Ваше Сиятельство 13 - Эрли Моури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, постараюсь перенаправить все их вопросы к Елене Викторовне, где возможно, решу сам, — пообещал он и вышел.
Я же включил мамин эйхос. Мой то ли сгорел в пожаре, то ли его забрали те, кто потрошил сейф. Вот если второе, то это опасно. То, что случилось с Айлин, когда мерзавцы из банды Лешего воспользовались моим эйхосом, забыть нельзя. Хотя Ольга Борисовна, не такая доверчивая как Айлин, стоило перестраховаться. Ведь и люди Уэйна намного серьезнее и способнее отморозков из Стальных Волков. Одно то, что они могут подделывать голоса в эйхосе стоит самых серьезных опасений.
Листая контакты вниз, я быстро нашел номер Ковалевской, поднес устройство ко рту и сказал:
— Оль, доброе утро! Надеюсь, не разбужу тебя этим сообщением, и ты прослушаешь его, не в такую рань. У меня здесь случилась кое-какая проблема: пожар, потеря имущества… — я не стал ее пугать куда более трагическими новостями о погибших охранниках и состоянии моих домашних. — В общем, мой эйхос, вероятно, у людей Уэйна. Поэтому, относись с подозрением к любым сообщениям, пусть даже произнесенным моим голосом. Особенно, если они придут с моего прежнего эйхоса. Сейчас говорю тебе с номера Елены Викторовны — ты его должна знать. Пока он у меня. Позже, как кончится суета у нас, и я решу самые неотложные дела, свяжусь с тобой. Отключаюсь. Целую.
Похожее сообщение я отправил Элизабет и попросил баронессу сразу, как только сможет забрать Бабского и приехать ко мне.
Закончив с этим, я решил всерьез заняться хоррагом, превращая его в надежную боевую единицу моей группы. Группа хоть и была распущена после окончания лондонской миссии, но мысленно я уже обозначил ее состав на будущее: это я, Стрельцова, Бабский и… неуловимый и ужасный Нурхам Хоргем Райси.
Глава 17
Я принадлежу Елецкому
Варшавский у меня не задержался. Труднее всего было объяснить Елисею Ивановичу, что на данный момент никакая помощь мне не нужна, и лучшее, что он может сделать, это оградить меня от внимания всех имперских структур, чиновники которых по утру начали съезжаться к моему дому. А за ними, конечно, потянулись воинственные и наглые представители прессы. Причем не поодиночке, а целыми боевыми отрядами. Имелся даже соблазн спалить им пару эрмимобилей или выпустить на них хоррага.
Надо отдать должное императорскому конфиденту, мою проблему он решил очень быстро: на нашей улице справа и слева от моего дома появились посты из серьезных людей в штатском, которые вежливо разворачивали всех, кто желал здесь проехать или даже пройти.
Пропустили ко мне лишь Элизабет и нашего кучерявого засранца — уже в восемь утра они были у меня, до предела взволнованные с яростным блеском в глазах.
Элизабет с порога, все еще присыпанного пеплом и недавно остывшими углями, предложила:
— Летим в Лондон! Демон мой, я хочу вырвать его сердце!
— Полагаю, у господина Уэйна есть чему гореть, — присоединился к ней Бабский, его выпученные глаза оглядывали масштабы пожара и разрушений в моем доме.
— Полагаю гореть есть чему, но мы сделаем чуть иначе, — я пока не стал раскрывать свою довольно простую задумку, и проводил Элиз и Алексея Давыдовича на второй этаж в покои графини.
Две просторных комнаты мамы стали нашей временной штаб-квартирой, поскольку Елену Викторовну после уговоров и помощи Варшавского мне удалось отправить в квартиру на Вяземской. Графиню подкупило то, что от улицы Вяземской всего через квартал находились Красные Палаты, где положили Майкла Милтона.
Первое знакомство Стрельцовой и Бабского с хоррагом, конечно, вызвало у моих друзей чувство глубокого охренения. Элиз, приоткрыв ротик, просто молчала, глядя на полупрозрачное существо, внешне похожее на жреца ацтеков. Возможно, при этом у баронессы возникли не самые приятные ассоциации, связанные с ее страданиями в особняке виконта Джозефа Уоллеса.
Бабский, слушая мой рассказ, непрестанно восклицал:
— Александр Петрович! Это же великолепно! Это революция!
Ну, да, революция. Если надо, то очень кровавая, с пламенем беспощадных пожаров и магических взрывов, учитывая возможность Нурхама Хоргема Райси метать черные шары. Те самые, которые эффектно взрывались, выбрасывая языки магического огня. Мои-то огненные удары намного сильнее, но и хорраг этот тоже кое-что умеет. Что он умеет еще, предстояло выяснить позже. Не думаю, что способности древнего духа ограничены лишь материализаций взрывающихся сфер и атакой призрачными кинжалами.
«Ликоса», удерживающая его, полностью растворилась, и сейчас Нурхам витал в полуметре над полом на невидимой привязи, созданной мной, путем нехитрых манипуляций на тонком плане. В доказательство своих магических возможностей и того, что хоррагу служить мне выгодно, я вернул ему два энергетических канала. Сделать это было очень непросто. Я бы назвал произведенную операцию тончайшей энергохирургией: мне пришлось подбирать подходящие по параметрам энергопотоки, искать резонансные струны и как бы подшивать к ним сложные оболочки хоррага.
Эту работу я провел не зря. После того как я частично восстановил энергетику Нурхама, древний дух сполна зауважал меня — я это сразу почувствовал по его менталу. Хорраг понял, что я способен не только разрушать, но и созидать, и могу быть ему особо полезным. Скорее всего, мой пленник уже не представлял опасности. Его можно было считать подчиненным посредством классического набора «кнута и пряника», но я не спешил отпустить его с привязи. Чтобы Нурхам Хоргем Райси стал для нас гарантированно безопасным и при этом не сбежал, в его ментальное тело требовалось внести некоторые важные установки. Вот этим вопросом и должен был заняться поручик Бабский.
Пока я объяснил Алексею, что именно требуется сделать и как это можно осуществить, Элизабет успела сходить к торговым рядам на Нижегородскую и купить для меня новый эйхос. С него я разослал сообщения всем важным для меня контактам, которые я помнил и тем, что удалось найти на эйхосе Елены Викторовны. И когда отправлял весточку Глории, случилась маленькая неожиданность: ко мне подошла Элизабет, обняла меня сзади, нежно, мягко, как-то по-кошачьи. Я почувствовал, что баронессе от меня что-то нужно. Повернулся к ней, в ожидании ее вопроса.
— Демон, не будешь сердиться? — спросила она.
— Дорогая, откуда мне знать буду или нет? Все зависит от того, что ты сейчас скажешь, — я был в ожидании подвоха.
— Не сердись, хорошо? — она поцеловала
