Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов

Земным адом для бесправных евреев оставался по-прежнему город Киев, искусственно изъятый из «черты оседлости», в гуще ко­торой он стоял. Сверх привилегированных постоянных жителей сюда допускался временный приезд евреев по делам, но полиция зорко следила, чтобы приезжие не засиживались в городе дольше разре­шенного срока. Она периодически устраивала облавы на них, как на бродячих собак. Раз в неделю полиция производила ночью обла­ву в гостиницах и постоялых дворах, задерживала пойманных «бес­правных» и высылала из города на места постоянного жительства, а там их предавали суду за незаконное проживание в Киеве. Ввиду этой тяжелой ночной работы на усиление состава киевской поли­ции была ассигнована ежегодная сумма в 15 тысяч рублей из сумм еврейского коробочного сбора. Таким образом, евреи должны были сами оплачивать труды полицейских агентов, которые их преследовали: приговоренный к повешению должен был платить за веревку. В Сибири власти изобрели такое правило: еврей-купец или ремесленник, приписанный к одному из сибирских городов, может жить только в этом городе. Так как многие жили не в местах своей случайной приписки, а в других, то началось принудительное пере­селение: приписанные к Томску евреи, жившие в Иркутске, высыла­лись целыми партиями в Томск, а навстречу им шли партии выслан­ных из Томска, имевших несчастие числиться в метрических книгах Иркутска. Людей перетасовывали как колоду карт, и такая практика не встречала возражений даже со стороны Сената (1897).

Экономическая разруха была следствием этих гонений. В 1894 г. министр финансов Витте провел закон о казенной монополии тор­говли водкою и другими крепкими напитками. Приспособляясь ко вкусам высших сфер, он доказывал еще Александру III, что эта мо­нополия подорвет в корне «еврейскую эксплуатацию», которая свя­зана преимущественно с шинкарством в городе и деревне. Поэтому монополия вводилась особенно энергично в западных «еврейских» губерниях, и до 1898 года все частные питейные дома уступили здесь место казенным винным лавкам, «монополькам» или «царским ка­бакам». Вследствие этой реформы лишилось заработка несколько десятков тысяч еврейских семейств, кормившихся либо непосред­ственно от винного промысла, либо от связанных с ним занятий — содержания корчем, хлебных складов в деревнях и т. п. С точки зре­ния моральной все лучшие элементы еврейского общества могли бы приветствовать реформу, которая сняла с народа безобразное пятно — шинкарство, наследие старой Польши. Самый трезвый в мире на­род, евреи с радостью уступили бы водочную торговлю имевшим внутреннее влечение к вину русским кабатчикам и чиновникам, если бы существовали более почетные пути заработка. Но, закрыв вин­ный промысел, кормивший около четверти миллиона евреев, прави­тельство не подумало о снятии ограничений, заграждавших им путь к полезным профессиям. Лишившись куска хлеба в сельских корч­мах, жертвы монополии бросились в города, а тут они встречались с той мелкой торговой и ремесленной беднотой, стон которой носил­ся по Неману, Днепру и Висле.

По всеобщей переписи 1897 года евреев в России числилось около 5 200 000. Из них в 15 губерниях «черты оседлости» жило в круглых цифрах 3 600 000, в Царстве Польском 1 300 000, в Вос­точной России 300 000. Около половины всего еврейского населе­ния (49%) жило в городах, около одной трети (33%) в местечках и одна шестая часть (18%) в деревнях. По профессиям еврейское насе­ление распределялось так: из каждых ста человек были заняты в тор­говле приблизительно 37, в промышленности (ремесленники, фаб­риканты, рабочие, служащие) тоже 37, в свободных профессиях 5, в сельском хозяйстве 3, в армии 1, а 17% принадлежали к числу лиц без определенных профессий. Особенностью данной эпохи является уве­личение еврейского фабричного пролетариата, что имело связь с раз­витием фабричной промышленности во время управления министра финансов Витте.

Объезжавший «черту оседлости» в то время русский экономист, профессор Субботин, отмечал устрашающий рост пауперизма среди еврейского населения. С 1894 по 1898 год число нуждающихся се­мейств увеличилось на 27%; число несостоятельных, получавших пособие от общин к празднику Пасхи, доходило в больших городах до 40-50% всего еврейского населения. Многие готовы были занять­ся земледелием, но в деревню новых поселенцев не пускали, запре­щая даже арендовать десятину земли. Пробовали ходатайствовать перед правительством о дозволении покупать небольшие участки земли для личной обработки, но получили отказ. В Минске город­ская управа отказалась продать участок загородной земли еврейско­му филантропу для устройства там учебной фермы. Даже ученикам, окончившим курс в школе еврейской земледельческой фермы близ Одессы, правительство не разрешало покупать клочок земли для ве­дения честной трудовой жизни, к которой они готовились. Такими же способами тормозилось и дело усовершенствования ремесленно­го труда, который стоял на низком техническом уровне. Злостно ме­шали даже делу организации помощи трудящимся. Киевский милли­онер Бродский решил устроить в Киеве ремесленный банк, для ока­зания помощи бедным ремесленникам без различия исповеданий, и пожертвовал на это 120 000 рублей. Когда он представил на утверж­дение устав банка, начальство потребовало, чтобы директор и председатель правления банка были непременно христианами, а среди членов правления мог быть только один еврей. На это на­глое требование Бродский ответил: «Будучи сам евреем, я никоим образом не могу согласиться, чтобы в уставе учреждения, осно­вываемого на жертвуемые мною деньги, были включены ограни­чения для моих единоверцев». И он взял свое предложение назад

(1895). Киев лишился ремесленного банка, пострадали и христиан­ские ремесленники, но зато евреям был причинен материальный вред и нанесено моральное оскорбление, а этого только и нужно было властвующей юдофобии.

От свободных профессий, к которым стремилась лишенная до­ступа к государственной службе еврейская интеллигенция, ее всячес­кими способами отгоняли. Молодых юристов не пускали в адвока­туру на основании закона 1889 года. Министр юстиции никогда не давал разрешения на зачисление в сословие присяжных поверенных еврея, окончившего стаж помощника присяжного поверенного. Вследствие этого численность евреев в адвокатском сословии пони­зилась с 14% до 9%. Притесняли и евреев-врачей. Они вынуждены были заниматься частной практикой, хотя многие по своим способ­ностям могли с пользою занимать академическую или клиническую должность. На государственную службу их не принимали, и даже автономные земства часто отказывались от их услуг, печатая в объяв­лениях о приглашении врачей оговорку: «Кроме евреев».

Железными тисками сдавливалось школьное образование евре­ев. Учебная норма, введенная в 1887 г., хорошо исполняла свою мис­сию избиения младенцев, стучавшихся в двери учебных заведений. В начале 1898 г. пост министра народного просвещения вместо Делянова занял московский профессор Боголепов. Делянов еще иногда смягчал жестокость нормы, но его преемник — профессор, ставший жандармом просвещения, — не знал никакой жалости. В его трех­летнее управление не только не допускались отступления