Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дворец затихает. Ещё слышны голоса, и мягкая музыка льётся из окон, но ночь близка, и её прохладное дыхание врывается в комнату. Юсан-Аминах просит плотнее закрыть шторы и отпускает служанку. События дня наполняют её. Она провела несколько часов со своим больным сыном, Гастаном, и безвыходность положения чёрной тяжестью ложится на сердце. Но есть и светлые пятна в этом дне, и одно из них – это почти незаметная, минутная встреча с врачом.
Чем поразил её этот человек? Чем привлёк внимание? Дерзостью? Юсан-Аминах улыбается: нет, конечно, не этим! Он мог просто не знать, с кем разговаривает, а затем растеряться, смутиться. Тогда что? Она задумывается и сама себе отвечает: тем, что не такой, как другие. Будто сила и воля умножены в нём в тысячу раз. Будто спокойное достоинство пронизывает всё его существо, не позволяя почувствовать себя ниже другого. «Он и не ниже, – продолжает Юсан-Аминах, – он выше. Только пока не знаю, чем».
А ещё – и в этом трудно признаться – он красив. Просто красив. Будто природа решила одним взмахом подарить своему любимцу всё сразу: и ум, и достоинство, и красоту. Юсан-Аминах вспоминает и сравнивает рисунки Ласоро с живым человеком. Он оказался намного мягче, чем на портретах, глаза – живее, в них доброта и юмор, голос приятный, манеры, а движется так, будто летит. Во дворце, несмотря на его многолюдность, не так много найдется людей, которые вызывают столь удивительное ощущение, думает Юсан-Аминах. И хорошо, что рядом с сыном будет такой человек. Её мальчику нужна поддержка, и нужен хороший друг. Но сможет ли врач стать другом? Сможет, что-то подсказывает ей изнутри, ведь не зря же Ласоро ждал его больше года, а как всматривался в новых гостей! Этот врач здесь не случайно. Но что именно хочет сказать этим жизнь? Какие сюрпризы готовит?
Тонкая нить будущего… Ты ускользаешь, теряясь в зыбком тумане времени. Откройся, дай почувствовать тебя. Сердце волнуется за сыновей. Только за Ласоро она спокойна: рядом с ним этот особенный человек, который идёт, словно летит, а когда встречает мать императора, то не хочет кланяться. Она улыбается и засыпает…
Игорь проснулся и тихо лежит. Темно, часы на столике показывают лишь половину четвертого. Света сквозь сон обнимает его:
– Ты уже здесь?
– Да. Спи, ещё очень рано.
– Всё хорошо?
– Хорошо. Спи, девочка, спи.
Он хочет поцеловать её руку, обвившуюся вокруг его шеи, но не решается побеспокоить. Её кожа очень нежна. «Какая эрис может сравниться с моей девочкой? – думает он. – Короткое сексуальное наслаждение – и вот эта нежность, ощутимо заполняющая комнату, любовь, разлитая в пространстве…»
Он поднимается и, ступая очень легко, идёт в ванную, затем, стараясь не шуметь, готовит кофе. Набрасывает на плечи куртку и выходит во двор. Ночь свежа, но не холодно: последние дни сентября выдались тёплыми, безветренными. Сухие листья засыпали двор. «Нужно подмести, я совсем забросил хозяйство, – улыбается Игорь. – А Свете не справиться и с работой, и с домом, да ещё и меня, бедного, утешать». Он присаживается на ступеньки и смотрит вверх. Небо прекрасно, лёгкие тени облаков прикрывают звёзды. «Да, досталось мне крепко. Но вот, будто бездна закрылась, и чья-то рука всё повернула по-своему. Мне не нужно оплакивать прошлое, жить воспоминаниями, тосковать по друзьям, которых не вернуть. А что делать с прошлым? Отпустить его, дать уплыть по течению. Иначе оно тяжким грузом будет лежать на душе до конца времён». Игорь медленными глотками пьёт кофе. Старый добрый друг, простой напиток, утешающий даже тогда, когда утешения нет. Как мы привязываемся к простым вещам! Впрочем, мне давно стало ясно, что утешения нужно искать в простом, в том, что тебя окружает: в мягком воздухе ночи, в дыхании осени. В крике улетающих птиц, невидимых в небе. Эти вещи неизменны, вечны, они будут с тобой даже в самом глубоком горе. А значит, уже ты не один, уже с тобою друзья: непрекращающиеся явления жизни.
Мысль тиха, она льётся подобно реке, смягчая острые углы воспоминаний, обходя те рифы, которые причиняют боль душе. И – устремляется ввысь, к новому, светлому, что открылось в последние дни. Невероятные способности принца поражают его. Как можно видеть будущее? – крутится один и тот же вопрос. Каким образом то, что ещё не случилось, даже не оформилось, становится доступно человеческому восприятию? Игорь думает, сопоставляет и внезапно приходит к простой мысли: а может быть, моё представление неверно и будущее всё же существует? Но находится в том временном пространстве, где оно недоступно. Моему восприятию – нет, а восприятию Ласоро – да. И ведь святые видят его! И точно знают, что и когда произойдёт с человеком…
Игорь не спешит. Есть вещи, над которыми нужно думать спокойно, широко обнимая и мыслью, и опытом. Но, к сожалению, его познания в этой области не так велики. Вот Светлана! Она больше читала, лучше разбирается в духовных вопросах. Как кстати был бы сейчас её милый совет!
Внезапно дверь раскрывается, и Игорь замирает. Он поражён.
– Девочка, – говорит стоящей на пороге жене, – как ты почувствовала? Так не бывает! – и, смеясь, прикрывает курткой худенькие плечи. – Садись, садись, ты мне нужна.
Света зябко жмётся к нему:
– Мне стало холодно без тебя…
Он обнимает её и посвящает в свои раздумья. Вместе, шаг за шагом, они пытаются нащупать закон. Но всё это – лишь догадки. Истина где-то рядом, она скрывается в рисунках Ласоро, в безошибочном знании святых, но простому человеческому разуму недоступна…
Уже утро. Игорь рассказал почти всё, умолчал лишь о детях и забавном визите Сильвены: и в том и в другом случае не стоит беспокоить жену. Посветлело, зарумянилось небо, тонкий ветер принёс запах сухих полей.
– А не съездить ли нам к морю? – говорит он. – В воскресенье.
– Конечно, давай поедем к морю…
Света встаёт, и перед лицом Игоря оказывается вся её хрупкая фигурка. Взгляд его падает на область живота. На мгновение он озадаченно замирает: «Девочка моя, как ты будешь носить двух малышей?!» И вдруг понимает, что в чём-то, возможно, Сильвена права…
День начался, как обычно: пятиминутка, обход, операции. Разговоры с больными, консультации коллег, какие-то бумаги, истории болезни, рентгеновские снимки. Он старался сосредоточиться, но не мог, потому что над всем этим, сверху,
