Фельдмаршал Румянцев - Арсений Замостьянов

Историческая заслуга Румянцева, а также лучших полководцев и администраторов его поколения — в том, что они сломили силу Оттоманской Порты и утвердили власть Российской империи на Дунае и Чёрном море.

Прочных победных традиций у русской армии ещё не было. Турция тогда ещё не стала «больным человеком Европы» — эта формулировка из середины XIX века. Турецкая армия считалась вполне боеспособной — главным образом, конечно, благодаря необозримым людским ресурсам. Мы увидим, что во всех операциях двух екатерининских Русско-турецких войн турки обладали значительным численным превосходством. Да и вообще Оттоманская Порта была более населённым государством, чем Российская империя. К тому же османы начинали войну, заручившись поддержкой двух крупнейших европейских государств — Англии и Франции.

Румянцев видел, что гарнизоны приграничных турецких крепостей укрепляются, и не сомневался, что противостояния не избежать. В Османской империи, как и в Российской, не всё спокойно: начались, не без российского влияния, восстания христианских народов. Их жестоко подавляли.

Важнейшим обстоятельством в пользу турок была и неспокойная ситуация в Польше. В Речи Посполитой шла война против Барской конфедерации — по существу война против притеснения некатолических подданных польского короля. Конфедерация объединила крупных шляхтичей, боровшихся против российского влияния, — Пулавских, Красинских, Потоцких. Франция поддерживала их финансами и военными советниками. Россия, относившаяся к Польше по-хозяйски, активно выступила против конфедератов в поддержку польского короля Станислава Августа. Осенью 1768 года отряд, состоявший из восставших против конфедерации православных жителей Правобережной Украины и запорожских казаков, в погоне за конфедератами вторгся на территорию Османской империи. А именно — в город Банту.

Султан Мустафа III счёл этот инцидент веской причиной для начала открытого противостояния. Турецкие власти, заключив союз с польскими конфедератами и заручившись поддержкой Австрии и Франции, объявили войну России 25 сентября 1768 года.

Заметную роль в политическом прологе к военным действиям сыграл дипломат Обресков — личность, заслуживающая внимания.

Питомец Шляхетского корпуса, Алексей Михайлович Обресков, попал в Константинополь совсем молодым человеком: ему шёл двадцать второй год. Было это аж в 1740 году! А начал он дипломатическую службу под руководством Александра Румянцева, став его доверенным сотрудником.

За десятилетия, проведённые в Османской империи, Обресков выучил турецкий язык и неплохо изучил местные нравы. После смерти А.И. Неплюева в феврале 1751 года Алексей Михайлович был назначен поверенным в делах в Константинополе и произведён в чин надворного советника, а в ноябре 1752 года назначен резидентом. Перед ним ставилась задача добиваться заключения договора с Турцией о свободе торгового мореплавания России по Чёрному морю. Умнейший дипломат, ловкий, изобретательный разведчик, Обресков своими талантами способствовал многим победам русской дипломатии. Он хорошо изучил особенности султанского двора и умел найти подход к нужным людям. «А ревность искусства и усердия Обрескова довольно похвалить не можно. Да благословит Господь и впредь дела наши тако» — таков был вердикт императрицы, начертанный на реляции усердного посла. Его способности высоко ценил и глава Коллегии иностранных дел Никита Иванович Панин.

Главным противником Обрескова в предвоенные месяцы был французский посланник — опытный царедворец маркиз Вержен. Оба дипломата во взаимоотношениях с турецкими политиками умело использовали старинный приём подкупа — незамысловатого и действенного. Осенью 1768 года турецкий султан потребовал от русского посла немедленного вывода русских войск из Подолии. Опытный дипломат пытался сгладить противоречия, не жалел для этого золота — но тут пришлось отвечать прямым отказом. Нет у него таких полномочий — выводить войска. После той аудиенции Обрескова и его товарищей — всего 11 сотрудников русского посольства — арестовали и поместили в Едикуле — знаменитый Семибашенный замок.

Когда-то, во времена Византии, здесь чеканили монеты. Турки устроили в башне тюрьму, в которую не раз попадали русские дипломаты. Там, в подвале, Обресков и члены русского посольства провели несколько мучительных недель. В марте 1769-го всех их вывезли в ставку великого визиря, после чего Обрескову пришлось принять участие в походе. Русских дипломатов унижали и запугивали, а перед палаткой Обрескова «водрузили в землю копия с торчащими на них почернелыми уже и смрадными головами». После этих мук — снова заключение. Только 17 мая 1771 года с помощью прусских и австрийских дипломатов Обрескова освободили, и вскоре он вернулся в Петербург. Екатерина II пожаловала Алексею Михайловичу орден Святого Александра Невского и 200 тысяч рублей. Вскоре он возвращается к службе, участвует в бесконечных переговорах с османами.

…К началу боевых действий 1769 года Россия сосредоточила на главном Днестровско-Бугском театре военных действий две армии: Первую в районе Киева и Вторую на Днепре, ниже Кременчуга. В Петербурге для руководства ведением войны учреждён был Военный совет при высочайшем дворе. Своим прообразом он имел Конференцию времён Семилетней войны, хотя теперь командующие армиями пользовались большей самостоятельностью.

Командовал Первой и главной армией генерал-аншеф Александр Михайлович Голицын — давний соратник и родственник Румянцева, родной брат оставленной супруги. В молодые годы он служил у Румянцева-старшего, находился в его свите во время Константинопольской миссии. К 1744 году, в мирное время, он достиг чина генерал-поручика. В Семилетнюю войну ярко проявил себя при Кунерсдорфе: командовал тогда левым флангом, выдержал мощный удар прусских войск. Раненый, отступил с высоты Мюльберг, измотав противника. После того сражения — раньше Румянцева — Голицын получил чин генерал-аншефа, хотя так и остался в большей степени дипломатом, нежели воином. Никаких противоречий с Екатериной и Орловыми у него не возникало: после восшествия на трон Екатерины Голицын получил орден Святого Андрея Первозванного, был приближен к престолу… Румянцев невысоко оценивал полководческие дарования родственника — и, вероятно, кручинился, что главная роль в кампании 1769 года отведена именно Голицыну. Даже Украинскую дивизию, которую Румянцев вышколил в предвоенные годы, вверили Голицыну. Ему предстояло командовать наступлением на Днестре.

Чего ждали от Второй армии Румянцева, по меньшей мере вдвое уступавшей главным силам по численности? Уже в январе 1769 года она приняла удар крымской конницы. Румянцеву удалось отразить наступление крымчаков и наладить подвижную систему защиты от новых набегов.