелось бежать дальше.

— Что-нибудь еще? — спросил Уокер.

Самсон кивнул и выразительно посмотрел на карманы Уокера. Тот испустил долгий вздох отвращения: что стало с этим поколением? Он порылся в кармане одной рукой, нетерпеливо помахивая другой.

— Она ушла, мистер Уокер!

Носильщик схватил чит с ладони Уокера.

— Ушла? То есть умерла? Да говори же!

Зубы Самсона блеснули, когда чит исчез в его кармане.

— Нет, сэр. Ушла за холм. Отказалась чистить, мистер Уокер, а затем просто взяла и ушла. Куда-то к городу, и мистер Бернард все это видел!

Юный носильщик шлепнул Уокера по руке — ему явно требовалось что-нибудь ударить из-за переполнявшего его восторга. Откинув с лица волосы, он широко улыбнулся и побежал по своим делам — с отдохнувшими ногами и потяжелевшим карманом.

Ошеломленный Уокер так и остался стоять в дверях. Ему пришлось стиснуть косяк железной хваткой, чтобы не упасть. Пошатываясь, он постоял, тупо глядя на стопку тарелок, которую выставил прошлым вечером в коридор. Обернувшись, посмотрел на разобранную постель, манившую его всю ночь. От паяльника все еще поднимался дымок. Уокер закрыл дверь в коридор, который первая смена вот-вот должна была наполнить постукиванием и позвякиванием, и выключил паяльник, пока не начался пожар.

Он постоял возле стола, думая о Джулс и этой новости. Ему очень хотелось знать, получила ли она его записку вовремя, хотелось избавиться от ужасного страха за нее, который терзал его изнутри.

Уокер вернулся к двери. «Глубина» начинала просыпаться. Его тянуло выйти к людям, переступить порог мастерской, стать частью беспрецедентного события.

Наверное, Ширли вскоре принесет ему завтрак и заберет пустые тарелки. Можно ее дождаться, немного поговорить. И тогда, возможно, эта безумная одержимость исчезнет.

Но ждать?.. Когда минуты копятся подобно стопке заказов на работу, а он не знает, насколько далеко ушла Джульетта и как отреагировали другие на ее отказ делать очистку? Эта мысль и заставила его действовать.

Уокер поднял ногу и перенес ее через порог. Ботинок замер над нехоженой территорией.

Он набрал в грудь побольше воздуха, опустил ногу и сделал первый шаг. И внезапно ощутил себя отважным исследователем. Вот он, Уокер, через сорок лет идет, пошатываясь, по знакомому коридору: рука скользит по металлической стене, и все ближе поворот. А что там, за поворотом, ему уже не вспомнить.