Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов

Наконец и 9-й корпус получил приказание трогаться. Дивизия Дендельса по обоим мостам перешла реку в невероятной давке. Польская дивизия генерала Жерара оставалась еще на левом берегу. Мы расположились на ночлег на болотистом месте, выбирая подмерзшие места, чтобы не потонуть в иле. Было страшно темно; резкий снежный ветер дул нам в лицо. В довершение бедствий и топлива оказалось так мало, что едва удалось развести несколько костров.

28 ноября, едва забрезжило утро, наша дивизия Дендельса переправилась обратно на левый берег и построилась вместе с дивизией Жерара на высотах Веселова, прикрывая переправу от корпуса Витгенштейна. Снег падал густыми хлопьями и одел поля и леса белым покровом; ничего нельзя было разглядеть вокруг, кроме печальной картины полузамерзшей реки, мутные, черноватые воды которой изгибами протекали по долине, прокладывая себе дорогу среди льдин.

Около 9 часов наш корпус был атакован графом Витгенштейном, а на правом берегу Чичагов в то же время напал на герцога Реджио (маршала Удино). Леденящий сердца грохот пушек становился все слышнее, и вскоре на ближайших холмах показались огни батарей Витгенштейна, шедшего на нас с сорокатысячным войском.

Мы только что разложили огни и сложили оружие, теперь каждый спешил приготовиться к битве. Началось жаркое сражение. Русские теснили нас, несмотря на всю храбрость наших солдат, на все усилия вождей: в нашем корпусе было всего 6000 человек. Русские скоро стали серьезно угрожать нам. Наше правое крыло опиралось, правда, на Березину, но левое не доходило до леса, который мог бы служить прикрытием. Чтобы соединить его с этим лесом, была двинута кавалерийская бригада генерала Фурнье, между тем как батарея гвардии поддерживала левое крыло. Бой велся с возобновляющейся энергией благодаря геройству солдат, проявлявших чудеса храбрости, и выдержке генералов Хохберга, Жерара, Дама и Фурнье, из которых некоторые были ранены и все же не покидали поля сражения, все время ободряя сражающихся. Кавалерия производила энергичные атаки в надежде прорвать неприятельскую цепь, и граф фон Хохберг с такой решительностю ударил со своей баденской бригадой на неприятеля, что тот отступил... Русские все время получали подкрепления и, подавляя нас численностью, оттесняли назад, так что наконец нам пришлось оставить позицию: в пылу сражения несколько ядер упало уже на мосты.

Польская дивизия генерала Жерара, до сих пор мужественно отражавшая врага, была отброшена к самой Березине. Теперь все устремились к мостам; всякий стремился переправиться, сильный сталкивал в воду слабого, мешавшего пройти, наступал на больного, лежавшего на его пути. Несколько сот человек были раздавлены колесами орудий, некоторые 'пробовали спастись вплавь, но замерзали в воде.

Наша дивизия до поздней ночи упорно сопротивлялась напору неприятеля; мы построились на снегу в каре, в котором в одну роту вошли солдаты разных частей. Так простояли мы несколько часов без еды и питья. Нельзя было развести огонь, он раскрыл бы неприятелю нашу позицию. В таком мучительном положении мы пробыли до полуночи, потом двинулись к мосту, имея в центре конную артиллерию и с оружием в руках прочищая себе дорогу через все препятствия. Мы шли через горы трупов, по упавшим на них живым, загораживавшим дорогу, и добрались наконец до моста, где все еще была большая давка. После того как мы пробились на другой берег, генерал Эбле велел на рассвете зажечь мост, чтобы русские не могли перейти.

Несчастные, оставшиеся на левом берегу, должны были неминуемо погибнуть; некоторые пытались еще перейти по мостам, но им навстречу вздымалось пламя, и они, спасаясь от огня, бросались в воду.

Наполеон в 6 часов уехал в Зембин, оставляя позади, на том берегу Березины, невероятное смятение — мятущихся людей, живое изображение тех несчастных теней, которые, по представлению греков, в подземном мире движутся на берегах Стикса в ожидании лодки Харона.

Русские завладели местом сражения, переправа была окончена, и мертвая тишина сменила страшный шум.

Штейнмюллер114

Прогнозы российской разведки исполняются. Заговор Мале

А между тем уже в октябре прогнозы российских разведчиков о том, что Наполеон не сможет надолго оставить Францию, начали сбываться. В Париже граф Клод Франсуа де Мале попытался поднять мятеж.

Отставной бригадный генерал, убежденный республиканец граф де Мале в 1808 году, находясь на посту губернатора Рима, уже пытался организовать заговор против императора Наполеона I, но был смещен по распоряжению вице-короля Италии Э. Богарне и заключен в парижскую тюрьму.

В ночь на 23.10.1812 при помощи своих сторонников он бежал из тюремной больницы. Переодевшись в генеральский мундир, Мале прибыл в казармы 10-й когорты Национальной гвардии, где объявил о смерти Наполеона, якобы последовавшей 7.10.1812 в Москве, и предъявил поддельный указ Сената о провозглашении Республики.

По приказу Мале к 7 ч утра 23.10.1812 были арестованы министр полиции Ф. Савари и префект Парижа Э.Д. Паскье, комендант Парижа генерал П.О. Юлень, выразивший недоверие известиям о смерти императора, был ранен. К середине того же дня заговорщики заняли ратушу Парижа и закрыли все заставы. Затем Мале в сопровождении адъютанта направился в здание Главного штаба, но был опознан находившимися там офицерами и арестован. После разоблачения его мистификации части Национальной гвардии вернулись в казармы. По приговору правительственной комиссии 14 заговорщиков во главе с Мале были расстреляны 29 (по др. данным, 30). 10.1812 на Гренельском поле под Парижем.

Император Наполеон I получил известие о заговоре 6.11.1812 в Смоленске. В письмах от 11.11.1812, отправленных на имя Савари, архиканцлера империи Ж.Р. Камбасереса и военного министра А. Кларка, он выразил серьезную обеспокоенность положением дел в Париже и в других европейских столицах (этот факт подтверждают в своих воспоминаниях А. Коленкур и Ф.П. Сегюр).

Известие о заговоре повлияло на последовавшее вскоре решение императора Наполеона I покинуть армию и вернуться в Париж.

После оставления армии Наполеоном отступление скорее напоминало неорганизованное бегство. Сопротивление противник почти не оказывал. Девятого декабря отряд Давыдова взял без боя Гродно. При появлении партизан австрийский гарнизон выбросил белый флаг.

Всего же во Францию вернулось не более 30 000 некогда великой армии. Парадокс войны 1812 года заключается в том, что, практически не проиграв ни единого сражения, противник был полностью уничтожен. В этом безусловная заслуга четкой системы действий партизанских отрядов в тылу французов, в строгом соответствии с замыслом главнокомандующего, что в конечном счете и сыграло решающую роль в уничтожении армии Наполеона.

Надо заметить, что в 1813 и 1814 годах действия партизан Русской армии продолжались, но, к сожалению, после смерти Кутузова потеряли присуьцую им первоначальную системную направленность.

Трагедия пленных

Подобной катастрофы наполеоновская Франция не знала со времени учреждения Первой империи.

Кутузов, сообщая своим родным об окончании войны в России, писал 28 декабря 1812 г.: «Неприятель очистил все наши границы. Надобно заметить, что Карл XII пошел в Россию с 40 000 войск, а вышел с 8000. Наполеон же прибкт сюда с 480 000, а убежал с 20 тыс. и оставил нам, по крайней мере, 150 тыс. пленных и 850 пушек». Что стало с солдатами и офицерами Великой армии? Больше половины погибли в боях или замерзли на обратном пути, особенно в ноябре—декабре 1812 г. на пути от Березины до русской западной границы. Но значительная часть оказалась в плену. Еще во время наступления на Москву число пленных постоянно росло, прежде всего за счет обозных фуражиров и мелких команд, отходивших в окрестные деревни за продовольствием от дорог, по которым двигалась Великая армия. Уже в июле было захвачено в плен 2 тыс. человек. К сентябрю эта цифра возросла в 5 раз (до 10 тыс.). В период пребывания в Москве Наполеон также потерял сотни своих фуражных команд, но особенно возросло число пленных при контрнаступлении Русской армии.

Всего, по данным штаба М.И. Кутузова, за всю Отечественную войну было взято в плен более 150 тыс. человек — почти 7з Великой армии. Однако в это число входили только «зарегистрированные» пленные, т.е. те, которых конвойные команды приводили в тыл на сборные пункты, регистрировали, а затем по этапу отправляли в глубинные российские губернии, главным образом в Ярославскую, Вологодскую, Костромскую и Вятскую.

В ноябре, после сражения при Красном, и особенно после катастрофы у Березины и за ней, пленных стало столько, что их уже никто не конвоировал и не считал. Русский очевидец контрнаступления вспоминал: «Однажды встретили мы двух русских баб, которые гнали дубинами, одна впереди, другая позади, десятка три оборванных, полузамерзших французов. Смотря на торжество баб, с каким они вели своих пленных неприятелей, мы не могли не смеяться, а с другой стороны, нельзя было не пожалеть об униженном состоянии, до какого доведены эти некогда гордые завоеватели Европы».