Сара Дейн - Кэтрин Гэскин

Лицо Сары смягчилось, на нем появилась слабая улыбка, прежде чем она вновь повернулась к бушу.

Сара стояла в дверях кухни и осторожно осматривала ее. Все в ней было точно так же, как когда она ушла за лошадьми. Ложка, которой пользовалась Энни, лежала на полу в луже застывшего жира. Последние лучи вечернего солнца отбрасывали на пол ее тень, длинную и тонкую. Запястье ныло от усталости, когда она подняла пистолет на уровень пояса. Она шагнула внутрь.

Почувствовав себя снова в знакомом тепле дома, Дэвид вздумал возобновить свои жалобы на обиду. Он начал бурно крутиться в своей импровизированной люльке, испуская яростные вопли, голодные и злые одновременно. Сара крепче притиснула его к своему боку левой рукой и попыталась умерить его крики, прижав к груди. Повязка, которая приняла на себя всю его тяжесть, пока она ходила за лошадьми, врезалась в шею, как проволока. Он колотил ее руками, и с каждой его попыткой вырваться твердый узел шали все крепче впивался ей в шею.

Сдерживая слезы усталости и досады, она остановилась, прислушиваясь к бешеному стуку в дверь кладовки, который приветствовал первые крики Дэвида. Стук продолжался, а вопли Дэвида стали пронзительными. Сара прижала его еще крепче и наставила пистолет на дверь, устремив на нее пристальный взгляд.

Через весь этот грохот послышался голос Энни:

— Откройте, мэм! Ой, откройте, ради всего святого! Те две сбежали!

Сара не отвечала: глаза ее сузились от недоверия, она подобралась поближе к большому кухонному столу, чтобы найти опору для Дэвида, что дало ей возможность ловчее взять пистолет.

— Ой, мэм… мэм! Выпустите меня, Бога ради!

В голосе были страх и отчаяние, это были крики женщины, испуганной и оставленной в одиночестве. За два года Сара прекрасно изучила Энни Стоукс: она была проходимкой и интриганкой, но актрисой она не была. Сара почувствовала, что на этот раз та говорит правду. Она положила пистолет на стол и стала искать ключ от кладовки.

Когда дверь была открыта, Энни неверным шагом вышла оттуда.

— Они сбежали! — выдохнула она, ее простецкий голос звучал пронзительно и действовал на нервы. — Через окошко! — добавила она зачем-то.

Не говоря ни слова, Сара осмотрела кладовку. Сообразительная ирландка сумела оценить ситуацию и воспользовалась ею. Не совсем разобравшись в происходящем, она рискнула, в прямом смысле слова, своей шкурой в надежде, что сможет последовать в буш под охраной бунтовщиков. Вторая женщина, которая рабски следовала за Мэри и была слишком глупа, чтобы сообразить, что происходит, тоже, как и следовало ожидать, сбежала.

Они вместе подкатили к окну бочки с патокой, чтобы сделать из них удобную площадку под окном, и совместными усилиями сбили деревянную решетку, используя пустой бочонок. Подумав о чудовищной силе, таящейся в руках этой неуклюжей полоумной, Сара поняла, что побег не был для них проблемой.

Стенка под решеткой была изрядно поцарапана, а на полу валялись древесные обломки. Она безмолвно отвернулась, плечи ее опустились.

Энни стала заламывать руки.

— Я ведь не сбежала, мэм! — завывала она. — Они говорили, я дура… Но я с ними ни за что не пошла бы, миссис Маклей, мэм! Я бы вас разве бросила?

Сара машинально кивала.

— Да, Энни, да… я знаю.

У Энни было еще много что сказать: она изливала целый поток информации, наблюдений и настойчивых уверений в преданности. Сара слушала ее вполуха, выбирая в потоке слов лишь то, что могло оказаться важным. Постепенно у нее сложилась полная картина. Неожиданный приезд Эванса, его возбуждение, столб дыма над деревьями — все это дало им понять, что произошло. То, что их заперли в кладовке под угрозой пистолета, подтвердило их предположения. Стоя на бочонке и прижавшись к щели в стене, Мэри увидела, что трое ссыльных, которых она не узнала, вооруженные ружьем, киркой и мотыгой, тихонько пробрались мимо дома. Они не сделали попытки войти, а прошли прямо к сараям. Именно тогда ирландка и приказала своей подруге помочь ей разбить решетку.

Сара прервала ее:

— Трое незнакомых ссыльных, ты говоришь? Вооруженных?

— Да, мэм.

Сара судорожно стащила через голову шаль с Дэвидом.

— Вот, — задыхаясь, она всунула рассерженного вопящего ребенка в объятия Энни, — возьми его и дай ему чего-нибудь поесть. Попробуй его успокоить.

Прерванная на середине повествования, Энни удивленно посмотрела на Дэвида и ахнула, увидев, что Сара повернулась и бросилась из кухни.

В кабинете Эндрю Сара снова отперла шкаф, вынула одно из трех хранившихся там ружей. Она зарядила его так, как учил ее Эндрю, с благодарностью вспоминая, как он часами заставлял ее практиковаться как раз для таких случаев, как этот. Она зарядила ружье и тщательно проверила патроны, затем повернула назад к кухне.

Но возле стола Эндрю она заколебалась и помедлила. Мгновение поразмыслив, она открыла верхний ящик, рукой порылась среди перьев и запасных свечей и нащупала маленький кривой кинжал итальянской работы, которым они иногда пользовались для разрезания бумаги. Это была изящная, опасная на вид вещица с тонким лезвием. Взяв его в руку, она мрачно задумалась о том, что может произойти, если ссыльные захватят Кинтайр, очень ярко представив себе обагренные кровью руки Эванса и его рассказ о том, как он нашел истерзанное тело Денвера.

Пока она там стояла, раздались первые выстрелы: их было четыре.

Она на несколько секунд опустила ружье на стол, просунула кинжал за корсаж так, чтобы не была видна резная рукоятка. Холодок заостренного лезвия на груди придал ей немного уверенности.

Потом она взяла ружье и направилась на кухню.

При звуке выстрелов Энни начала какое-то своеобразное монотонное завывание — что-то среднее между звериным воем и человеческим воплем. Сара стиснула зубы. Она положит конец этому нечеловеческому звуку, чего бы ей это ни стоило. Если ей суждено умереть, то только не под завывание Энни.

Когда она дошла до кухни, прозвучал еще один выстрел.

Этот одиночный выстрел вдруг заставил Энни замолчать. Она обернулась к Саре с отчаянной мольбой в глазах.

— Все уже с нами кончено, мэм! Нам конец! — всхлипнув, она указала на окно. — Вон Тригг там, раненый, наверное. А Хогана и вовсе не видать.

Сара бросилась мимо нее к окну, страх спазмой сжал все внутри. Она внезапно осознала всю глубину зависимости от нее Энни и Дэвида, свою собственную беспомощность и невозможность защитить их в случае нападения бунтарей на дом. И она подняла ружье и укрепила его на подоконнике, скорее, для поддержания духа, сознавая, что если бунтовщики придут, два ружья ненадолго задержат их продвижение. Она лишь надеялась, что до Энни это не слишком скоро дойдет.