Сказка для сказочника - Елена Плахотникова

Бежать в пещерах нельзя. Каждый шторм оставляет здесь свой подарок. Приходится быстро идти и внимательно смотреть под ноги и вперед.

Этих валунов прежде не было. Как и этого безголового мертвеца. Как и твари, что метнула щупальца мне навстречу. Два удалось оторвать сразу. Потом еще два. Одно пришлось перекусить. Кровь у чудовища горько-соленая и вонючая. Кормиться такой нельзя. Еще одно щупальце вцепилось когтем в мешок и поволокло меня к валуну. Из-под камня высовывались другие щупальца полураздавленные и без когтей.

Избавился от когтя, откатился к стене и придавил чудовище вторым валуном. Может он добьет глубинную тварь. Ведь издыхает почти, а пытается охотиться.

Костяной грот был почти рядом, когда в пещеры пришла вода.

Можно зайти в грот и переждать. Он никогда не затапливается до самого верха. Но долго ждать нельзя воздух в гроте плохой. И вода по стенам плохая течет. Кожа от нее чешется и облазит. Лучше сразу идти к Треснутой Лестнице. Вот только тоннель перед ней узкий и низкий. Если его затопило, то вернуться в грот можно и не успеть.

Тоннель еще не затопило. Но все сто шесть шагов пришлось идти по воде. По пояс. По грудь. По горло. По ноздри. Последние двенадцать шагов под водой.

Первая ступенька Лестницы начинается еще в тоннеле. Многие спотыкаются об нее. Вторая ступенька через два шага. Потом сразу пять ступеней подряд и опять длинная в три шага площадка. После нее подъем становится неудобным низкие ступени, высокие, низкие и высокие вперемешку. Иногда через две-три, иногда через десять-одиннадцать одинаковых ступеней. Но все ступени узкие на полстопы. Идти приходится на ощупь и прижимаясь к правой стене. В левой стене попадаются больше трещины и провалы. Из них тянет холодным или мокрым ветром. В правой стене тоже есть трещины, но они не шире ладони. Лестница становится уже. И извивается как нибра в темноте.

От ночного зрения мало пользы. На лестнице совсем нет света, ни лунного, ни звездного. Свет будет впереди. Там, где трещина расколола скалу и Лестницу. Трещина небольшая ее можно перепрыгнуть. Но прыгать надо вверх и без разбега. И еще удержаться на узких ступенях. Когти здесь не помогут ступени каменные. Тех, кто не удержался, больше не видели. Ни живыми, ни мертвыми.

Дальше надо подниматься еще осторожнее. Стены с правого и левого бока сильно истрескались, прикасаться к ним нельзя. Часто на ступенях попадаются камни. Их легче нащупать, чем увидеть. На Лестнице опять темно.

После трещины и двух поворотов Лестница становится шире. И впереди появляется свет. В скале пробиты дыры, через которые Далилос смотрит на море. В штормы Трехлунья они не закрываются волны бьют скалу с другой стороны. Закроют "окна" в сезон жары и ветра. А смотреть на море Далилос станет с большой площадки, которой заканчивается Верхняя тропа.

Последняя ступенька Лестницы самая длинная восемь шагов. За ней начинается ровный коридор. С одного бока дыры-окна, с другого дверь в комнату Далилоса. Дверь широкая в нее не надо входить боком и она открыта. Только штора из желтого меха опущена. Далилос занят, но Далилос ждет.

Мокрую одежду быстро не высушить, а плащ оказался мокрым и рваным. Коготь чудовища разодрал непромокаемый мешок. Надевать плащ я не стал. Только свернул его и убрал обратно в мешок.

Осталось подойти к шторе и сказать:

- Ты звал меня я пришел.

Далилос не любит, чтобы его называли Мудрейшим или Величайшим. "Не тебе измерять мою мудрость!" - так он сказал наставнику, который совсем недолго пробыл в Обители.

- Заходи.

Штору можно отодвинуть и войти.

Если бы он сказал: "Жди!" - пришлось бы стоять и ждать. Один ученик простоял так целый день и полночи.

Комната у Далилоса большая десять шагов на восемь. На полу коврики из сухой морской травы. В углу, там, где стены завешены шкурами, на полу тоже лежат шкуры. В другом углу, там, где окно, стоит низкий стол. В комнате много полок и ниш, и все они чем-то заняты. Стол тоже не пустует. Четыре сезона минуло с того дня, как я был здесь в последний раз. В комнате ничего не изменилось. Только коврики на полу новые. Их меняют каждый сезон. В обители делают много ковриков. Все ученики освоили это ремесло. И плетут коврики сначала для своей комнаты, а потом на продажу. У кого-то это получается лучше, у кого-то хуже, но все ученики знают хотя бы одно ремесло, кроме основного.

Если минои не захотят нанимать урода, буду зарабатывать на корм ковриками. Их я могу плести лежа, сидя, стоя и в полудреме.

Далилос был не один.

Возле окна стоял высокий чужестранец. На острове одеваются и обуваются не так. Чужестранцы редко приплывают на остров, только если хотят быстро нанять оберегателя. Но пора для плавания неподходящая не каждый капитан выйдет в море перед Трехлуньем. Только самый умелый и самый жадный. И сабиров чужестранцу пришлось отсыпать столько, чтобы хватило на новый корабль.

- Миной, твой оберегатель пришел.

Первого миноя оберегателю находит Далилос или наставник. И две трети платы остаются в Обители.

Чужак обернулся. Он оказался нортором. Надменным, величественным, прекрасным. Его лицо прикрывала золотистая пудра. Старший нортор. Только они пользуются такой защитой от солнца. И очень старый нортор. Ни тело, ни лицо не выдают возраст только глаза. Не бывает таких глаз у того, кому всего лишь двести лет. И я знал, что видят эти глаза.

Урода с серой полосой на лбу. Выродка. Грязнулю в мокрой одежде.

- Это твой миной, ученик.

Я молча поклонился и пожалел, что не могу отказаться от этого миноя. Но если откажусь, мне останутся коврики и позорная кличка. Первый миной для ученика это последнее испытание.

Нортор тоже промолчал. Он мог бы отказаться, но другого оберегателя он не получит. Ни сегодня, ни завтра, ни через сезон никогда.

Далилос смотрел на нас и улыбался. Как арусга.

- Ступай на площадку, ученик. Принеси клятву. Миной, ты можешь посмотреть.

Площадка была большая пять шагов на три и мы разместились на ней все трое. Море бушевало где-то внизу. Луны то прятались за тучи, то появлялись сразу три. И тогда волны блестели и сияли, как чешуя нож-рыбы в воде. Ветер был слабее, чем в сезон жары, но я не стал подходить к самому краю. Принести клятву можно и посреди площадки. Раздеваться я тоже не стал. Далилос ничего не говорил про раздевание.

Понял руки вверх, расставил ноги пошире, нашел среди туч звезду и начал:

Мы врастаем в землю корнями,Подпираем мы небо ветвями,Пьем мы тучи большими глотками,Солнце мы поедаем кусками,И сливаемся с миром мы этим,Этот мы теперь бережем.

Волна с грохотом ударилась о скалу и почти добралась до Желтой площадки. До нас долетели брызги.

- Мир слышал твою клятву, - сказал Наставник Наставников. Теперь ты оберегатель. Иди и оберегай!

А мой миной фыркнул.

- Оберегатель, спроси миноя, почему он смеется, - велел Далилос.

Я спросил.

- Скажи, оберегатель, ты слышал песню норторских мечников?

- Нет, миной.

- Тогда слушай:

Землю топчем мы ногамиНебу мы грозим клыкамиСолнцу мы в глаза глядимИ весь мир мы победим!

Голос у Старшего нортора тоже был красивым. И звучным. Шторм не заглушал его. Ритм песни и слова чем-то напоминали слова моей клятвы.

- Понравилось? спросил он.

- Нет.

- Почему?

- Похожа на мою клятву… но совсем другая. Злая.

Старший засмеялся, показав небу клыки. Глаза нортора отливали красным.

Далилос молчал. И улыбался.

Миной посмотрел на него и улыбнулся так же, как он, не показывая зубов.

- Благодарю тебя, Мудрейший, что выполнил мою просьбу. И за то, что позволил увидеть ритуал, тоже благодарю. Я хочу сделать подарок оберегателю. Ты позволишь?

- Он твой оберегатель. Можешь делать с ним то, что он позволит.

- Держи!

Старший бросил в меня маленький легкий комок. В полете комок развернулся в тонкий полупрозрачный шарф. Ветер подхватил его, но я не дал подарку улететь в море.

- Зачем мне это?

- Повяжи себе лоб.

Я посмотрел на Наставника Наставников. Он молчал. И не улыбался.

16.

Или Крант гениальный "показывальцик", или я соскучился по добротному кино. Где изображение и звук на высшем уровне. Конечно, запаха и вкуса не было, как в снах про Ксюху, а в остальном все было очень реально. И впечатлило тоже очень даже.

Блин, да если б мне так к Максимычу на прием ходить пришлось, я б каждый день по стакану валерьянки выпивал! Полстакана перед походом к начальству, остальное - по возвращению. Для успокоения нервов и всего организмуса.

- Ну, и крыса этот твой Далилос!

Крант задумчиво посмотрел на меня. Похоже, его мысли бродили где-то далеко.

- Почему крыса?