Библиологический словарь - протоиерей Александр Мень

Говоря о Воскресении, Б. выражается крайне двусмысленно. Он признает его реальность, к–рая открылась только очам веры учеников. Фактически именно то, что они восприняли Крест как спасающий акт, и было верой в Воскресение. Умерший на Голгофе оказался живым д л я а п о с т о л о в ; и этот их опыт был мифологически выражен в сказаниях о пустом гробе и пасхальных явлениях. Такая трактовка ставит нас перед еще большей загадкой, чем само Воскресение. Разумеется, никакой научный анализ не способен объять истину Воскресения, хотя бы потому, что она научно необъяснима, но в Евангелиях все говорит против того, что ученики были готовы к восприятию тайны Креста и Воскресения. Наоборот, они были подавлены и растеряны. В лучшем случае они могли сохранить благоговейную память о Распятом, как хранили люди память о Моисее или Исайе. Все здание христианства покоится на том, что Христос победил вопреки ожиданиям апостолов. Пасхальные явления были н е о ж и д а н н ы м и.

Демифологизация вызвала ряд серьезных возражений. Хотя мало кто из богословов сомневался, что отправная точка Б. верна (Слово Божье должно в каждую эпоху искать новых форм выражения), но есть сверхрассудочная реальность, к–рая не может быть выражена иначе, чем символич. языком, языком *мифа (в глубоком смысле слова, а не как «басня» и «вымысел»). Сомнительна и реконструкция Б. древнего представления о «трехпалубной Вселенной». Если в какой–то мере она отвечает ранней *космографии ВЗ, то распространять ее на НЗ нет оснований. Античные мифы олицетворяли природу. Библейское учение, напротив, видело в Боге запредельную тайну (см. ст. Богословие библейское). «Вторжение», «вхождение» Слова Божьего в мир (через пророчество, Откровение и Боговоплощение) отражает вовсе не «наивное донаучное воззрение», а учение о встрече Запредельного и конечного как чуда в самом высоком смысле слова. Говоря о «небе», Библия не имеет в виду нечто пространственное: это иной мир, Сверхбытие, к–рое по воле Сущего проникает в бытие тварное. Земные, образные, натуроморфные термины непригодны для описания высшей реальности. Они суть символы того, что не может быть выражено на языке ограниченного рассудка.

Богословие НЗ у Б. трактуется в духе философии М.Хайдеггера, к–рый считал, что ключ к пониманию бытия — в самом человеке. Но человек в своей повседневной жизни оказывается рабом, отчужденным от собств. природы. Только открыв свою уникальность и конечность перед лицом непостижимой тайны истинного бытия, потрясенный этим человек познает себя и тем самым приобщается к «правде бытия», к–рая не может быть описана в рациональных терминах. «Для Мартина Хайдеггера существует только античная греческая и современная немецкая мысль. Библейская мысль для него никогда не существовала» (К.Тремонтан).

По аналогии со взглядами Хайдеггера Б. комментирует и послания ап. Павла. В глазах Б. их основа — прежде всего антропология, учение о человеке. Тем самым Б. невольно вступает на путь, к–рый еще раньше привел левых гегельянцев от Штрауса к Фейербаху. Согласно Б., учение ап. Павла сводилось к следующему. До того, как была открыта вера, человек был порабощен. Над ним властвовали стихии и духи. Но это, говорит Б., лишь мифологический язык. Ап. Павел «просто пользуется им, чтобы выразить определенный взгляд на человеческое существование». Откровение веры освобождает человека. Этот переворот есть сущность христианства. Б. отрицает достоверность события на пути в Дамаск. То, что произошло с Савлом, есть событие только внутреннее, причем апостол «ждет такой перемены от каждого человека», к–рый принял откровение веры. «Истинная доктрина Павла о спасении, — утверждает Б., — с ее антропологическими и сотериологическими идеями не является продолжением проповеди Иисуса». Вообще роль Христа, хотя бы просто как Основателя христианства, сведена у Б. к минимуму. Богословие НЗ оказывается у него вневременным, почти не зависящим от с о б ы т и й в Иудее. Между тем именно эти события и составляют стержень, на к–ром держится все учение апостола и ранней Церкви. Ап. Павел никогда не выступал как основатель новой религии, он только апостол, посланник Иисуса Христа. То, что он уделяет больше внимания «жизни во Христе», чем «жизни Христа», вполне объясняется тем, что апостол з н а л Христа как живущего в Церкви, в опыте людей, к–рые не видели и не знали Его «во плоти». Но это ни в коей мере не превращало учение апостола в «антропологию». Скорее основой его была христология, построенная на продолжающемся присутствии Господа Иисуса среди верных. Духовное значение библ. событий, особенно таких кардинальных, как явление Христа, не зачеркивает их историч. реальности, а, напротив, ее предполагает. Т. о., демифологизация Б., при самых лучших намерениях, лишала христианство его подлинной основы, к–рая есть Христос, явленный в истории и в духе. Не оправдалось и мнение Б. относительно гностического происхождения «мифа о Спасителе». Свою гипотезу он основывал на взглядах В.Вреде и найденных в 20–е гг. гностических писаниях *мандеев. Дальнейшие исследования показали, что т. н. «гностический миф» хронологически не предшествовал христианству, а, наоборот, питался от него.

Судьбы бультманизма. Как было отмечено, влияние взглядов Б. было весьма значительным. С известными ограничениями его методы исследования форм были усвоены в католич. экзегезе. Нек–рые правосл. авторы, напр., прот.*Клингер, пытались сблизить идеи бультманизма со святоотеч. учением (апофатизм, единство Креста и Воскресения, аллегоризм). Научный авторитет Б. многим казался неоспоримым, однако с середины 50–х гг. его интерпретация НЗ была подвергнута сомнению даже его учениками. Был поставлен вопрос: если главное в благовестии об Иисусе было продуктом Общины, ее измышлением, то как это согласовать с живым свидетельством сотен людей, знавших Христа во дни Его земной жизни и имевших определяющее значение в Церкви? Есть ли основания считать, что традиция была прервана и все пришлось изобретать заново? Как в таком случае могли сохраниться в Евангелиях столь очевидные палестинские черты? Зачем они были нужны языко–христианским общинам? Разумеется, Евангелия — книги Церкви, но следует ли отсюда вывод, что Церковь и евангелисты не донесли до людей достоверного свидетельства о Христе?

С начала 1950–х гг. стали появляться многочисл. серьезные работы богословов и экзегетов разных конфессий, к–рые отказались от скептицизма Б. и отнеслись к НЗ как к историч. документу, заслуживающему доверие, а не просто как к памятнику богословия ранней Церкви. Нем. философ *Ясперс подверг критике саму идею демифологизации. «В мифологических образах, — писал он, — говорят символы, сущность которых не передаваема ни на каком другом языке. Они доступны только в их мифологической форме, незаменимы, непереносимы. Их рациональное объяснение невозможно». В протестантских церквах, особенно в т.н. «вероисповедном движении», взгляды Б. также подверглись резкой критике.

 Jesus, B., 1926; Offenbarung und Heilsgeschehen, Munch., 1941; Das Evangelium des Johannes, Gott., 1950; Jesus Christus und die Mythologie, Gutersloh, 1958; Der alte und der neue Mensch in der Theologie des Paulus, Darmstadt, 1964; Gospels (Form): Paul, in: Twentieth Century Theology in the Making, Ed. by J.Pelikan, L., 1969, v. 1.

 В о л ь ф Э., К современному положению евангелич. богословия в Германии, БТ, сб. 5, 1970; Р е ф у л е Ф., Иисус — Тот, Кто приходит из иного мира, «Логос», 1973, № 3–4; прот. С о к о л о в с к и й П., Рецензия на кн.: [прот.Клингер Г., Доктрина Креста и Воскресения по Рудольфу Б. в сопоставлении с богословием Вост. Церкви, Варшава, 1968], ЖМП, 1969, № 12; *Т р о ф и м о в а М.К., Некоторые проблемы изучения истории раннего христианства, в ее кн.: Историко–филос. вопросы гностицизма, М., 1979; У г р и н о в и ч Д.М., Попытка «экзистенциальной» интерпретации христианства: К проблеме человека в протестантской «неоортодоксии», ВФ, 1966, № 8; C o n z e l m a n n H., Rudolf Bultmann, TTS, S.243–47; M a c q u a r r i e J., An Existentialist Theology: a comparison of Heidegger and Bultmann, Harmondsworth, 1980; O

d e n T.C., Radical Obedience: The Ethics of R. Bultmann, Phil., 1964; *R o b i n s o n J.M., A New Quest of the Historical Jesus, L. — Napervile (Ill.), 1959; S c h m i t h a l s W., An Introduction to the Theology of R. Bultmann, L., 1968.

БУНЗЕН

(Bunsen) Христиан Карл Иосия (1791–1860), нем. протестантский историк, библеист, обществ. — политич. деятель. Б. был одним из идеологов Евангелич. Церкви, возникшей в результате унии лютеран и реформистов. Б. сочетал дипломатич. службу (в Риме, Берне и Лондоне) с плодотворной науч. и богосл. работой. Помимо патрологич. исследований о сщмч. Игнатии и свт. Ипполите ему принадлежат 9 томов «Библейских исследований» («Vollstandiges Bibelwerk fur die Gemeinde», Lpz., 1858–70; изд. завершено после его смерти *Хольцманном Г.Ю.). В них дан перевод библейских книг на нем. яз. с толкованиями. Хотя Б. порой отдавал дань философии пантеизма и рационалистич. пониманию чудес, его книги больше проникнуты верой в Божественность Христа, чем труды *Шлейермахера, на к–рого он ориентировался. Б. защищал необходимость историч. критики Библии и подчеркивал разницу между тем, что было написано современниками и очевидцами, и тем, что дошло до нас в форме легенд. По его мнению, Пятикнижие было завершено в эпоху прор. Исайи (8 в. до н.э.).