Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Причём уже в имперский период, опираясь на библейскую традицию, академик Н.Я. Марр, всегда подчёркивая отдалённое родство всех трёх языковых групп, всё же чаще говорил о самобытности яфетской языковой группы по отношению к другим семьям. Правда, уже после революции, когда он начал постепенно пересматривать библейскую традицию в марксистском («стадиальном») духе, то он уже заговорил о том, что речь должна идти не об отдельных или замкнутых языковых группах, а об общечеловеческом единстве глоттогонического (языкотворческого) процесса и о последовательных стадиях развития всего общечеловеческого языка. При этом, постулируя свой главный тезис, что человеческий язык и само мышление менялись стадиально, он перенёс весь центр тяжести с исследования формальных структур языка на его идеологию. Кроме того, выделив самую раннюю (космическую) и самую позднюю (технологическую) стадии развития языка, академик Н.Я. Марр придумал и стадиальную классификацию всех языков.

В его тогдашнем представлении таких стадий в процессе глоттогенеза было четыре: 1) на первой стадии возникли языки системы первичного периода (китайский, японский и др.), у которых было обнаружено «наличие окаменелостей в письменной речи»; 2) на второй стадии возникли языки системы вторичного периода (угро-финские, турецкие, монгольские и др.); 3) на третьей — языки системы третичного периода (хамитские), «пережившие яфетические языки», и наконец, 4) на четвёртой стадии возникли языки системы четвертичного периода (семитские и индоевропейские).

Чуть позже этот маститый академик дополнил данную теорию ещё одной древнейшей стадией глоттогенеза. Опираясь на известное марксистское положение о ключевой роли ручного труда в развитии всей человеческой цивилизации, он заявил, что на самом раннем этапе становления «человека умелого» (homo habilis) господствовала кинетическая речь в виде характерной мимики и различных жестов, теснейшим образом связанная с самим способом ручного трудового процесса. Причём он сразу заявил, что именно с развитием этой кинетической речи синхронно начался и сам процесс вычленения человеческого сознания из привычной ему природной среды и его дифференциация.

Кроме того, как уверял сам академик Н.Я. Марр, именно об этом ещё 200 лет назад писал и знаменитый итальянский философ Дж. Вико, который в своём известном сочинении «Основания новейшей науки об общей природе наций» (1725) Утверждал, что первым человеческим языком был не фонетический, а «немой язык посредством знаков или тел, имевших естественную связь с идеями, которые они должны были обозначать». Сам академик Н.Я. Марр не раз ссылался на работы Дж. Вико, а также говорил о том, что на его научные воззрения опирались также К. Маркс, Ф. Энгельс, П. Лафарг и другие корифеи исторического материализма.

Между тем уже весной 1923 г., выступая на одном из заседаний в Академии наук, он совершенно неожиданно отверг существование индоевропейской языковой группы и породил очередного «монстра» в виде «нового учения о языке», с которого и следует вести подлинно «новую эру в языкознании». При этом, как считают ряд учёных (В.М. Алпатов, С.И. Романовский[227]), именно тогда сам академик Н.Я. Марр не только угробил собственное детище — «яфетическую теорию», — но и, по сути, ушёл от настоящей науки и увёл за собой в фантастические бредни всю советскую лингвистику. Более того, один из самых злобных критиков Н.Я. Марра предельно откровенно заявил, что отдавшись во власть марксистско-ленинской теории, он «прошёл вместе с ней полный эволюционный цикл: марксизм — марризм — маразм».[228] Вместе с тем следует сказать, что их современные оппоненты (Б.С. Илизаров[229]), будучи по своей природе абсолютно такими же антисоветчиками, отрицают данный факт и утверждают, что речь следует вести не о «кончине» марровской теории, а лишь о некой трансформации данной теории в особую стадию человеческого глоттогенеза, напрямую связанную с переходом к классовому обществу.

С этого момента и до конца своих дней академик Н.Я. Марр написал немало различных работ, в которых он усиленно пропагандировал и развивал «новое учение о языке», базирующееся теперь на идее возникновения всей человеческой речи из первичных «трудовых выкриков» или звуковых комплексов. Причём, если сначала он выделял двадцать четыре таких комплекса, а затем свёл их к двенадцати, то в конце своих «научных» изысканий, положенных затем в основу изобретённой им «лингвистической палеонтологии», он остановился всего на четырёх звуках или так называемых первичных «трудовых выкриках», изначально «не имевших никакого значения» и использовавшихся исключительно в магических целях. Более того, это ключевое положение новой вариации прежней марровской теории стало «элегантно» сочетаться с его очередной новацией об изначальной множественности языков, поскольку, несмотря на всю общность этих четырёх «выкриков», разные социальные группы придавали им совершенно разное значение.

Как и почему именно эти звуковые комплексы Н.Я. Марр определил как базовые, он никогда и нигде не пояснил. Несколько позднее за него это попытался сделать один из его ближайших учеников и преемник на посту директора Института языка и мышления АН СССР академик И.И. Мещанинов, опубликовавший две известные работы — «Введение в яфетидологию» (1929) и «Новое учение о языке: стадиальная типология» (1936). Однако все дальнейшие работы самого академика Н.Я. Марра, созданные им в 1920-1930-х гг., в частности «Общий курс учения о языке» и «Бакинский курс», в конечном счёте свелись к тому, чтобы доказать главный постулат своей теории — все языки проистекают из четырёх первичных звуковых комплексов. Причём, ускоренными темпами приспосабливая «новое учение о языке» к марксистской «пятичленке» и классовой теории, Н.Я. Марр и его ученики довольно быстро и легко обнаружили и целые революционные сломы в лексике и семантике различных языков в период всех эпохальных (революционных) перемен в истории человеческой цивилизации и даже заявили об открытии ими нового явления — особой «речевой революции» как составной части общекультурной человеческой революции.

Если попытаться коротко суммировать все открытия Н.Я. Марра, сделанные им в последние годы, то основные положения «нового учения о языке» выглядят следующим образом: 1) язык имеет классовую природу, являясь «надстройкой» над социально-экономическим базисом; 2) стадиальность языка напрямую связана со стадиальностью человеческого общества, а значит, Рано или поздно должен возникнуть новый язык коммунистического общества; 3) человеческий язык произошёл от «трудовых выкриков» в результате «звуковой революции» и напрямую связан с началом трудовой деятельности человека; 4) все слова всех языков имеют общее происхождение (моногенез) от «четырёх элементов» — изначальных трудовых выкриков — «сал», «бер», «йон» и «рош» и, наконец, 5) язык может изменяться до неузнаваемости посредством «социального взрыва», как, например немецкий язык, выросший из сванского языка.

Надо сказать, что ещё при жизни Н.Я. Марра к его необычайно «смелым» открытиям и научным сочинениям относились крайне неоднозначно. Например, два крупнейших представителя Пражского лингвистического кружка, ставшего тогда одним из главных центров структурной лингвистики, профессора Роман Осипович Якобсон и Николай Сергеевич Трубецкой называли его труды «белибердой параноика», рецензировать которые «должен не лингвист, а психиатр». В то же время главный партийный идеолог, а затем и лидер «правых уклонистов», известный «путаник» и русофоб Николай Иванович Бухарин, напротив, восторженно писал о том, что «при любых оценках яфетической теории Н.Я. Марра необходимо признать, что она имеет бесспорную огромную заслугу как мятеж против великодержавных тенденций в языкознании, которые были тяжёлыми гирями на ногах этой дисциплины». Аналогичных восторженных эпитетов «новое учение о языке» удостоилось из уст и других сильных мира сего, в том числе Льва Давыдовича Троцкого, Анатолия Васильевича Луначарского, Михаила Николаевича Покровского, Андрея Януарьевича Вышинского и Сергея Фёдоровича Ольденбурга.