Кузня Крови (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

Нет.

Если рядом нет господина, то в отряде должен быть гаэкуджа. Если нет гаэкуджи, то должен быть хотя бы хённам из числа старших воинов. Конечно, может быть, кто-то из стоящих передо мной и отличается рассудительностью, может быть, его будут слушать остальные, и он даже сможет держать их в узде, в случае чего, но я не буду этого проверять.

И прохожу мимо.

Мне нужно, чтобы среди этого десятка оказался человек в возрасте, повидавший жизнь, который сам может научить и остальных, и господина, как варить кашу, как зажечь костёр в мокром лесу, и по какой дороге лучше идти на торжиче. Не слишком старый, способный крепким словом и крепким кулаком заставить себя слушать. Такой, что своим опытом поможет мне стать лучшим в Кузне.

Я остановился напротив десятка, где на краю стоял жилистый бородач. Мне ещё в прошлый раз понравился его острый и твёрдый взгляд. И при всём этом, сейчас, когда я стоял перед ним, он склонил голову, приветствуя меня. Именно так, как я привык видеть у себя в замке: без торопливости, но с полным уважением.

Широкие плечи и запястья, шрам на щеке. Удобная одежда лучника, где один из рукавов обрезан по локоть, шляпа с широкими полями, которые помогают стрелять против солнца. Спросил его прямо:

— Ты был солдатом какого-то Дома?

— Нет, господин, — помолчав пару ударов сердца, он с некоторой неохотой сказал. — Я служил в охране у купцов, господин. Двенадцать лет.

Я прищурился. Вот это удача. И даже неважно, что заставило его бросить это дело и продать себя в солдаты. Долги, семья или ссора с купцом. Плевать. Теперь мой взгляд скользил по остальным в этом десятке.

Стоят ровно, по росту. И если здесь самый высокий бородач, то с того краю парень на голову меня ниже. То самое, о чём я и думал. Если он стоит на этом поле, то с лета считается взрослым, но лично я не дал бы ему даже тринадцати. Это плохо.

Вот этот наглый. Я вижу насмешку в его взгляде. Это тоже плохо. Я к такому не привык. Да и он похоже не так уж и часто сталкивался с идарами, иначе бы ему давно показали его место. У меня нет времени проверять его и требовать почтения.

В середине строя вообще старик. Его борода уже седа.

Рядом с ним тощий, словно ни разу в жизни не евший вдоволь. Попробуй заставить такого пробежать пять лиг, и он сдохнет на середине, потянув за собой остальных. А если его бросить, то это будет значить, что мой отряд станет слабей.

Но…

Этот отряд лучший из тех, что остался. Один бородач искупает все недостатки оставшихся. Если, конечно, он вообще сможет стать хённамом. Кто знает, что у него за душой? За что его выгнали из охраны обозов?

И всё же.

Я не могу выбирать вечно. Сделал короткий жест рукой:

— Идите за мной.

Не думаю, что даже одно лишнее копье поможет мне против тех здоровяков, что достались Адалио.

Всё это происходило за пределами стен Кузни. Его площадка в парке не вместила бы такую толпу. Хотя мне уже интересно, где будут жить все наши новые солдаты, ведь казармы Кузни их тоже не вместят.

Но сейчас это неважно. Я решил, что мы достаточно отошли от чужих ушей и обернулся. Бородач тут же остановился, но остальные последовали его примеру не сразу. И последним остановился тот, наглый, что сразу мне не понравился. Вздохнув, я представился:

— Я Лиал, наследник Нумеро, владетеля Малого дома Денудо, что на севере. И следующие десять лет вы будете служить мне и моему отцу.

Наглый скривился:

— Эт нам на север шагать? Говорят, там ещё холодней. Вот ведь не повезло.

Я ещё раз вздохнул, шагнул вперёд и вбил кулак в живот наглого.

Когда его согнуло и скрючило, спокойно заметил:

— Я не разрешал тебе говорить. И если ты ещё раз откроешь свой рот, то помни, что ты должен обращаться ко мне — мой господин или достопочтенный Лиал. И лучше первое, мне так привычней. Ты понял?

Наглец прохрипел:

— По-о-онял.

Я снова вздохнул, уже устало. Насколько всё было легче с солдатами Дома, которые служили нам не первый год. Хорошо ещё, что гаэкуджа Креод за время нашего пути дал мне несколько советов. Следуя самому главному из них, я пнул Наглого, на этот раз разбивая ему лицо в кровь, оставляя отметину, которая будет напоминать ему о моих словах несколько дней. Заметил:

— Не знаю, откуда ты родом, но там, видимо, простолюдины идаров считают за равных. А это не так. Скажу больше, ты продал себя на людском рынке и теперь на десять лет принадлежишь мне. За риск умереть солдатом ты уже получил своё серебро. И сейчас мне очень хочется просто сломать тебе шею, наплевав на проблемы с гильдией найма. Ты понял меня?

Наглый сплюнул кровь, утёрся и прошипел с земли:

— Понял, мой господин.

Я потерял к нему интерес, перевёл взгляд на бородача:

— Как тебя зовут?

— Кодик, мой господин.

Я кивнул, повёл рукой:

— С этого дня ты хённам моего десятка. Ты знаешь, за что он получает двойное жалование?

— Знаю, мой господин. За порядок в десятке, — бородач Кодик усмехнулся и добавил. — Но, мой господин, на первых порах здесь работы будет больше, чем на двойную плату.

Я покачал головой в восхищении. Да они все здесь наглецы? Расплывчато ответил:

— Справедливо, но и ты должен доказать, что способен тянуть такую ношу.

Повернувшись к остальным, заметил:

— Я не буду спрашивать, как вас зовут, откуда вы и прочее. Мне это, честно говоря, не интересно. Сейчас я хочу знать самое важное. Кто из вас когда-нибудь записывался в ополчение?

Тишина стала мне ответом. Я кивнул. Как и думал.

— Кто, кроме хённама умеет обращаться с луком?

Тишина. Но Кодик хмыкнул и качнул головой:

— Второй справа, мой господин.

Я скользнул взглядом по съёжившемуся тощему парню, что всё косился на утирающего кровь Наглеца, кивнул:

— Благодарю, хённам. А что у него с чтением следов?

На этот раз парень ответил сам:

— Умею, отец учил.

Через миг ему прилетел подзатыльник от Кодика, что начал отрабатывать свой двойной хлеб:

— Что ты забыл добавить?

Тощий тут же опомнился:

— Мой господин!

Я обратил внимания на его руку, который он тёр голову. Узкая ладонь, четыре пальца, явный след крови Предка Фирма, королевства Андамо. Отвернувшись, вновь кивнул Кодику, продолжил спрашивать:

— Кто умеет читать и писать?

Тишина.

— Кашеварить?

Неожиданно встрепенулся тот низкий мальчишка с края, которого я посчитал самым бесполезным:

— Я, мой господин.

Кодик тоже оживился:

— Господин, нам бы хоть немного в счёт жалования на еду выдать, а то негусто кормят нас, так и ноги протянуть можно.

Я потёр щеку. И вопрос-то задал только потому, что гаэкуджа Крейдо советовал всегда назначать на это дело одного, один раз выбранного человека, а не каждый день нового, а выходит, что мне и впрямь придётся озаботиться кормлением солдат? Разве не должна их кормить Кузня? Там же, где они будут спать? И где деньги, которые они получили от людей Верде?

Снова туманно пообещал:

— Разберёмся.

Но заметил, как при этих словах все нахмурились. Нужно не забыть. Голодными они точно у меня долго не пробегают.

Пока я расспрашивал выбранных себе солдат, выбор остальных птенцов уже подошёл к концу. Похоже, чем меньше оставалось людей, тем быстрей мои соученики принимали решение, не собираясь вникать в детали и свой выбор. Зря конечно, но кто знает, как долго бы я сам выбирал из двух отрядов стариков.

Силы голоса Глебола хватило, чтобы его услышали, наверное, и на стенах Кузни.

— Птенцы Кузни! Собраться возле меня! Живо!

Я, да и все на этом поле повернулись в его сторону. И увидели новую фигуру, которой не было с утра. Владетель Верде.

Что же, не думаю, что это тот приказ, после которого нужно медлить. И так посчитали все. Меньше сотни ударов сердца и все мы выстроились перед Глеболом.

Он развернулся, кланяясь, владетель Суав шагнул вперёд и заговорил. Теперь, когда мы стояли в трёх шагах, ему не нужно было орать как Глебол, так что вздувались жилы на шее.