Величайшее морское сражение Первой Мировой. Ютландский бой - Александр Больных

Итак, немцы рассчитывали на мелкий тактический успех, задействовав для этого все силы своего флота. А что англичане? Они вообще не стремились к этому сражению, поскольку их ситуация полностью устраивала. До кризиса в подводной войне, который разразился в 1917 году, было еще далеко, поэтому Адмиралтейство и командование Гранд Флита откровенно благодушествовали. В случае сражения англичане рассчитывали на победу, очень может быть, на сокрушительную победу, но, как я уже отмечал, даже разгром немецкого флота ничуть не улучшал положения союзников. Они и так поддерживали плотную морскую блокаду, и сделать ее плотнее было уже невозможно. Я подозреваю, что в силу инерции мышления и после уничтожения Флота Открытого Моря Адмиралтейство не рискнуло бы ослабить Гранд Флит, выведя часть линкоров в резерв, чтобы сократить расходы и освободить людей.

Если беспристрастно рассмотреть ситуацию после боя, то становится понятным, что своих целей не удалось достичь ни одному из противников. Немцы нанесли англичанам некоторые потери, которые, впрочем, ничуть не изменили соотношение сил и никак не повлияли на тяжелое положение Германии. К тому же германские адмиралы наконец воочию поняли, какая страшная сила им противостоит. Одно дело – сухие академические рассуждения, и совсем иное – личный опыт, после этого боя у германских адмиралов отпало всякое желание искать новой встречи с Гранд Флитом.

Единственное, чего добились немцы, это возможности начать трескучую пропагандистскую кампанию, которую они, со свойственной им неуклюжестью, тут же и погубили, промедлив с признанием своих потерь. Да, мрачная формулировка «Секретарь Адмиралтейства с сожалением сообщает, что следующие корабли должны считаться погибшими…» могла родиться только в демократическом обществе, авторитарным и тоталитарным режимам такое не могло в принципе прийти в голову. Вспомним хотя бы безумную установку советских властей на тотальное умолчание собственных потерь, когда даже через 50 лет после окончания войны историки продолжали лгать и изворачиваться. Впрочем, я несколько отвлекся. Промедление с признанием гибели «Лютцова» дорого обошлось немцам – их сводкам вообще перестали верить.

Англичанам не удалось уничтожить германский флот, хотя на это надеялись абсолютно все – от последнего лондонского бродяги до Первого Лорда Адмиралтейства, ведь, по мнению специалистов, Гранд Флит превосходил по силам Флот Открытого Моря то ли в два раза, то ли даже в три. Один из капитанов Джеллико писал: «Мы поймали их и позволили им бежать. Ждать так долго и поворачивать от них, вместо того чтобы идти на них, было ужасно. Они дали нам шанс, но нам не позволили этим шансом воспользоваться». И вдруг такой казус… При этом Адмиралтейство тоже сделало все от него зависящее, чтобы проиграть и пропагандистское сражение вдобавок. Расплывчатые и неопределенные, хотя и совершенно честные, формулировки коммюнике у неискушенного читателя создали впечатление, что английский флот потерпел серьезное поражение, едва ли не разгромлен, а последовавшие за этим многомудрые комментарии адмиралов еще больше усугубили положение. Читатель бульварной газетки – это не курсант военно-морского колледжа в Дартмуте, ему не нужны формулы бронебойности и оценки противоторпедной защиты, он хочет знать одно: мы им морду набили или они нам. В общем, как говорится, после этого плохо стало обоим противникам.

И все-таки имелся один неоспоримый факт, ни отрицать, ни замолчать который немцы не имели никакой возможности. Все тот же лорд Хэнки справедливо сказал: «Наутро после боя Джеллико обнаружил, что он безраздельно владеет Северным морем, где не осталось и следа неприятеля. Это положение дел как нельзя лучше отвечало его целям». «Берлинер Тагеблатт» писала: «Германский флот еле ушел от сокрушительного поражения. Теперь любому разумному человеку ясно, что эта битва могла и должна стать последней». Итог подвела нейтральная нью-йоркская газета: «Германский флот ранил своего тюремщика, но так и остался в тюрьме».

Но помимо этих совершенно очевидных результатов имелись иные, не столь явные последствия, прежде всего это относится к англичанам. Жестокая оплеуха спустила их с небес на землю и заставила по-иному взглянуть на состояние собственного флота и уровень его боеспособности. Лишь после «Ютландского скандала» просвещенные мореплаватели начали превращаться в военных моряков…

Результат Ютландского боя позволил союзникам выиграть войну, но в любом случае перед нами остаются два вопроса. Первый: почему Ютландский бой не завершился победой одной из сторон? Второй: кто, Шеер или Джеллико, мог добиться такой победы и кто именно должен был ее добиваться? Впрочем, такой подход оправдан в рамках сугубо академического исследования, особенно второй вопрос, учитывая многочисленных желающих потрепать языком, восхваляя «достижения» Флота Открытого Моря. Более реальной будет такая формулировка: почему Джеллико, имея подавляющее превосходство в силах, не разгромил противника?

Немцы даже не пытались искать ответ на все эти скользкие вопросы. Главным оружием Германии была великолепная армия, которая едва не выиграла войну во Франции. И выиграла бы, не увязни она в войне на два фронта. Но Германия была сугубо континентальной державой, и ее руководство не осознало тонкостей морской стратегии, значения военного флота и (особенно!) торгового флота. Корабли Тирпица были построены для решения локальной задачи – дать бой англичанам в Северном море; им не хватало дальности плавания, и действовать на океанских торговых путях они не могли. Название флота Hochseeflotte (Флот Открытого Моря) звучало злой насмешкой. Между прочим, когда создавался флот Третьего рейха, этот урок был учтен. А в Первой мировой войне загнанный в Северное море германский флот никогда не был достаточно силен, чтобы надеяться на победу, если не мог навязать бой только части сил Гранд Флита, даже сделав это, он не повышал свои шансы на прорыв британской блокады. Его лучше было сохранять «in being», чтобы помешать установить тесную блокаду баз германских подводных лодок и не позволить союзникам высадиться на северо-западном побережье Германии (чего они делать, кстати, не собирались). Поэтому Шеер был обязан избегать боя со всем Гранд Флитом. Он успешно вывернулся из ловушки ночью 31 мая – 1 июня 1916 года, Хиппер нанес тяжелые потери линейным крейсерам Битти. Вот ответ на оба вопроса для немцев, немедленно объявивших о «Der Sieg am Skagerrak».

Более того, они поспешили объявить Шеера великолепным тактиком, не уступающим Джеллико, а Хиппера вообще возвели на пьедестал лучшего адмирала Первой мировой войны. Однако Шеер, похоже, смотрел на вещи более трезво, чем историки и пропагандисты. Он отказался от предложенного ему дворянского звания. Хиппер же с удовольствием превратился в фон Хиппера. Любопытный нюанс, о котором мало кто знает. Это звание ему пожаловал не Вильгельм II, а король Баварии Людвиг III. В этом нет ничего странного, если вспомнить, что линкор «Принц-регент Луитпольд» был назван в честь баварского принца Луитпольда, правившего вместо сошедшего с ума короля Отто I, который занимал трон до Людвига III.

Однако вернемся к нашим адмиралам. Шеер совершил много грубых ошибок и перед боем, и во время его. И не талант флотоводца, а везение и совершенно запредельная глупость и пассивность британских командиров спасли немцев. Вовремя выполненные повороты? А что Шееру еще оставалось делать? И хорошо, что эти повороты завершились благополучно, хотя есть некоторые основания подозревать, что немцы задним числом подправили официальную историю, приписав своим командирам слаженные и безупречные действия. Мы уже видели доказательства того, что как минимум один такой Gefechtskertwendung был выполнен далеко не так идеально, как об этом рассказывают историки, страдающие германофилией. Если же вспомнить о более чем странном плане операции, о необъяснимом решении взять с собой старые броненосцы, то становится понятным, что Шеер является далеко не самым подходящим кандидатом в гении.

Несколько сложнее обстоит дело с Хиппером. На всех производят впечатление потери британских линейных крейсеров, и отрицать заслугу Хиппера в этом бессмысленно, однако их гибель стала результатом сочетания целого ряда факторов: хорошей подготовки немецких наводчиков, благоприятного освещения, безобразной постановки артиллерийского дела на британских кораблях. Где здесь вклад Хиппера? Какой гениальный маневр совершил Хиппер, что он привел к таким результатам? Пусть не гениальный, ведь Того при Цусиме не блеснул никакими тактическими откровениями, однако обеспечил своему флоту максимально эффективное использование мелких преимуществ. И тут выясняется, что в заслугу Хипперу можно поставить лишь подготовку своих экипажей, то есть он зарекомендовал себя как хороший военный администратор, и не более того. Какова была роль флотоводца Хиппера в этой Ютландской битве? Как ни странно, самая минимальная. Он попросту плыл по течению, своевременно и аккуратно реагируя на изменения ситуации. Сначала его отряд шел прямо-прямо на юг, потом прямо-прямо на север, а потом… Потом отряда Хиппера просто не стало. Да, Хиппер, в отличие от Шеера, не допустил ошибок, но ведь этого мало, чтобы объявить человека гением. Гений не просто действует строго по ситуации, он ломает ситуацию в свою пользу. Самым блестящим примером этого являются действия адмирала Тегетгоффа при Лиссе. Сделал Хиппер что-нибудь подобное? Нет.